Она была вся горячая, влажная и невероятно зажатая, а он был готов взорваться. Он боялся, что ему не хватит сил ни минуты больше сдерживать себя.
— Я думаю… — начала она, но он закрыл ей рот поцелуем.
Когда он медленным толчком вошел в нее глубже, он услышал, что она вздохнула. Поняв, что страсть в ней не угасла, он начал двигаться более энергично, стремясь к заветной цели сильными, глубокими толчками. И она последовала за ним, не позволяя ему больше сдерживать страсти. Она приподнималась навстречу ему, отдаваясь полностью, без страха и сомнений. Он мечтал о такой Джесс. Выбравшись из передряг в Испании, он только о ней и думал. Он желал ее именно такой, дикой и своенравной, под стать ему самому. Его мысли оборвались, когда он почувствовал, как сильно она дрожит под ним.
— Да, да, я жду тебя, я хочу тебя, как ни одну женщину на свете, — прошептал он хрипло и властно потребовал: — Отдайся мне. Ты навсегда моя.
Он понял, что она стремительно несется к вершине блаженства, и перестал сдерживаться. Их тела слились в едином стремлении достичь пика наслаждения, и не было на свете ничего, кроме этого желания, и никого, кроме них.
Она медленно приходила в себя, постепенно осознавая, что с ней произошло. Она лежала на смятых простынях, волосы спутались и разметались по подушке. Сквозь полуприкрытых веки она видела мерцание свечей. Все ее тело было жарким и влажным. Она ощущала доселе незнакомые запахи. Любви. Страсти.
В широко раскрытых глазах Джессики читался восторг и удовлетворение. Отбросив простыни, Лукас наслаждался видом ее прекрасного обнаженного тела. Он сидел на краю кровати, накинув халат. Его рука покоилась на ее груди, нежно поглаживая и пощипывая розовый набухший сосок. Наклонившись, он легонько подул на чувствительный бутон. Джессика сглотнула комок, вставший у нее в горле, а он то ли увидел, то ли услышал это и улыбнулся.
Перед ней сейчас предстал совсем другой Лукас, какого она не знала. Взгляд его стал немного сонным, а улыбка — ленивой и… греховной.
Ей захотелось, чтобы он прилег рядом и она смогла бы показать ему, что тоже может быть греховно-чувственной. И она бы сделала это, если бы ей не было так стыдно. От одной мысли о минувшей ночи ее бросало в жар.
Он потянулся к ней, чтобы поцеловать, но прежде, чем его губы коснулись ее уст, она вскочила с кровати. Она должна сделать кое-что до того, как опять потеряет голову. Прошлой ночью перед тем, как заснуть, она испытала такую близость к нему, такое доверие, что ей захотелось поделиться с ним всеми своими тайными мыслями и чувствами. Она решила, что обязательно сделает это. Она не хотела, чтобы между ними стояли ложь и недоговоренность. Она хотела, чтобы они стали одним целым. А для этого ей надо сейчас с ним поговорить.
Он вздохнул.
— Опять у тебя в глазах этот беспокойный блеск. Ну, что на этот раз? — спросил он. — Я надеялся, что теперь-то уж ты будешь счастлива, убедившись, что до меня у тебя не было любовников.
— Ну да, я счастлива… — начала она, но он не позволил ей закончить фразы.
— Но?.. — поинтересовался он. Она отвела взгляд. Он приподнял ей подбородок, заставив посмотреть ему в глаза.
— Но?.. — мягко повторил он.
Он был таким честным, откровенным, тогда как ее все еще угнетали неясные подозрения, тени прошлого тревожили ее, она не понимала сама себя. Лукас всегда думал обо всех только хорошее, не допуская и мысли о том, что кто-то может его обмануть. В характере же Джессики лежали недоверие и подозрительность. Почему у нее не получается быть такой же доверчивой и доброй, как он?
Когда он отпустил ее руки, она смущенно натянула на себя простыню.
— Лукас, — начала она серьезно, но вдруг осеклась. Ей было мучительно трудно подобрать нужные слова. Слишком большое значение придавала она этому разговору. — Лукас, ты ведь знаешь, что меня сбила карета? — Когда он кивнул, она продолжила: — Так вот, я боюсь, что в результате этого происшествия я не только потеряла память, но и… В общем, что-то не так с моей головой…
— Я слушаю, — ободрил он ее. — Продолжай. Он действительно слушал ее внимательно, и его сосредоточенность помогла ей собраться с мыслями.
— Дело в том, что прошлой ночью, — продолжила она, — все казалось мне таким знакомым, как будто это уже происходило со мной когда-то. Я знала, что случится за несколько мгновений до того, как это действительно происходило. Я не знала всего до мелочей, то есть я не знала, что буду при этом чувствовать. Но я знала, как ты будешь ко мне прикасаться, что ты будешь делать и чем все это кончится. Разве это не странно, как ты думаешь?
— По-моему, ничего странного в этом нет, — ответил он не задумываясь. — Возможно, к тебе возвращается память.
— Я… я не знаю, — сказала она. — Есть какие-то мелочи, совсем незначительные. Но они не могут объяснить того, что со мной случилось. По крайней мере, я не могу собрать их воедино, выстроить логический ряд причин, действий и последствий.
— Может, это проблески памяти? — предположил Лукас, внимательно следя за ее рассказом.
— Но я не знаю, что это значит, — пожаловалась, Джессика.
— Честно говоря, ты была развита не по годам, а я сходил по тебе с ума, хотя держал себя в руках. Раза два мы с тобой заходили довольно далеко. Может, проблески этих воспоминаний волнуют тебя?
— Я была не по годам развита? — возмутилась она. — Ты упрекаешь меня, хотя ты старше меня! Это нечестно! А как далеко мы заходили, Лукас Уайльд? А?
Его глаза заблестели. Не отводя взгляда от ее лица, он взял руку жены и поцеловал раскрытую ладонь.
— Клянусь, не дальше, чем мы заходили с тех пор, как ты вернулась ко мне. Разумеется, за исключением прошлой ночи, — ответил он с улыбкой.
— И ты меня никогда не раздевал? — спросила она.
— Только в мечтах, — признался он. — Джесс, ты была девственницей. Мы убедились в этом прямо здесь, на этой кровати. Я не понимаю, в чем проблема.
— Вся проблема в том, — сказала она, начиная раздражаться, — что теперь я не знаю, что со мной было на самом деле, а что мне только кажется.
Он поцеловал ее в губы.
— Постарайся не беспокоиться по этому поводу, — попросил он. — Ты не сумасшедшая, могу поклясться. Ты потеряла память. Ты жила в монастыре целых три года, как настоящая монахиня. Тебе действительно никто не мог подсказать, что произошло на самом деле, а что являлось лишь плодом твоего воображения. Успокойся, подожди, потерпи немного, пройдет время, и все встанет на свои места. Джесс, ты абсолютно нормальная. Просто на твою долю выпало слишком много испытаний, вот и все.
Сумасшедшая. Ненормальная. Эти слова отдавались в ее голове тревожным звоном. Он ей не поверит. Он будет думать, что она душевнобольная. И он ошибается, если думает, что время все расставит по своим местам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
— Я думаю… — начала она, но он закрыл ей рот поцелуем.
Когда он медленным толчком вошел в нее глубже, он услышал, что она вздохнула. Поняв, что страсть в ней не угасла, он начал двигаться более энергично, стремясь к заветной цели сильными, глубокими толчками. И она последовала за ним, не позволяя ему больше сдерживать страсти. Она приподнималась навстречу ему, отдаваясь полностью, без страха и сомнений. Он мечтал о такой Джесс. Выбравшись из передряг в Испании, он только о ней и думал. Он желал ее именно такой, дикой и своенравной, под стать ему самому. Его мысли оборвались, когда он почувствовал, как сильно она дрожит под ним.
— Да, да, я жду тебя, я хочу тебя, как ни одну женщину на свете, — прошептал он хрипло и властно потребовал: — Отдайся мне. Ты навсегда моя.
Он понял, что она стремительно несется к вершине блаженства, и перестал сдерживаться. Их тела слились в едином стремлении достичь пика наслаждения, и не было на свете ничего, кроме этого желания, и никого, кроме них.
Она медленно приходила в себя, постепенно осознавая, что с ней произошло. Она лежала на смятых простынях, волосы спутались и разметались по подушке. Сквозь полуприкрытых веки она видела мерцание свечей. Все ее тело было жарким и влажным. Она ощущала доселе незнакомые запахи. Любви. Страсти.
В широко раскрытых глазах Джессики читался восторг и удовлетворение. Отбросив простыни, Лукас наслаждался видом ее прекрасного обнаженного тела. Он сидел на краю кровати, накинув халат. Его рука покоилась на ее груди, нежно поглаживая и пощипывая розовый набухший сосок. Наклонившись, он легонько подул на чувствительный бутон. Джессика сглотнула комок, вставший у нее в горле, а он то ли увидел, то ли услышал это и улыбнулся.
Перед ней сейчас предстал совсем другой Лукас, какого она не знала. Взгляд его стал немного сонным, а улыбка — ленивой и… греховной.
Ей захотелось, чтобы он прилег рядом и она смогла бы показать ему, что тоже может быть греховно-чувственной. И она бы сделала это, если бы ей не было так стыдно. От одной мысли о минувшей ночи ее бросало в жар.
Он потянулся к ней, чтобы поцеловать, но прежде, чем его губы коснулись ее уст, она вскочила с кровати. Она должна сделать кое-что до того, как опять потеряет голову. Прошлой ночью перед тем, как заснуть, она испытала такую близость к нему, такое доверие, что ей захотелось поделиться с ним всеми своими тайными мыслями и чувствами. Она решила, что обязательно сделает это. Она не хотела, чтобы между ними стояли ложь и недоговоренность. Она хотела, чтобы они стали одним целым. А для этого ей надо сейчас с ним поговорить.
Он вздохнул.
— Опять у тебя в глазах этот беспокойный блеск. Ну, что на этот раз? — спросил он. — Я надеялся, что теперь-то уж ты будешь счастлива, убедившись, что до меня у тебя не было любовников.
— Ну да, я счастлива… — начала она, но он не позволил ей закончить фразы.
— Но?.. — поинтересовался он. Она отвела взгляд. Он приподнял ей подбородок, заставив посмотреть ему в глаза.
— Но?.. — мягко повторил он.
Он был таким честным, откровенным, тогда как ее все еще угнетали неясные подозрения, тени прошлого тревожили ее, она не понимала сама себя. Лукас всегда думал обо всех только хорошее, не допуская и мысли о том, что кто-то может его обмануть. В характере же Джессики лежали недоверие и подозрительность. Почему у нее не получается быть такой же доверчивой и доброй, как он?
Когда он отпустил ее руки, она смущенно натянула на себя простыню.
— Лукас, — начала она серьезно, но вдруг осеклась. Ей было мучительно трудно подобрать нужные слова. Слишком большое значение придавала она этому разговору. — Лукас, ты ведь знаешь, что меня сбила карета? — Когда он кивнул, она продолжила: — Так вот, я боюсь, что в результате этого происшествия я не только потеряла память, но и… В общем, что-то не так с моей головой…
— Я слушаю, — ободрил он ее. — Продолжай. Он действительно слушал ее внимательно, и его сосредоточенность помогла ей собраться с мыслями.
— Дело в том, что прошлой ночью, — продолжила она, — все казалось мне таким знакомым, как будто это уже происходило со мной когда-то. Я знала, что случится за несколько мгновений до того, как это действительно происходило. Я не знала всего до мелочей, то есть я не знала, что буду при этом чувствовать. Но я знала, как ты будешь ко мне прикасаться, что ты будешь делать и чем все это кончится. Разве это не странно, как ты думаешь?
— По-моему, ничего странного в этом нет, — ответил он не задумываясь. — Возможно, к тебе возвращается память.
— Я… я не знаю, — сказала она. — Есть какие-то мелочи, совсем незначительные. Но они не могут объяснить того, что со мной случилось. По крайней мере, я не могу собрать их воедино, выстроить логический ряд причин, действий и последствий.
— Может, это проблески памяти? — предположил Лукас, внимательно следя за ее рассказом.
— Но я не знаю, что это значит, — пожаловалась, Джессика.
— Честно говоря, ты была развита не по годам, а я сходил по тебе с ума, хотя держал себя в руках. Раза два мы с тобой заходили довольно далеко. Может, проблески этих воспоминаний волнуют тебя?
— Я была не по годам развита? — возмутилась она. — Ты упрекаешь меня, хотя ты старше меня! Это нечестно! А как далеко мы заходили, Лукас Уайльд? А?
Его глаза заблестели. Не отводя взгляда от ее лица, он взял руку жены и поцеловал раскрытую ладонь.
— Клянусь, не дальше, чем мы заходили с тех пор, как ты вернулась ко мне. Разумеется, за исключением прошлой ночи, — ответил он с улыбкой.
— И ты меня никогда не раздевал? — спросила она.
— Только в мечтах, — признался он. — Джесс, ты была девственницей. Мы убедились в этом прямо здесь, на этой кровати. Я не понимаю, в чем проблема.
— Вся проблема в том, — сказала она, начиная раздражаться, — что теперь я не знаю, что со мной было на самом деле, а что мне только кажется.
Он поцеловал ее в губы.
— Постарайся не беспокоиться по этому поводу, — попросил он. — Ты не сумасшедшая, могу поклясться. Ты потеряла память. Ты жила в монастыре целых три года, как настоящая монахиня. Тебе действительно никто не мог подсказать, что произошло на самом деле, а что являлось лишь плодом твоего воображения. Успокойся, подожди, потерпи немного, пройдет время, и все встанет на свои места. Джесс, ты абсолютно нормальная. Просто на твою долю выпало слишком много испытаний, вот и все.
Сумасшедшая. Ненормальная. Эти слова отдавались в ее голове тревожным звоном. Он ей не поверит. Он будет думать, что она душевнобольная. И он ошибается, если думает, что время все расставит по своим местам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120