Когда угроза превращения коммун в серьёзное идейно-политическое движение миновала, финансовую поддержку их прекратили (мол, заботьтесь сами о самих себе!) и начали дискредитировать их в массмедиа. А материала для этого было более чем достаточно — коммуны сами превращались в рассадники преступности и морального разложения. И они скоро исчезли бесследно.
А л: А неявные прокоммунистические движения?
М а к: Например, сейчас зародилось и растёт движение «Индифферентистов». Участники его сводят свои жизненные потребности к минимуму. Не курят, не употребляют алкоголь и наркотики, не покупают дорогих вещей, не посещают рестораны, не покупают газеты, журналы, книги для массового развлечения. Не заводят семей и детей. Уклоняются от участия в общественно-политической жизни — игнорируют выборные кампании и всякие массовые мероприятия. Видят смысл жизни в личном духовном общении, причём на уровне подлинной культуры и жизненной правды. Их минимизированные потребности удовлетворяются, так что они фактически живут в упрошенном коммунизме «каждому — по потребности».
А л: Что ждёт это движение?
М а к: Мы игнорируем его, так что через несколько месяцев оно просто испарится.
А л: Неужели ничто серьёзное тут вообще невозможно?
М а к: Возможно. Но коммунизм тут ни при чем. Возьмём, например, инвалидов от рождения. Знаешь, сколько их рождается? По мнению некоторых экспертов, более тридцати процентов. А им сохраняют жизнь. Им гарантируют медицинское обслуживание, занятие, жильё, средства существования и вообще многое такое, что коммунисты требовали для всех здоровых. И попробуй отбери у них это! И никакое правительство на такое не решится. И вес общество встанет на дыбы, если кто-то покусится на «коммунистические» условия для несчастных людей, являющихся продуктом нашего грандиозного прогресса. Эти несчастные организованы лучше, чем профсоюзы здоровых. Их организации — огромная сила в обществе. Но главная опасность исходит не от таких организаций и движений.
А л: А от каких?
М а к: От таких, какие включают в себя жертв нашей цивилизации и нашего прогресса. Они считают, что прогресс в том виде, в каком он теперь происходит, стал заклятым врагом человечества. Они хотят остановить его и видят для этого один путь: любыми средствами разрушать наше общество.
А л: И много таких?
М а к: Достаточно много, чтобы начать беспокоиться за судьбу ЗС и западоидов. Мы разделяем их на две группы — на активных и пассивных. К первой мы относим организованный и идейный социальный терроризм. Ты знаешь, что он уже в конце двадцатого века стал бедствием. На какое-то время его удалось заглушить. Но он возрождается вновь, причём в больших масштабах и с более сильным фанатизмом. И, что самое страшное, с использованием новейших достижений науки и техники.
А л: Насколько это серьёзно практически?
М а к: Поскольку цель чисто негативная (разрушение), они могут устроить катастрофу мирового масштаба. Есть данные, что сложилась тайная организация с намерением уничтожить Запад-Сити.
А л: Неужели это реально?!
М а к: Вполне. Вспомни, в конце двадцатого века одна секта в Японии накопила химического и биологического оружия, которого было достаточно для уничтожения населения пятнадцатимиллионного Токио. А с тех пор изобретены ещё более мощные средства уничтожения.
А л: А кого вы относите ко второй группе?
М а к: Массы незанятых и излишних западоидов, способных жить где и как попало, быстро скапливаться, и распыляться, подверженных психозам и вспышкам бунтарства. Сходи как-нибудь в Подземный Запад! Там ты сам поймёшь, что это такое.
А л: А насколько эти опасны?
М а к: Они кажутся безобидными, беспомощными, легко манипулируемыми. Но в этом-то и состоит их опасность.
А л: В чем конкретно?
М а к: Ты, конечно, знаешь аксиому социальной борьбы. Борьба идёт между различными частями высших слоёв за передел жизненных благ. Низшие слои вовлекаются в неё как ударная сила. Им дают какие-то соблазняющие обещания и подачки. Иногда эти обещания и подачки идут слишком далеко, и манипулируемые низшие слои, приняв их всерьёз, захватывают инициативу. На короткий срок, но все-таки инициативу. И этого времени может оказаться достаточно для страшных потрясений.
А л: Но они раздроблены, не имеют единой идеологии!
М а к: Им не нужно никакой единой идеологии и программы. Результаты их разрозненной и раздроблённой деятельности собираются так или иначе в нечто единое — в тупое, слепое, бездумное отрицание как таковое. Как абсолютное отчаяние.
Та
А л: Скажи, имеются ли какие-то коммунистические элементы в том регионе ГО, которым ты нанимаешься?
Т а: Нет, конечно. Зачем им коммунизм, если у них имеется ислам. А ислам универсален, и нем при желании можно найти все, что необходимо.
А л: Но хоть какой-то прогресс там происходит! Ведь испытывают же они наше влияние!
Т а: Влияние поверхностное, нисколько не влияющее на суть их строя жизни. Это завершённая цивилизация, абсолютно неспособная к развитию.
А л: Но ведь они бывают у нас. К себе западных людей пускают. Потребляют западную продукцию и культуру. Неужели без последствий?!
Т а: Последствия бывают. И ты о них знаешь. Постепенно у них накапливается чужеродное западное присутствие. Созревает протест против него. Происходит антизападный взрыв. Инициативу захватывают фундаменталисты. И все начинается сначала. Для нас такая цикличность выгодна. Мы теперь научились её регулировать. И даже сами провоцируем удобные для нас антизападные взрывы.
А л: Как это происходит с Кари?
Т а: Да. Тут ситуация, конечно, сложнее. Но по сути дела так.
А л: Как далеко зашла операция?
Т а: Подготовка к решающему этапу операции закончена. Скоро начнутся военные действия.
А л: Когда именно?
Т а: Это зависит от обстоятельств. Нужно выбрать наиболее подходящий момент.
А л: Результат войны предрешён заранее. О каком ещё удобном моменте может идти речь?!
Т а: Эта операция не чисто военная. У неё имеются и другие аспекты.
А л: Например.
Т а: Пропагандистский, например.
А л: Неужели это так важно?! Неужели играет роль, какой ложью будет тут все опутано?!
Т а: Ты уже не младенец, должен понимать, что дело тут не в желании кого-то обмануть, кого-то обвинить и в чем-то оправдаться. Есть определённая политическая культура. То, что тебе кажется ложью и идеологическим оболваниванием, есть условность, своего рода политический этикет. Если от него отказаться и обо всем начать говорить буквально и с полной откровенностью, будет много хуже. Мы будем выглядеть как круглые идиоты. И все равно никто не поверит в правдивость говоримого. Любая истина воспринимается как ложь, а ложь — как истина. Дело не в том, что есть ложь и что истина, а в том, какова ложь по содержанию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116