— Тем не менее он превосходно завершил его. Как ты знаешь, дело кончилось браком по специальной лицензии. — Еще одно жирное зеленое пятно появилось на рисунке.
— Мне кажется, Лукас слишком хорошо понимает, что у него не было возможности завоевать твою любовь. Ты вышла за него замуж не по доброй воле, и он помнит об этом. К тому же вдруг выясняется, что, когда он начинал ухаживать за тобой, его привлекало твое приданое. В результате он оказался совсем уж в плачевном положении. Как он может быть уверен в тебе, если ты сама не признаешься ему в любви?
Виктория сердито посмотрела на нее:
— Ты на чьей стороне, тетя Клео?
Клео только вздохнула:
— Я не собираюсь принимать чью-либо сторону, Викки. Я хочу только, чтобы ты была счастлива.
— Ты думаешь, я буду счастлива, если капитулирую?
— Капитулируешь? Что за странное выражение?
— Так говорит Лукас, — пробормотала Виктория, — или же он пытается подобрать что-нибудь более благозвучное, например «мирные переговоры».
— Вот как? Наверное, дело в том, что он столько лет провел в армии, а затем еще и в карты играл. У военных и картежников примерно один и тот же лексикон. Они только и говорят, что о стратегии, победах и поражениях. Середины не признают.
— Это я уже заметила.
— А вот женщины, как правило, проявляют уступчивость и гибкость, — намекнула Клео.
— В отношениях с мужчинами это не что иное, как слабость, ибо только поощряет их упрямство и неуступчивость. Я вышла замуж за человека, привыкшего мыслить по-военному, и должна либо отучить его от дурной манеры, либо заставить его удовлетвориться деловым союзом, который мы заключили. Так или иначе, я не поставлю все на карту, капитулировав перед ним, как бы он ни старался.
Клео задумчиво глядела на нее.
— Что именно ты боишься поставить на карту?
— Например, свою гордость.
— Ты так дорожишь ею?
— Еще бы!
— Ну что ж, это твой муж, дорогая. Поступай так, как считаешь нужным.
Наконец-то неприятное объяснение позади, решила Виктория и поспешила переменить тему:
— Нет ли у тебя желания пройтись сегодня по магазинам? Я должна купить книги по ботанике и садоводству.
— С удовольствием. Ты сделаешь приобретения для библиотеки в Йоркшире?
— Да, хочу пополнить свою библиотеку, но мне надо еще приготовить подарок нашему викарию и его жене. Они очень помогают нам. Викарий пишет книгу по садоводству. — Виктория немного смутилась и добавила скороговоркой:
— А я выполняю иллюстрации к ней.
Клео просияла:
— Как чудесно, Викки. Наконец-то мы опубликуем твои замечательные рисунки. Я очень рада. Как тебе удалось договориться с ним?
— Все устроил Лукас, — тихо призналась Виктория.
Взгляд тети Клео вновь стал пристальным.
— Как это он устроил?
Виктория покраснела:
— Он показал викарию один из моих рисунков, и викарий тут же попросил Лукаса познакомить его с художником, поскольку ему нужны иллюстрации к его книге. Лукас поклялся мне, что он не оказывал никакого давления на викария и назвал ему мое имя только тогда, когда достопочтенный Ворт уже похвалил рисунок. Кажется, викарий и в самом деле очень хочет, чтобы я выполнила ему иллюстрации. Должна сказать, я просто счастлива.
Клео наклонилась, разглядывая рисунок Виктории.
— Я не сомневалась, что Стоунвейл сумеет сделать своей богатой жене подарок, который невозможно купить ни за какие деньги, — задумчиво проговорила она.
Платье янтарно-желтого шелка получилось простым и поразительно элегантным. Виктории оно очень понравилось. Юбка ниспадала прямыми узкими складками к щиколоткам. Завышенная талия, небольшой изящный лиф, в вырезе которого соблазнительно белела нежная кожа обольстительной груди. Туфельки Виктории были расшиты золотой ниткой и подобраны к цвету тончайших, до локтя, перчаток.
Единственным украшением была цепочка с янтарным кулоном у нее на шее. Бросив придирчивый взгляд на свое отражение в зеркале, Виктория решила, что она сделала все возможное, чтобы подготовиться к балу у Джессики Атертон, Она взяла золоченый веер.
— Нэн, я надену черный плащ с капюшоном, отделанным золотистым сатином.
— Вы восхитительны сегодня, миледи, — восторженно выдохнула горничная, благоговейно набрасывая на плечи хозяйки струящиеся складки длинного плаща. — Милорд будет гордиться вами. — Она поправила капюшон, и золотистый сатиновый отворот лег, словно широкий воротник, вокруг шеи Виктории. — Вы так прекрасны!
— Спасибо, Нэн. Мне пора. Милорд ждет меня в холле. Ложись спать. Когда вернусь, разбужу тебя, если ты мне понадобишься.
— Да, миледи.
Лукас нетерпеливо расхаживал в холле возле лестницы, но, заметив Викторию, облаченную в черный бархат и золотой шелк, резко остановился. Он наблюдал, как она медленно спускается по лестнице, и глаза его были полны чувственного восхищения.
— Во всеоружии и готова к битве? — поддразнил он, подавая ей руку.
— Скажем так: не хочу, чтобы у Джессики отыскался повод пожалеть меня.
Он рассмеялся:
— Скорее уж она пожалеет меня.
— В самом деле? Почему же, милорд?
Лукас крепче сжал руку Виктории:
— Джессика догадается, что я ни в чем не могу отказать своей Янтарной леди. Ее чрезвычайно расстроит тот факт, что верховенство в нашем браке принадлежит тебе.
Лукас подсадил Викторию в карету, и она искоса глянула на мужа:
— Ты правда не можешь устоять передо мной?
— Неужели ты сомневаешься? — Он устроился рядом на сиденье.
— Я думаю, дорогой, ты просто дразнишь меня.
Лукас нащупал затянутые в перчатку нежные пальчики и склонился над ними в галантном поцелуе:
— Уверяю, миледи, я нахожу вас совершенно неотразимой.
— Я запомню ваши слова, милорд.
Улица перед огромным особняком Атертонов была запружена каретами. Десятки нарядно одетых людей собрались у парадного входа. Однако Лукасу и Виктории, почетным гостям вечера, не пришлось долго томиться в ожидании.
В просторном, залитом ярким светом холле Виктория сняла плащ, представ во всем великолепии своего янтарно-желтого платья. Лукас быстрым взглядом окинул открытую шею, обнаженные плечи и грудь жены.
— Так вот почему ты не сняла плащ в карете, — процедил он сквозь зубы, — в следующий раз мне придется произвести тщательный досмотр твоего наряда, прежде чем вывести в свет.
— Право же, Лукас! Платье сшито по последнему писку моды.
— Девчонка в таверне и то не станет так обнажать грудь. Ты, того и гляди, вывалишься из платья. Если бы я увидел тебя перед выездом, то отправил бы наверх и заставил переодеться.
— Теперь уже поздно, — весело возразила она, — пожалуйста, не хмурься. Дворецкий вот-вот возвестит о нашем прибытии — ты же не хочешь, чтобы леди Атертон и все гости увидели нас в разгар семейной сцены.
— Признаю вашу победу, мадам, однако будьте уверены, мы еще вернемся к этому разговору.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97