Ты преступно долго пренебрегала естественными потребностями своего организма. А ведь ты очень страстная, Верити. Неудивительно, что ты приходила в отчаяние, видя, как жизнь проходит стороной.
Верити была вне себя от ярости. Она судорожно стиснула кулачки:
— Я никогда не отчаивалась! Пусть я была слишком привередлива, но я никогда не теряла надежды, слышишь!
— Да брось ты! Какая женщина не отчаялась бы в твоем положении!
— Ты… ты просто самовлюбленный мерзкий негодяй!
— Я лишь хочу докопаться до истины. Мне нужно знать, пыталась ли ты манипулировать мной, чтобы вкусить столь долгожданных радостей. Я подвернулся как нельзя кстати, правда, Верити? Я тебе нравился, хотел тебя, а главное, эта интрижка казалась тебе совершенно неопасной. Ты же уверена, что держишь все в своих руках! Черт возьми, ведь я работаю на тебя!
И если я наскучу тебе в постели, ты с легким сердцем рассчитаешь меня!
Как уверенно правишь ты бал, и с каким самомненьем!
Выбираешь мелодию, темп задаешь, регулируешь жесты.
Я хочу угодить, но лишь с такта сбиваюсь в смущенье,
Пока ты упиваешься сладостью терпкой блаженства.
— Очередной топорный подстрочник неизвестного сонета?
— Он самый. Один знатный вельможа посвятил его своей возлюбленной, заставлявшей его плясать под свою дудку. Я не очень силен в переводе поэзии, но, согласись, что я немного напоминаю этого незадачливого кавалера.
— Не вижу ни малейшего сходства! Ты ни капли не похож на услужливого вельможу! Раз уж мы затронули образы Возрождения, то тебя, Джонас, я бы скорее сравнила с кондотьером, который прикидывается, что работает на хозяина, а занят лишь устройством собственных делишек.
Губы Джонаса сомкнулись в узкую полоску.
— Не уходи от ответа, Верити.
— Ничего я тебе не скажу! Сам ломай голову над своими идиотскими вопросами! Мне и без того есть над чем подумать. Например, над тем, какого черта я позволяю чокнутому мыть свои тарелки.
Ледяная тишина воцарилась в машине. Потом Джонас очень ровно поинтересовался:
— Так ты все-таки считаешь меня ненормальным?
Верити больно прикусила нижнюю губу.
— Нет, — выдавила она наконец, думая о том, что видела в золоте глаз Джонаса Куаррела. Там сквозили насмешка, разум, настоящая страсть, но Верити никогда не замечала ничего похожего на безумие.
— Премного вам благодарен.
— Расскажи мне об этом… о коридоре, — попросила Верити.
Джонас смягчился, на секунду отпустил руль и пожал руку Верити. Прикосновение показалось ей теплым и ласковым.
— Не бойся, милая. Когда бы ты ни очутилась в коридоре, знай, я всегда буду рядом. Ты даже не представляешь, как ужасно оказаться там совсем одному, отовсюду ожидая подвоха.
Верити испуганно округлила глаза:
— Так, значит, вчера, когда ты впал в транс… или как там это называется, ты видел себя в черном коридоре?
Джонас коротко кивнул:
— Этот длинный темный туннель соединяет прошлое и настоящее. Теперь я знаю, что, когда ты дотрагиваешься до меня, ты тоже видишь его. А посему моя задача значительно упрощается. Раз мы испытываем сходные чувства и видим одни и те же картины, то сможем лучше взаимодействовать.
Верити лихорадочно искала какое-нибудь естественно-научное объяснение этому феномену.
— Джонас, а что, если ты просто телепат? Может быть, коридор существует только в твоем воображении, а ты каким-то образом внушаешь мне свои фантазии? «
— По-моему, тебе проще поверить в телепатию, чем в психометрию?
— Пойми, Джонас… На свете множество людей, у которых едет крыша на всей этой мистической чуши: голоса, видения и прочее, — тщательно подбирая слова, пояснила свою мысль Верити. — Да, мне гораздо понятнее гипноз, чем психометрия, что здесь удивительного? А эти силы прошлого… Извини, но это очень пугает.
Джонас угрюмо усмехнулся:
— По сравнению с этим телепатия кажется явлением обыденным?
— Более приемлемым, я бы сказала, — вывернулась Верити. — Кстати, тебя на это не проверяли в Винсенте?
— Отчего же? И не раз. Увы, солнце мое. Даже когда мой психометрический дар стал расцветать прямо на глазах, у меня не обнаружили ни малейшей способности к телепатии.
Верити замолчала, пытаясь разобраться в хитросплетении самых безумных догадок.
— Джонас… Ты действительно веришь в то, что говоришь?
— Я едва не погиб, Верити, и чуть было не стал убийцей. Как же я могу сомневаться? Мне пришлось принять свой дар как ужасную данность.
— А теперь с моей помощью ты хочешь провести новый эксперимент? Думаешь, твой талант стал более управляемым?
— Да. Я не хотел торопить тебя, Верити. Честно говоря, я просто не знал, как объяснить тебе все это… Но прошлой ночью ты все узнала и избавила меня от необходимости притворяться.
— Да, — вздохнула Верити. — Давай не будем больше темнить.
Джонас покосился на нее из-под полуопущенных ресниц:
— Так я могу рассчитывать на тебя?
» Кажется, я знаю, кто из нас псих «, — мрачно подумала Верити и обреченно кивнула:
— Да. Я, видимо, горько раскаюсь, но знаешь… сейчас не так-то легко найти хорошего помощника. А мне вовсе не улыбается снова искать посудомойщика. Что ж, дерзай, раз уж невтерпеж!
— Ваши милости поистине безграничны, тираночка.
Когда Верити сердито обернулась, то увидела, что Джонас нагло усмехается.
Тави приготовила свежий кофе и принесла его хозяйке, задумчиво сидящей у окна.
— Ты действительно считаешь, что сможешь управлять этим Куаррелом в бальную ночь? — с тревогой спросила она.
— Разве ты не видела, как подействовала на него эта шпага?
— Мягко сказано» подействовала «! Я думала, он вот-вот потеряет рассудок! Когда этот Куаррел сумел-таки подняться и вырвался из комнаты, я, грешным делом, решила, что он вот-вот кого-нибудь прикончит! Ох, и натерпелась же я страху… Боюсь, он и впрямь был близок к помешательству, Кейтлин. А ты еще говорила, что Куаррел не опасен, пока обстановка не соответствует прошлому оружия!
— Да, его реакция оказалась несколько сильнее, чем я предполагала, — согласилась художница. — Но ведь в конце концов он все-таки справился с собой.
— Да уж! Скажи спасибо, что он не перерезал глотку своей подружке! Или нам с тобой. Боже упаси… Он же совершенно обезумел, когда схватил эту шпагу! — Тави остановилась за спинкой кресла Кейтлин и мрачно уставилась на море.
Хозяйка отрицательно покачала головой:
— Нет, ты не права, Тави! Поверь мне, уж я-то знаю о нем даже больше, чем он сам знает о себе.
— Ты сумеешь заставить его убить Кинкейда?
— Ни секунды не сомневаюсь! Теперь Куаррел настроен на эту шпагу. Когда он коснется ее в следующий раз, то еще быстрее окажется во власти прошлого. Я хорошо изучила эту зависимость, Тави. После того как установлена связь между Куаррелом и каким-нибудь событием прошлого — тем более событием из эпохи Ренессанса, — возобновление этого контакта значительно упрощается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Верити была вне себя от ярости. Она судорожно стиснула кулачки:
— Я никогда не отчаивалась! Пусть я была слишком привередлива, но я никогда не теряла надежды, слышишь!
— Да брось ты! Какая женщина не отчаялась бы в твоем положении!
— Ты… ты просто самовлюбленный мерзкий негодяй!
— Я лишь хочу докопаться до истины. Мне нужно знать, пыталась ли ты манипулировать мной, чтобы вкусить столь долгожданных радостей. Я подвернулся как нельзя кстати, правда, Верити? Я тебе нравился, хотел тебя, а главное, эта интрижка казалась тебе совершенно неопасной. Ты же уверена, что держишь все в своих руках! Черт возьми, ведь я работаю на тебя!
И если я наскучу тебе в постели, ты с легким сердцем рассчитаешь меня!
Как уверенно правишь ты бал, и с каким самомненьем!
Выбираешь мелодию, темп задаешь, регулируешь жесты.
Я хочу угодить, но лишь с такта сбиваюсь в смущенье,
Пока ты упиваешься сладостью терпкой блаженства.
— Очередной топорный подстрочник неизвестного сонета?
— Он самый. Один знатный вельможа посвятил его своей возлюбленной, заставлявшей его плясать под свою дудку. Я не очень силен в переводе поэзии, но, согласись, что я немного напоминаю этого незадачливого кавалера.
— Не вижу ни малейшего сходства! Ты ни капли не похож на услужливого вельможу! Раз уж мы затронули образы Возрождения, то тебя, Джонас, я бы скорее сравнила с кондотьером, который прикидывается, что работает на хозяина, а занят лишь устройством собственных делишек.
Губы Джонаса сомкнулись в узкую полоску.
— Не уходи от ответа, Верити.
— Ничего я тебе не скажу! Сам ломай голову над своими идиотскими вопросами! Мне и без того есть над чем подумать. Например, над тем, какого черта я позволяю чокнутому мыть свои тарелки.
Ледяная тишина воцарилась в машине. Потом Джонас очень ровно поинтересовался:
— Так ты все-таки считаешь меня ненормальным?
Верити больно прикусила нижнюю губу.
— Нет, — выдавила она наконец, думая о том, что видела в золоте глаз Джонаса Куаррела. Там сквозили насмешка, разум, настоящая страсть, но Верити никогда не замечала ничего похожего на безумие.
— Премного вам благодарен.
— Расскажи мне об этом… о коридоре, — попросила Верити.
Джонас смягчился, на секунду отпустил руль и пожал руку Верити. Прикосновение показалось ей теплым и ласковым.
— Не бойся, милая. Когда бы ты ни очутилась в коридоре, знай, я всегда буду рядом. Ты даже не представляешь, как ужасно оказаться там совсем одному, отовсюду ожидая подвоха.
Верити испуганно округлила глаза:
— Так, значит, вчера, когда ты впал в транс… или как там это называется, ты видел себя в черном коридоре?
Джонас коротко кивнул:
— Этот длинный темный туннель соединяет прошлое и настоящее. Теперь я знаю, что, когда ты дотрагиваешься до меня, ты тоже видишь его. А посему моя задача значительно упрощается. Раз мы испытываем сходные чувства и видим одни и те же картины, то сможем лучше взаимодействовать.
Верити лихорадочно искала какое-нибудь естественно-научное объяснение этому феномену.
— Джонас, а что, если ты просто телепат? Может быть, коридор существует только в твоем воображении, а ты каким-то образом внушаешь мне свои фантазии? «
— По-моему, тебе проще поверить в телепатию, чем в психометрию?
— Пойми, Джонас… На свете множество людей, у которых едет крыша на всей этой мистической чуши: голоса, видения и прочее, — тщательно подбирая слова, пояснила свою мысль Верити. — Да, мне гораздо понятнее гипноз, чем психометрия, что здесь удивительного? А эти силы прошлого… Извини, но это очень пугает.
Джонас угрюмо усмехнулся:
— По сравнению с этим телепатия кажется явлением обыденным?
— Более приемлемым, я бы сказала, — вывернулась Верити. — Кстати, тебя на это не проверяли в Винсенте?
— Отчего же? И не раз. Увы, солнце мое. Даже когда мой психометрический дар стал расцветать прямо на глазах, у меня не обнаружили ни малейшей способности к телепатии.
Верити замолчала, пытаясь разобраться в хитросплетении самых безумных догадок.
— Джонас… Ты действительно веришь в то, что говоришь?
— Я едва не погиб, Верити, и чуть было не стал убийцей. Как же я могу сомневаться? Мне пришлось принять свой дар как ужасную данность.
— А теперь с моей помощью ты хочешь провести новый эксперимент? Думаешь, твой талант стал более управляемым?
— Да. Я не хотел торопить тебя, Верити. Честно говоря, я просто не знал, как объяснить тебе все это… Но прошлой ночью ты все узнала и избавила меня от необходимости притворяться.
— Да, — вздохнула Верити. — Давай не будем больше темнить.
Джонас покосился на нее из-под полуопущенных ресниц:
— Так я могу рассчитывать на тебя?
» Кажется, я знаю, кто из нас псих «, — мрачно подумала Верити и обреченно кивнула:
— Да. Я, видимо, горько раскаюсь, но знаешь… сейчас не так-то легко найти хорошего помощника. А мне вовсе не улыбается снова искать посудомойщика. Что ж, дерзай, раз уж невтерпеж!
— Ваши милости поистине безграничны, тираночка.
Когда Верити сердито обернулась, то увидела, что Джонас нагло усмехается.
Тави приготовила свежий кофе и принесла его хозяйке, задумчиво сидящей у окна.
— Ты действительно считаешь, что сможешь управлять этим Куаррелом в бальную ночь? — с тревогой спросила она.
— Разве ты не видела, как подействовала на него эта шпага?
— Мягко сказано» подействовала «! Я думала, он вот-вот потеряет рассудок! Когда этот Куаррел сумел-таки подняться и вырвался из комнаты, я, грешным делом, решила, что он вот-вот кого-нибудь прикончит! Ох, и натерпелась же я страху… Боюсь, он и впрямь был близок к помешательству, Кейтлин. А ты еще говорила, что Куаррел не опасен, пока обстановка не соответствует прошлому оружия!
— Да, его реакция оказалась несколько сильнее, чем я предполагала, — согласилась художница. — Но ведь в конце концов он все-таки справился с собой.
— Да уж! Скажи спасибо, что он не перерезал глотку своей подружке! Или нам с тобой. Боже упаси… Он же совершенно обезумел, когда схватил эту шпагу! — Тави остановилась за спинкой кресла Кейтлин и мрачно уставилась на море.
Хозяйка отрицательно покачала головой:
— Нет, ты не права, Тави! Поверь мне, уж я-то знаю о нем даже больше, чем он сам знает о себе.
— Ты сумеешь заставить его убить Кинкейда?
— Ни секунды не сомневаюсь! Теперь Куаррел настроен на эту шпагу. Когда он коснется ее в следующий раз, то еще быстрее окажется во власти прошлого. Я хорошо изучила эту зависимость, Тави. После того как установлена связь между Куаррелом и каким-нибудь событием прошлого — тем более событием из эпохи Ренессанса, — возобновление этого контакта значительно упрощается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97