Пальцы Молчуна коснулись на долю секунды пальцев "спортсмена", и оба тут же отдернули руки, будто обожглись. Молчун в это время своего лица, само собой, видеть не мог, зато видел его "спортсмен", и он оказался хорошим чтецом по лицам, вызнав в момент всю программу, которую приготовил для него Молчун. Видимо, без ножа в руке этот человек не слишком уверенно чувствовал себя что в женском обществе, что в мужском – он наплевал на замысел судьбы и натуральным образом пустился наутек.
Молчун от такой неожиданной подлянки заревел что-то дикое и первобытное, ухватил табурет и запустил его в спину набирающему скорость "спортсмену". Если в человек в спортивном костюме бежал по прямой, то он непременно словил бы этот табурет меж лопаток и грохнулся бы наземь. Однако противоборство разворачивалось в интерьерах городской квартиры, поэтому "спортсмен" вовремя повернул по коридору влево, втянув голову в плечи и испуганно вслушиваясь в раздавшийся поблизости грохот от встречи табурета со стеной. Следом за табуретом рванулся сам Молчун, и бежать ему долго не пришлось – у входной двери "спортсмен" притормозил, чтобы справиться с защелкой замка, и вот тут-то Молчун обрушился на него всей мощью своего исполненного ярости тела.
"Спортсмен" лишь успел пискнуть, прежде чем оказался на полу, уже без очков и без надежды выбраться из-под насевшего сверху Молчуна. Тот сначала с варварским удовольствием раздавил коленом очки "спортсмена", а затем принялся вколачивать свой истомившийся кулак в белое от ужаса лицо врага. По крайней мере в этой части план Молчуна реализовался. Молчун первым или вторым ударом сломал "спортсмену" нос, потом стали ломаться зубы, потом Молчун почувствовал, как ногти "спортсмена" лезут к его глазам – ответом было резкое движение, которым Молчун вывернул противнику пальцы и тем самым спас свои глаза. Одновременно Молчун что было мочи вдвинул свое колено в пах "спортсмену" – тот уже не кричал и не визжал, просто вздохнул и закрыл глаза.
Молчун перевел дух. Он посмотрел на свой кулак – тот был ободран и испачкан в крови. Молчуну это понравилось.
И ему очень не понравилось бы получить молотком по затылку или ножом в спину – Молчун быстро слез со "спортсмена", огляделся – Фридкеса нигде не было.
Можно было предположить, что Фридкес и понятия не имел, что его знакомый – один из убийц. Можно было так предположить. Но Молчун предпочитал сначала врезать подозрительному козлу в челюсть, убрать от него подальше все колющие, режущие и стукающие предметы, а уже затем выяснять, кто тут есть кто.
Чтобы осуществить этот смелый план, нужно было вернуться обратно на кухню и попутно проверить две комнаты. Представив данное путешествие в уме, Молчун неожиданно понял, что в этой квартире, как и в любой другой, слишком много углов, за которыми может спрятаться такой вот скользкий тип навроде Фридкеса.
Молчун сделал два шага в сторону кухни и резко крутанулся назад: "спортсмен", после всего что с ним случилось, не мог передвигаться бесшумно. То есть он не мог бесшумно ползти.
Молчун слегка увлекся – он забыл, что "спортсмен" явился не с пустыми руками. Он принес с собой канистру и хозяйственную сумку, поставил их у дверей и направился на кухню, не подозревая, что там его поджидает кошмар по имени Молчун. Три минуты спустя кошмар поджидал Молчуна – "спортсмен" судорожно рылся в сумке, а когда он нашел то, что искал, то оскалился в злорадной гримасе. Эта штука называлась пистолет.
Проблема заключалась в том, что "спортсмен", направляясь в квартиру, опасностей не ожидал, а потому нес пистолет на предохранителе и с невзведенным курком. Теперь он об этом сильно пожалел, пытаясь как можно быстрее исправить недоработки. Это было сложновато сделать, потому что "спортсмен" мог использовать только пять пальцев, о других пяти позаботился Молчун. А Молчун увидел свои недоработки – нужно было сломать "спортсмену" все десять пальцев.
Теперь все зависело от того, кто скорее исправит свои ошибки. Бросаться на "спортсмена" было чревато – он в любой миг мог привести пистолет в боевое состояние, и тогда Молчун сам бы налетел на пулю. И Молчун не стал играть в Александра Матросова. Фридкес что-то там говорил про готовящийся ремонт? И поэтому на полу чего только не валяется. Что ж, очень кстати. Молчун сгреб в кучу лежащую на полу одежду, куртки, пиджаки, штаны – вроде бы приличного еще вида – и швырнул на "спортсмена". Рядом стояла картонная коробка с бумагами – она тоже полетела на голову "спортсмена", а Молчун сделал еще один шаг вперед, подобрал с пола плащ и бросил его по прежнему адресу. Он сделал еще один шаг, краем глаза отслеживая копошение в куче вещей, и обомлел – на полу перед ним лежал нож. Причем не просто нож, а тот самый нож, который они со "спортсменом" не поделили на кухне. Или же его точная копия.
Молчуну некогда было рассуждать на эту тему, он схватил нож, зашел "спортсмену" в бок и ткнул ножом в промежуток между куртками и штанами. "Спортсмен", то ли так и не взведя курок, то ли не зная, куда ему стрелять, взвизгнул от боли. Молчун ударил еще раз, и, прежде чем его ушей достиг характерный хлюпающий звук, Молчун услышал отчаянный вскрик о помощи, последние слова "спортсмена". Это звучало как "Себастьян", или "Севастьян", или "Севастьянов"... Зато звук вырывавшейся из вспоротой артерии крови двойных толкований не вызвал.
Молчун вытянул нож обратно, встал и повернулся.
– Ну хорошо, – сказал человек, назвавший себя Димой Фридкесом. – А если это не он убивал?
Глава 21
На входе в клуб "Фрегат" Кирилл показал свое служебное удостоверение.
– А у этой шмары – что? – спросил говорящий шкаф с табличкой "Служба безопасности".
– Это медэксперт, – сказал Кирилл, проталкивая Лику в узкий промежуток между говорящим шкафом и стеной. – Тоже наш сотрудник.
– А на фига? – удивился шкаф. – Трупов еще нет. Мы и работать еще не начали.
– Трупы будут, – сказал Кирилл. – Со временем. Лика крепко держалась за его локоть и настороженно поглядывала по сторонам: клуб имел репутацию бандитского. Оставлять девушку на улице Кирилл тоже не мог – метель продолжалась, да и торчать рядом со входом во "Фрегат" было, пожалуй, еще опаснее, чем прогуливаться внутри самого клуба.
Шнурок полностью соответствовал описанию, данному Лагинской, – квадратное лицо, короткая стрижка и полное непонимание в глазах. Еще от него сильно пахло потом.
– Я че-то не понял... – сказал он, переводя взгляд с Кирилла на Лику и обратно. – Это вы специально пришли, потому что мне наколку тот тип сделал?
– Точно, – сказал Кирилл. – Тот тип потом повесился.
– А мне-то... – равнодушно бросил Шнурок. – Я с ним всего лишь разок забухал, а потом он говорит: "Хочешь, наколку сделаю?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
Молчун от такой неожиданной подлянки заревел что-то дикое и первобытное, ухватил табурет и запустил его в спину набирающему скорость "спортсмену". Если в человек в спортивном костюме бежал по прямой, то он непременно словил бы этот табурет меж лопаток и грохнулся бы наземь. Однако противоборство разворачивалось в интерьерах городской квартиры, поэтому "спортсмен" вовремя повернул по коридору влево, втянув голову в плечи и испуганно вслушиваясь в раздавшийся поблизости грохот от встречи табурета со стеной. Следом за табуретом рванулся сам Молчун, и бежать ему долго не пришлось – у входной двери "спортсмен" притормозил, чтобы справиться с защелкой замка, и вот тут-то Молчун обрушился на него всей мощью своего исполненного ярости тела.
"Спортсмен" лишь успел пискнуть, прежде чем оказался на полу, уже без очков и без надежды выбраться из-под насевшего сверху Молчуна. Тот сначала с варварским удовольствием раздавил коленом очки "спортсмена", а затем принялся вколачивать свой истомившийся кулак в белое от ужаса лицо врага. По крайней мере в этой части план Молчуна реализовался. Молчун первым или вторым ударом сломал "спортсмену" нос, потом стали ломаться зубы, потом Молчун почувствовал, как ногти "спортсмена" лезут к его глазам – ответом было резкое движение, которым Молчун вывернул противнику пальцы и тем самым спас свои глаза. Одновременно Молчун что было мочи вдвинул свое колено в пах "спортсмену" – тот уже не кричал и не визжал, просто вздохнул и закрыл глаза.
Молчун перевел дух. Он посмотрел на свой кулак – тот был ободран и испачкан в крови. Молчуну это понравилось.
И ему очень не понравилось бы получить молотком по затылку или ножом в спину – Молчун быстро слез со "спортсмена", огляделся – Фридкеса нигде не было.
Можно было предположить, что Фридкес и понятия не имел, что его знакомый – один из убийц. Можно было так предположить. Но Молчун предпочитал сначала врезать подозрительному козлу в челюсть, убрать от него подальше все колющие, режущие и стукающие предметы, а уже затем выяснять, кто тут есть кто.
Чтобы осуществить этот смелый план, нужно было вернуться обратно на кухню и попутно проверить две комнаты. Представив данное путешествие в уме, Молчун неожиданно понял, что в этой квартире, как и в любой другой, слишком много углов, за которыми может спрятаться такой вот скользкий тип навроде Фридкеса.
Молчун сделал два шага в сторону кухни и резко крутанулся назад: "спортсмен", после всего что с ним случилось, не мог передвигаться бесшумно. То есть он не мог бесшумно ползти.
Молчун слегка увлекся – он забыл, что "спортсмен" явился не с пустыми руками. Он принес с собой канистру и хозяйственную сумку, поставил их у дверей и направился на кухню, не подозревая, что там его поджидает кошмар по имени Молчун. Три минуты спустя кошмар поджидал Молчуна – "спортсмен" судорожно рылся в сумке, а когда он нашел то, что искал, то оскалился в злорадной гримасе. Эта штука называлась пистолет.
Проблема заключалась в том, что "спортсмен", направляясь в квартиру, опасностей не ожидал, а потому нес пистолет на предохранителе и с невзведенным курком. Теперь он об этом сильно пожалел, пытаясь как можно быстрее исправить недоработки. Это было сложновато сделать, потому что "спортсмен" мог использовать только пять пальцев, о других пяти позаботился Молчун. А Молчун увидел свои недоработки – нужно было сломать "спортсмену" все десять пальцев.
Теперь все зависело от того, кто скорее исправит свои ошибки. Бросаться на "спортсмена" было чревато – он в любой миг мог привести пистолет в боевое состояние, и тогда Молчун сам бы налетел на пулю. И Молчун не стал играть в Александра Матросова. Фридкес что-то там говорил про готовящийся ремонт? И поэтому на полу чего только не валяется. Что ж, очень кстати. Молчун сгреб в кучу лежащую на полу одежду, куртки, пиджаки, штаны – вроде бы приличного еще вида – и швырнул на "спортсмена". Рядом стояла картонная коробка с бумагами – она тоже полетела на голову "спортсмена", а Молчун сделал еще один шаг вперед, подобрал с пола плащ и бросил его по прежнему адресу. Он сделал еще один шаг, краем глаза отслеживая копошение в куче вещей, и обомлел – на полу перед ним лежал нож. Причем не просто нож, а тот самый нож, который они со "спортсменом" не поделили на кухне. Или же его точная копия.
Молчуну некогда было рассуждать на эту тему, он схватил нож, зашел "спортсмену" в бок и ткнул ножом в промежуток между куртками и штанами. "Спортсмен", то ли так и не взведя курок, то ли не зная, куда ему стрелять, взвизгнул от боли. Молчун ударил еще раз, и, прежде чем его ушей достиг характерный хлюпающий звук, Молчун услышал отчаянный вскрик о помощи, последние слова "спортсмена". Это звучало как "Себастьян", или "Севастьян", или "Севастьянов"... Зато звук вырывавшейся из вспоротой артерии крови двойных толкований не вызвал.
Молчун вытянул нож обратно, встал и повернулся.
– Ну хорошо, – сказал человек, назвавший себя Димой Фридкесом. – А если это не он убивал?
Глава 21
На входе в клуб "Фрегат" Кирилл показал свое служебное удостоверение.
– А у этой шмары – что? – спросил говорящий шкаф с табличкой "Служба безопасности".
– Это медэксперт, – сказал Кирилл, проталкивая Лику в узкий промежуток между говорящим шкафом и стеной. – Тоже наш сотрудник.
– А на фига? – удивился шкаф. – Трупов еще нет. Мы и работать еще не начали.
– Трупы будут, – сказал Кирилл. – Со временем. Лика крепко держалась за его локоть и настороженно поглядывала по сторонам: клуб имел репутацию бандитского. Оставлять девушку на улице Кирилл тоже не мог – метель продолжалась, да и торчать рядом со входом во "Фрегат" было, пожалуй, еще опаснее, чем прогуливаться внутри самого клуба.
Шнурок полностью соответствовал описанию, данному Лагинской, – квадратное лицо, короткая стрижка и полное непонимание в глазах. Еще от него сильно пахло потом.
– Я че-то не понял... – сказал он, переводя взгляд с Кирилла на Лику и обратно. – Это вы специально пришли, потому что мне наколку тот тип сделал?
– Точно, – сказал Кирилл. – Тот тип потом повесился.
– А мне-то... – равнодушно бросил Шнурок. – Я с ним всего лишь разок забухал, а потом он говорит: "Хочешь, наколку сделаю?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89