И еще это лицо показалось Насте смутно знакомым. Кажется, она несколько раз видела этого человека в последние дни, он мелькал среди уличной толпы, пристально смотрел на нее из ресторанного зала… но не только это.
Она видела его когда-то давно, очень давно.
Когда он еще не был таким взрослым, да и она сама была совсем девчонкой.
Настя пошевелилась, попробовала устроиться поудобнее и только тогда поняла, почему болят ее запястья и щиколотки.
Она была туго связана по рукам и ногам толстой бельевой веревкой. Руки, кроме того, были накрепко привязаны к подлокотникам тяжелого старинного кресла.
– Кто… кто вы? – непослушным, охрипшим голосом спросила Настя. – Что вам от меня нужно?
Он ничего не ответил, только внимательно разглядывал ее, словно пытаясь узнать после долгого расставания.
– Вы, наверное, с кем-то меня перепутали… – проговорила девушка. – Я не представляю для вас никакого интереса… у меня нет денег…
– Нет, я тебя ни с кем не перепутал, – отозвался наконец мужчина. Голос его оказался приятным – мягкий бархатистый баритон. Такой голос должен вызывать доверие. – Я тебя узнал, – продолжил он, – и мне кажется, ты тоже меня узнала…
И тут Настя действительно вспомнила, где она раньше видела это лицо.
С тех пор прошло примерно пятнадцать лет. Они, пять девочек, ехали в прокаленном солнцем поезде. За окнами проносились бесконечные выгоревшие степи, скучные сонные полустанки, пропыленные рабочие поселки. Поезд шел долго, бесконечно долго. Девочки болтали, смеялись, пели. Пели они хорошо – ведь они впятером составляли детский вокальный ансамбль «Звездочка». Пять девочек, пять лучей звездочки – Эля Маленко, Таня Ермакова, Лена Серебровская, Маша Чонишвили и она, Настя Рубинина. В составе этого ансамбля они ездили на фестиваль детских самодеятельных ансамблей, который Гостелерадио проводило в крупном сибирском городе. Удачно выступив на фестивале, «Звездочка» возвращалась домой, в Петербург. Сопровождала девочек славная немолодая женщина Варвара Степановна, сотрудница петербургского радио.
Дорога была долгая, но они не скучали.
Особенно после того, как познакомились с двумя мальчиками из соседнего вагона. Мальчики были года на два старше их и ехали тоже в Петербург. Таня Ермакова, кажется, даже успела влюбиться в одного из них… как же его звали? Юра! А второй – Сережа… вот и имена всплыли в памяти…
Пятнадцать лет отмотались назад, как выцветшая пленка кинохроники, и Настя узнала это лицо. Сквозь взрослые, самоуверенные черты проступила мальчишеская растерянность, неуверенный, беспомощный взгляд…
– Сережа! – удивленно проговорила Настя. – Это… это ты?
– Узнала! – проговорил он с тяжелым вздохом. – Этого-то я и боялся! Ну, что поделаешь! Ты сама во всем виновата…
– В чем виновата, Сережа? – удивленно проговорила девушка. – Что ты делаешь? Зачем… зачем ты это делаешь?
– Я не Сережа! – выдохнул он с ненавистью. – Я Юра! Понятно? Юра!
Он и сам уже верил в это. Ему казалось, что он действительно стал Юрой Магницким.
Собственно, он ничего не сделал. Судьба сама сыграла с ним эту шутку.
Сережа Калганов жил с матерью в небольшом сибирском городке.
Мать его, пожалуй, любила. Но только еще больше она любила пить дешевую водку или портвейн с работягами-строителями. Сколько раз Сережа видел ее на лавочке в соседнем дворе в компании трех-четырех небритых мужиков в робах и ватниках. Потом ее приводили домой, иногда приносили. Иногда она сама спускалась по шатким ступенькам в их полуподвальную комнату, размазывала по щекам пьяные слезы и бормотала:
– Сереженька, сыночек, прости мамку! – Это пьяное жалостливое настроение неожиданно сменялось злобным раздражением, и она вопила тонким истеричным голосом: – Щенок! Паршивец! Ты как на мать смотришь? Я тебя, сучонка, не для того родила, чтобы ты так на меня смотрел! Ты куда бутылку задевал? У меня тут бутылка была припрятана, почти полная!
Сережа чувствовал растущую в душе тоскливую, щемящую злобу.
И когда однажды утром мать не проснулась, он почувствовал почти облегчение.
– Куда ты теперь? – с безразличным любопытством спросила его соседка, Мартыниха.
– К отцу, – ответил Сергей.
Еще минуту назад он и не думал о своем отце, но когда соседка спросила, ответ всплыл сам собой.
Отец жил рядом с Петербургом, в поселке городского типа Оредеж. Адрес его Сережа прочитал на конверте, который мать как-то получила по почте. Письмо она сыну не показала, но напилась по-черному и повторяла, обливаясь пьяными слезами:
– Никому мы с тобой не нужны, сыночка! И папка твой про тебя слышать не хочет!
Так что Сережа не рассчитывал на сердечный прием. Но внушал себе, что родной отец все же примет его, и лучше жить с ним неподалеку от большого города, чем пропадать одному в сибирской глуши.
Он продал все, что еще не успела пропить мать, и купил билет в общем вагоне до Петербурга.
Поезд шел долго, в общем вагоне царила духота, пахло немытым телом, чесноком и подгнивающими фруктами, которые везли на верхних полках разговорчивые таджики.
Сережа вышел в тамбур и столкнулся там с мальчиком своих лет.
Его звали Юра. Они разговорились – обоим было скучно, впереди ждала еще долгая дорога.
Юра тоже ехал в Петербург, только ехал он с родителями в удобном купе.
Поняв, что Сережа голоден, он повел его к своим родителям.
Те принялись кормить незнакомого мальчика, предложили ему отдохнуть в своем купе.
Сережа ел их еду и думал: правда они такие добрые или только прикидываются? А зачем им прикидываться – от него, бездомного сироты, им точно ничего не нужно…
Раньше он не встречал добрых людей, а если кто-то и попадался на его пути – все говорили, что это просто дурак. Но Юрины родители вовсе не казались дураками.
Вскоре Юра рассказал новому приятелю, что они едут в Петербург только для того, чтобы там оформить какие-то бумаги и отправиться дальше – в Канаду, где у них обнаружились богатые родственники.
Сережа смотрел на него с завистью: все-то у этого Юрки есть – и добрые родители, и богатые родственники в какой-то сказочной стране за океаном, и будущее…
Эта зависть переходила в скрытую, тайную злобу: почему у одних есть все, а у других – ничего? Чем он, Сережа, хуже Юрки?
Шляясь по поезду, они познакомились с девочками из четвертого вагона. Симпатичные, веселые девчонки возвращались в Петербург с какого-то фестиваля. Их сопровождала пожилая тетка, Варвара Степановна. Они готовились сойти в городе Саратове, где у них было запланировано еще одно выступление, но до того Саратова оставалось еще далеко.
Так сложилась компания, в которой все они готовы были ехать сколько угодно, не замечая жары и неудобств.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65