Я чувствовала себя опустошенной и выпотрошенной, так что годилась сейчас только на чучело.
Представила себе это чучело в музее с табличкой:
«Разочарованная женщина», — и невольно улыбнулась.
Ну, если я могу улыбаться — значит, еще не все потеряно.
Я села за стол и посмотрела на себя в зеркало.
Лицо бледное, под глазами мешки, кожа какая-то тусклая… нет, надо встряхнуться, привести себя в порядок, заняться поисками работы…
Прошло три дня, а Баранович никак не проявился, стало быть, он посчитал мои требования слишком наглыми или вообще забыл обо мне.
На утро четвертого дня в дверь квартиры позвонили.
Я доплелась до прихожей и подозрительно спросила:
— Кто там?
— Алексей Соловьев здесь проживает? — осведомился молодой голос за дверью.
— Алексей Соловьев? — тупо повторила я. — Кто такой Алексей Соловьев?
— Ты что, Наталья? — рядом со мной неожиданно возник Лешка. — Это же я — Алексей Соловьев!
— Ах, ну да, — я смутилась, — ну, так сам и бегай на звонки!
Тем не менее я открыла дверь. На пороге стояли трое парней с большими картонными коробками.
— Так кто здесь Алексей? — деловито осведомился один из них, судя по озабоченному выражению лица, старший. — Расписаться надо за доставку.
— А это что такое? — Лешка удивленно уставился на квитанцию, и брови его полезли вверх. — Это мне?!
— Если ты — Алексей, то тебе, — подтвердил парень. — Распишись вот в этой графе.
— Четвертый «Пентиум»! — восхищенно пропел Лешка. — Пятьсот двенадцать метров оперативки! Обалдеть! Восемьдесят гигов винта! Жидкокристаллический монитор! Пятнадцать дюймов! Уписаться! Беспроводная клава! DVD-райтер! Оптическая «мышь»! Это просто фантастика! Наталья! Меня глючит! Ущипни меня — я, наверное, сплю!
Я с удовольствием ущипнула племянника за костлявый бок, он взвизгнул и отскочил:
— Ты что — прямо как пиранья вцепилась! Нет, правда — это все мне?
— Тебе, тебе! — Я довольно улыбнулась: зрелище чужого счастья подействовало на меня тонизирующе.
Ребята занесли коробки в Лешкину — то есть на данном этапе мою — комнату и начали распаковывать их, устанавливать и подключать. Лешка крутился у них под ногами — если можно так сказать о длинном и тощем, как жердь, подростке, облизывал каждую новую игрушку и задавал бесконечные вопросы на своем загадочном компьютерном языке. Впрочем, парни отлично его понимали, и через несколько минут они стали лучшими друзьями.
— Что происходит? — грозно прошептала невестка, дергая меня за рукав. — Откуда это все?
— Это еще не все! — раздалось с порога. Оказывается, парни забыли закрыть входную дверь, в которую как раз вошел мой знакомый Алексей.
— Наталья Сергеевна! — деловито обратился он ко мне. — Там в вашей квартире ремонт идет, обязательно нужно, чтобы вы сами обои выбрали и кафель для ванной и…
— Да мне все равно, делайте как есть! — я махнула рукой.
— Что? — Невестка очнулась от столбняка, в который ее повергли слова Алексея о моей новой квартире. — Как это — делать как есть! Ты что — с ума сошла? Тебе же там жить! Едем немедленно по магазинам!
— Ну слава богу, нашелся хоть один человек нормальный! — расцвел Алексей. — Собирайтесь, дамы, машина у подъезда.
Еще два дня мы как сумасшедшие мотались по магазинам. Невестка просто осатанела, когда поняла, что можно тратить на отделку квартиры неограниченное количество денег. Иногда мне приходилось хватать ее за руку, но в общем мы неплохо ладили. Старалась она для меня бескорыстно, просто хотела как лучше, и я подумала, что если я буду жить отдельно и выпишусь из квартиры брата, то мы очень даже просто можем подружиться, будем встречаться изредка, ходить в кафе или я буду приходить к ним на семейный обед. С родственниками нужно жить раздельно, это аксиома.
Квартирка оказалась небольшой, но очень удобно спланированной, даже мебель какую-то мы купили. Прощаясь, Алексей отвел меня в сторонку и протянул какую-то бумажку.
— Это адрес реабилитационного центра, куда Андрея положили. Можешь проверить, Илья Михайлович все свои обещания выполняет.
— Что? — Бумажка задрожала в моих руках. — Так он не умер?
— С чего ты взяла, что он умер? — неподдельно удивился Алексей. — Его перевели в очень хороший реабилитационный центр, там оборудование отличное, быстро на ноги поставят!
— А кто же тогда умер — там, в больнице?
Но я уже все поняла. Ведь Роман умер, они сделали так, что умер он в больнице, а Андрея перевели в центр под своим именем.
— Умеете вы людям головы заморочить! — рассердилась я.
— Сама должна была сообразить! — не остался в долгу Алексей.
Простились мы дружески.
В реабилитационном центре меня встретили как родную. Не было никаких грозных нянечек с жабьими мордами, не было пугливых сестричек, не было строгих докторов. Больница была шикарная, и за те деньги, что люди платили за свое выздоровление, не только к самим больным, но и к их посетителям персонал относился с повышенной сердечностью.
Доктор сообщил мне, что больному Удальцову сегодня как раз сняли повязку с глаз. Насколько они могут судить, глаза не пострадали, то есть он может видеть, просто сейчас нужно постепенно привыкать к свету. И пищу он уже принимает внутрь, говорить, правда, может только шепотом. Что касается кожи лица и рук, то будем работать, улыбнулся доктор. Я вспомнила, каким симпатичным мужчиной был Андрей до аварии, и вздохнула.
Я тихонько отворила дверь палаты, вошла внутрь. В комнате царил полумрак, ну да, ведь ему больно смотреть на свет.
Человек лежал неподвижно, туго забинтованный, как мумия.
Но это был не бессловесный, безжизненный предмет, а именно человек, живой человек, потому что в белой маске появился просвет, через который на меня смотрели яркие карие глаза.
И еще один просвет, через который мне были видны пересохшие, растрескавшиеся губы. Я молча присела возле кровати. Интересно, что он сейчас думает? Ведь Андрей никогда меня не видел, узнает ли он меня?
Внезапно забинтованная рука быстро-быстро задвигалась, отстукивая буквы.
— Помедленней! — вскрикнула я. — Я же не понимаю! И листок с расшифровкой забыла…
«Мумия» разлепила губы и прошелестела:
— А ты не молчи. Думаешь, не узнал тебя?
— А узнал? — спросила я. — Откуда, я же специально молчала.
— Еще в коридоре, по шагам… — прошептал он.
— Я так рада, что тебе лучше… — я придвинулась ближе и погладила забинтованную руку, — доктор сказал…
— Не отвлекайся, — прервал меня Андрей, — про доктора я и сам все знаю. Лучше расскажи, что там случилось. Только тихо, а то выгонят.
Я придвинула стул еще ближе, потом наклонилась к забинтованному лицу и вполголоса поведала Андрею обо всех страшных событиях, случившихся со мной за те дни, что мы не общались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Представила себе это чучело в музее с табличкой:
«Разочарованная женщина», — и невольно улыбнулась.
Ну, если я могу улыбаться — значит, еще не все потеряно.
Я села за стол и посмотрела на себя в зеркало.
Лицо бледное, под глазами мешки, кожа какая-то тусклая… нет, надо встряхнуться, привести себя в порядок, заняться поисками работы…
Прошло три дня, а Баранович никак не проявился, стало быть, он посчитал мои требования слишком наглыми или вообще забыл обо мне.
На утро четвертого дня в дверь квартиры позвонили.
Я доплелась до прихожей и подозрительно спросила:
— Кто там?
— Алексей Соловьев здесь проживает? — осведомился молодой голос за дверью.
— Алексей Соловьев? — тупо повторила я. — Кто такой Алексей Соловьев?
— Ты что, Наталья? — рядом со мной неожиданно возник Лешка. — Это же я — Алексей Соловьев!
— Ах, ну да, — я смутилась, — ну, так сам и бегай на звонки!
Тем не менее я открыла дверь. На пороге стояли трое парней с большими картонными коробками.
— Так кто здесь Алексей? — деловито осведомился один из них, судя по озабоченному выражению лица, старший. — Расписаться надо за доставку.
— А это что такое? — Лешка удивленно уставился на квитанцию, и брови его полезли вверх. — Это мне?!
— Если ты — Алексей, то тебе, — подтвердил парень. — Распишись вот в этой графе.
— Четвертый «Пентиум»! — восхищенно пропел Лешка. — Пятьсот двенадцать метров оперативки! Обалдеть! Восемьдесят гигов винта! Жидкокристаллический монитор! Пятнадцать дюймов! Уписаться! Беспроводная клава! DVD-райтер! Оптическая «мышь»! Это просто фантастика! Наталья! Меня глючит! Ущипни меня — я, наверное, сплю!
Я с удовольствием ущипнула племянника за костлявый бок, он взвизгнул и отскочил:
— Ты что — прямо как пиранья вцепилась! Нет, правда — это все мне?
— Тебе, тебе! — Я довольно улыбнулась: зрелище чужого счастья подействовало на меня тонизирующе.
Ребята занесли коробки в Лешкину — то есть на данном этапе мою — комнату и начали распаковывать их, устанавливать и подключать. Лешка крутился у них под ногами — если можно так сказать о длинном и тощем, как жердь, подростке, облизывал каждую новую игрушку и задавал бесконечные вопросы на своем загадочном компьютерном языке. Впрочем, парни отлично его понимали, и через несколько минут они стали лучшими друзьями.
— Что происходит? — грозно прошептала невестка, дергая меня за рукав. — Откуда это все?
— Это еще не все! — раздалось с порога. Оказывается, парни забыли закрыть входную дверь, в которую как раз вошел мой знакомый Алексей.
— Наталья Сергеевна! — деловито обратился он ко мне. — Там в вашей квартире ремонт идет, обязательно нужно, чтобы вы сами обои выбрали и кафель для ванной и…
— Да мне все равно, делайте как есть! — я махнула рукой.
— Что? — Невестка очнулась от столбняка, в который ее повергли слова Алексея о моей новой квартире. — Как это — делать как есть! Ты что — с ума сошла? Тебе же там жить! Едем немедленно по магазинам!
— Ну слава богу, нашелся хоть один человек нормальный! — расцвел Алексей. — Собирайтесь, дамы, машина у подъезда.
Еще два дня мы как сумасшедшие мотались по магазинам. Невестка просто осатанела, когда поняла, что можно тратить на отделку квартиры неограниченное количество денег. Иногда мне приходилось хватать ее за руку, но в общем мы неплохо ладили. Старалась она для меня бескорыстно, просто хотела как лучше, и я подумала, что если я буду жить отдельно и выпишусь из квартиры брата, то мы очень даже просто можем подружиться, будем встречаться изредка, ходить в кафе или я буду приходить к ним на семейный обед. С родственниками нужно жить раздельно, это аксиома.
Квартирка оказалась небольшой, но очень удобно спланированной, даже мебель какую-то мы купили. Прощаясь, Алексей отвел меня в сторонку и протянул какую-то бумажку.
— Это адрес реабилитационного центра, куда Андрея положили. Можешь проверить, Илья Михайлович все свои обещания выполняет.
— Что? — Бумажка задрожала в моих руках. — Так он не умер?
— С чего ты взяла, что он умер? — неподдельно удивился Алексей. — Его перевели в очень хороший реабилитационный центр, там оборудование отличное, быстро на ноги поставят!
— А кто же тогда умер — там, в больнице?
Но я уже все поняла. Ведь Роман умер, они сделали так, что умер он в больнице, а Андрея перевели в центр под своим именем.
— Умеете вы людям головы заморочить! — рассердилась я.
— Сама должна была сообразить! — не остался в долгу Алексей.
Простились мы дружески.
В реабилитационном центре меня встретили как родную. Не было никаких грозных нянечек с жабьими мордами, не было пугливых сестричек, не было строгих докторов. Больница была шикарная, и за те деньги, что люди платили за свое выздоровление, не только к самим больным, но и к их посетителям персонал относился с повышенной сердечностью.
Доктор сообщил мне, что больному Удальцову сегодня как раз сняли повязку с глаз. Насколько они могут судить, глаза не пострадали, то есть он может видеть, просто сейчас нужно постепенно привыкать к свету. И пищу он уже принимает внутрь, говорить, правда, может только шепотом. Что касается кожи лица и рук, то будем работать, улыбнулся доктор. Я вспомнила, каким симпатичным мужчиной был Андрей до аварии, и вздохнула.
Я тихонько отворила дверь палаты, вошла внутрь. В комнате царил полумрак, ну да, ведь ему больно смотреть на свет.
Человек лежал неподвижно, туго забинтованный, как мумия.
Но это был не бессловесный, безжизненный предмет, а именно человек, живой человек, потому что в белой маске появился просвет, через который на меня смотрели яркие карие глаза.
И еще один просвет, через который мне были видны пересохшие, растрескавшиеся губы. Я молча присела возле кровати. Интересно, что он сейчас думает? Ведь Андрей никогда меня не видел, узнает ли он меня?
Внезапно забинтованная рука быстро-быстро задвигалась, отстукивая буквы.
— Помедленней! — вскрикнула я. — Я же не понимаю! И листок с расшифровкой забыла…
«Мумия» разлепила губы и прошелестела:
— А ты не молчи. Думаешь, не узнал тебя?
— А узнал? — спросила я. — Откуда, я же специально молчала.
— Еще в коридоре, по шагам… — прошептал он.
— Я так рада, что тебе лучше… — я придвинулась ближе и погладила забинтованную руку, — доктор сказал…
— Не отвлекайся, — прервал меня Андрей, — про доктора я и сам все знаю. Лучше расскажи, что там случилось. Только тихо, а то выгонят.
Я придвинула стул еще ближе, потом наклонилась к забинтованному лицу и вполголоса поведала Андрею обо всех страшных событиях, случившихся со мной за те дни, что мы не общались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70