Роман не хочет делать новый снимок — как-никак облучение — и попросил меня взять прежний у вас в карточке. Самому ему некогда, он очень занят, а я была неподалеку…
На лицо девушки набежала легкая тень:
— Он не захотел воспользоваться услугами нашего протезиста? Что ж, желание клиента — закон… — И она подошла к стойке с картотекой.
— Вот его карточка… — Она принесла толстую аккуратную тетрадку и начала перелистывать ее в поисках рентгеновского снимка.
А я впилась взглядом в обложку карточки.
«Лазарев Роман Васильевич», — было выведено на обложке крупным аккуратным почерком. Дальше следовал адрес, адрес той квартиры, в которой я прожила почти год и в которой благодаря собственной склочности окончила свои дни Ромина тетя Ара…
А еще ниже стояла лаконичная запись:
«Группа крови — 1, Р+».
Земля ушла у меня из-под ног. Значит, у Романа действительно первая группа крови, я не ошибалась! Но и Сергей Михайлович никак не мог ошибиться, ведь он делал переливание крови, а он четко сказал, что понадобилась кровь редкой, четвертой, группы.
Значит, человек в реанимации — действительно не Роман!
До сих пор я не могла поверить ему, хотя он непрерывно повторял одну и ту же фразу, а я относила ее за счет амнезии, за счет последствий аварии…
Но если он не Роман, то кто же он? И как кто-то другой мог оказаться в машине Романа?
Я совершенно ничего не понимала.
— Наталья Сергеевна, что с вами? — озабоченно воскликнула девушка из регистратуры. — Вам нехорошо?
Она поднесла к моему лицу ватку, смоченную нашатырем.
— Вы так побледнели! Присядьте…
— Ничего, ничего, — я вымученно улыбнулась, — что-то голова закружилась… выйду на улицу, и все пройдет…
— Нужно больше бывать на воздухе! — Девушка следом за мной подошла к дверям. — А снимок-то, вы же забыли снимок!
…Дежурство было не Олино, но мне обязательно нужно было поговорить с тем человеком, который лежал в реанимации и которого до недавнего времени я считала Романом.
Пока я добиралась до больницы, многое пришлось передумать. В голове моей наконец открылся какой-то шлюз, и мысли потекли легко и свободно. Действительно, стоило только поверить, что там, в реанимации, лежит не Роман, как все встало на свои места, все события стали укладываться в определенную схему. Того человека посчитали Романом, потому что обнаружили в его машине, в его одежде и с его бумажником. Он выжил совершенно случайно, об этом говорил мне капитан Сарычев, он не должен был выйти из этой аварии живым. И если бы он погиб, то обгоревшее тело никто не стал бы особенно рассматривать и его похоронили бы как Романа Лазарева. Зачем и кому это было нужно? И если там, в палате реанимации, весь в бинтах и проводах лежит не Роман, то где же тогда Роман и что с ним случилось? Я видела его на даче у Федора, не мог же кто-то посторонний сесть там в его машину и уехать на ней, предварительно испортив тормоза?
Все эти вопросы я собиралась задать мумии, лежавшей в реанимации. Раз он так упорно доказывал мне, что он не Роман, то пусть тогда ответит, кто он такой и как оказался в машине Романа…
Мне удалось без приключений добраться до палаты реанимации, я тихонько приоткрыла дверь, но там оказалась не только незнакомая сестра, но еще и врач что-то делал возле второго больного. Момент для посещения был далеко не самый подходящий, но я просто не могла уйти домой с невыясненными вопросами, все равно пролежу целую ночь без сна. Я тихонько побрела по коридору и увидела приоткрытую дверь маленького чуланчика возле лестницы. Оттуда слышалась возня и стук ведра. Заглянула туда, я увидела свою старую знакомую няньку с лицом говорящей жабы.
— Здравствуйте, — неуверенно произнесла я. Она не разглядела меня в полутемном коридоре и уже нахмурилась было грозно и рот разинула, чтобы заорать, но тут я шагнула ближе к свету, и нянька меня узнала. Не закрывая рта, она тут же сложила его гораздо более приветливо и стала ужасно похожа на старую жабу из мультфильма «Дюймовочка». Я ожидала, что она громко проскрипит «Коакс, коакс… Брекеке-кекс!», но нянька заговорила вполне по-человечьи:
— Ой, девонька, ты все еще ходишь!
— А куда мне деться, если он тут у вас лежит в тяжелом состоянии? — вопросом ответила я. — Так и буду ходить, пока ему не полегчает.
— Это хорошо, это правильно! — одобрила тетка. — Тебя как звать-то?
— Наташей.
— О, — неподдельно обрадовалась бабка, — а ведь и я Наталья! Тезки, значит… Натальей Ивановной меня зовут.
— Очень приятно, — улыбнулась я.
— А ты чего тут, к своему не пройти? — забеспокоилась нянька. — Так этому делу мы быстро поможем. Врач сейчас в приемный покой уйдет, не будет он там сидеть, а с сестрой я договорюсь.
Нянька оглянулась по сторонам и прошептала:
— Ей сто рублей надо.
И пока я соображала, как бы это потактичнее объяснить няньке, что сто рублей сестричке я дам, а вот ей, няньке, сто рублей будет, пожалуй, многовато, потому что с деньгами у меня напряженка и я их сама не печатаю, бабка честно добавила:
— Ну и мне полтинник, ста рублей мне много…
Вот за что я людей уважаю, так это за четкость и оперативность. Никаких тебе намеков и экивоков, сразу сказала, чего и сколько. Нянька получила от меня деньги и тут же прошлепала в реанимацию. Вернулась она довольно скоро, я не успела даже как следует расположиться в чулане на старой табуретке. Мне дали «добро», и сестричка даже вышла из палаты, взяв с меня слово, что не буду ничего там трогать и позову ее, если, не дай бог, что случится…
В палате реанимации населения прибавилось. Рядом с белой мумией, которую я до сих пор считала Романом, появился еще один человек — бледное, туго обтянутое кожей лицо, запавшие, плотно закрытые глаза. Он ни на что не реагировал и дышал неровно, сипло. К нему были подключены такие же трубки и провода, как к тому, кого я до сих пор считала Романом. Так же пульсировали голубоватые экраны приборов, переливалась в прозрачных трубках бесцветная жидкость.
Я подсела вплотную к «своему» больному и тихо проговорила, наклонившись к нему:
— Здравствуй. Теперь я знаю, ты действительно не Роман!
«Я говорил», — отстукала рука.
— Кто же ты?
«Андрей Удальцов. Можешь проверить. Загородный, четырнадцать, квартира восемнадцать. Но важнее найти Ларису».
— Кто такая Лариса? — вполголоса спросила я. Присутствие нового больного смущало меня, хотя он и не подавал никаких признаков жизни. Я все время чувствовала его спиной, невольно прислушивалась к его неровному дыханию.
«Это она посадила меня в машину. Когда я пришел в себя, машина уже летела под откос».
Это звучало совершенно непонятно, но у меня было очень мало времени, и я вынуждена была спешить.
— Где ее искать?
«Гражданский проспект, дом двадцать два, квартира девяносто семь, думаю, что она все знает», — торопливо отстучала рука, как будто он понял, что у меня мало времени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
На лицо девушки набежала легкая тень:
— Он не захотел воспользоваться услугами нашего протезиста? Что ж, желание клиента — закон… — И она подошла к стойке с картотекой.
— Вот его карточка… — Она принесла толстую аккуратную тетрадку и начала перелистывать ее в поисках рентгеновского снимка.
А я впилась взглядом в обложку карточки.
«Лазарев Роман Васильевич», — было выведено на обложке крупным аккуратным почерком. Дальше следовал адрес, адрес той квартиры, в которой я прожила почти год и в которой благодаря собственной склочности окончила свои дни Ромина тетя Ара…
А еще ниже стояла лаконичная запись:
«Группа крови — 1, Р+».
Земля ушла у меня из-под ног. Значит, у Романа действительно первая группа крови, я не ошибалась! Но и Сергей Михайлович никак не мог ошибиться, ведь он делал переливание крови, а он четко сказал, что понадобилась кровь редкой, четвертой, группы.
Значит, человек в реанимации — действительно не Роман!
До сих пор я не могла поверить ему, хотя он непрерывно повторял одну и ту же фразу, а я относила ее за счет амнезии, за счет последствий аварии…
Но если он не Роман, то кто же он? И как кто-то другой мог оказаться в машине Романа?
Я совершенно ничего не понимала.
— Наталья Сергеевна, что с вами? — озабоченно воскликнула девушка из регистратуры. — Вам нехорошо?
Она поднесла к моему лицу ватку, смоченную нашатырем.
— Вы так побледнели! Присядьте…
— Ничего, ничего, — я вымученно улыбнулась, — что-то голова закружилась… выйду на улицу, и все пройдет…
— Нужно больше бывать на воздухе! — Девушка следом за мной подошла к дверям. — А снимок-то, вы же забыли снимок!
…Дежурство было не Олино, но мне обязательно нужно было поговорить с тем человеком, который лежал в реанимации и которого до недавнего времени я считала Романом.
Пока я добиралась до больницы, многое пришлось передумать. В голове моей наконец открылся какой-то шлюз, и мысли потекли легко и свободно. Действительно, стоило только поверить, что там, в реанимации, лежит не Роман, как все встало на свои места, все события стали укладываться в определенную схему. Того человека посчитали Романом, потому что обнаружили в его машине, в его одежде и с его бумажником. Он выжил совершенно случайно, об этом говорил мне капитан Сарычев, он не должен был выйти из этой аварии живым. И если бы он погиб, то обгоревшее тело никто не стал бы особенно рассматривать и его похоронили бы как Романа Лазарева. Зачем и кому это было нужно? И если там, в палате реанимации, весь в бинтах и проводах лежит не Роман, то где же тогда Роман и что с ним случилось? Я видела его на даче у Федора, не мог же кто-то посторонний сесть там в его машину и уехать на ней, предварительно испортив тормоза?
Все эти вопросы я собиралась задать мумии, лежавшей в реанимации. Раз он так упорно доказывал мне, что он не Роман, то пусть тогда ответит, кто он такой и как оказался в машине Романа…
Мне удалось без приключений добраться до палаты реанимации, я тихонько приоткрыла дверь, но там оказалась не только незнакомая сестра, но еще и врач что-то делал возле второго больного. Момент для посещения был далеко не самый подходящий, но я просто не могла уйти домой с невыясненными вопросами, все равно пролежу целую ночь без сна. Я тихонько побрела по коридору и увидела приоткрытую дверь маленького чуланчика возле лестницы. Оттуда слышалась возня и стук ведра. Заглянула туда, я увидела свою старую знакомую няньку с лицом говорящей жабы.
— Здравствуйте, — неуверенно произнесла я. Она не разглядела меня в полутемном коридоре и уже нахмурилась было грозно и рот разинула, чтобы заорать, но тут я шагнула ближе к свету, и нянька меня узнала. Не закрывая рта, она тут же сложила его гораздо более приветливо и стала ужасно похожа на старую жабу из мультфильма «Дюймовочка». Я ожидала, что она громко проскрипит «Коакс, коакс… Брекеке-кекс!», но нянька заговорила вполне по-человечьи:
— Ой, девонька, ты все еще ходишь!
— А куда мне деться, если он тут у вас лежит в тяжелом состоянии? — вопросом ответила я. — Так и буду ходить, пока ему не полегчает.
— Это хорошо, это правильно! — одобрила тетка. — Тебя как звать-то?
— Наташей.
— О, — неподдельно обрадовалась бабка, — а ведь и я Наталья! Тезки, значит… Натальей Ивановной меня зовут.
— Очень приятно, — улыбнулась я.
— А ты чего тут, к своему не пройти? — забеспокоилась нянька. — Так этому делу мы быстро поможем. Врач сейчас в приемный покой уйдет, не будет он там сидеть, а с сестрой я договорюсь.
Нянька оглянулась по сторонам и прошептала:
— Ей сто рублей надо.
И пока я соображала, как бы это потактичнее объяснить няньке, что сто рублей сестричке я дам, а вот ей, няньке, сто рублей будет, пожалуй, многовато, потому что с деньгами у меня напряженка и я их сама не печатаю, бабка честно добавила:
— Ну и мне полтинник, ста рублей мне много…
Вот за что я людей уважаю, так это за четкость и оперативность. Никаких тебе намеков и экивоков, сразу сказала, чего и сколько. Нянька получила от меня деньги и тут же прошлепала в реанимацию. Вернулась она довольно скоро, я не успела даже как следует расположиться в чулане на старой табуретке. Мне дали «добро», и сестричка даже вышла из палаты, взяв с меня слово, что не буду ничего там трогать и позову ее, если, не дай бог, что случится…
В палате реанимации населения прибавилось. Рядом с белой мумией, которую я до сих пор считала Романом, появился еще один человек — бледное, туго обтянутое кожей лицо, запавшие, плотно закрытые глаза. Он ни на что не реагировал и дышал неровно, сипло. К нему были подключены такие же трубки и провода, как к тому, кого я до сих пор считала Романом. Так же пульсировали голубоватые экраны приборов, переливалась в прозрачных трубках бесцветная жидкость.
Я подсела вплотную к «своему» больному и тихо проговорила, наклонившись к нему:
— Здравствуй. Теперь я знаю, ты действительно не Роман!
«Я говорил», — отстукала рука.
— Кто же ты?
«Андрей Удальцов. Можешь проверить. Загородный, четырнадцать, квартира восемнадцать. Но важнее найти Ларису».
— Кто такая Лариса? — вполголоса спросила я. Присутствие нового больного смущало меня, хотя он и не подавал никаких признаков жизни. Я все время чувствовала его спиной, невольно прислушивалась к его неровному дыханию.
«Это она посадила меня в машину. Когда я пришел в себя, машина уже летела под откос».
Это звучало совершенно непонятно, но у меня было очень мало времени, и я вынуждена была спешить.
— Где ее искать?
«Гражданский проспект, дом двадцать два, квартира девяносто семь, думаю, что она все знает», — торопливо отстучала рука, как будто он понял, что у меня мало времени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70