— Это требует обстоятельных объяснений.
Я не стала ждать обстоятельных объяснений.
— Вы не виделись с ним? — снова спросила я.
— Да, я не виделся с ним, — воскликнул мистер Финч. — Мое положение относительно мистера Нюджента Дюбура — сложнейшее положение, мадам Пратолунго. Как отец, я с удовольствием свернул бы ему голову. Как духовное лицо, я считаю своим долгом воздержаться и написать ему. Чувствуете вы ответственность? Понимаете вы различие?
Я понимала, что он боится. Простившись кивком головы (презираю трусость), я молча пошла к двери.
Мистер Финч в замешательстве ответил на мой поклон.
— Вы уходите от меня? — спросил он машинально.
— Я иду в Броундоун.
Если бы я сказала, что иду в место, о котором ректор часто упоминал в сильнейших частях своих проповедей, лицо мистера Финча не могло бы выразить большего удивления, чем теперь. Он поднял повелительно свою правую руку, он открыл свои красноречивые уста. Прежде чем готовившееся словоизвержение успело достигнуть моего слуха, я вышла из комнаты и отправилась в Броундоун.
Глава XXXVIII
НЕТ ЛИ ЕМУ ИЗВИНЕНИЯ?
Уволенный слуга Оскара (оставшийся доживать условленный месяц после увольнения) отворил мне дверь, когда я постучала. Хотя час был уже поздний для патриархального Димчорча, слуга не выразил удивления, увидев меня.
— Дома мистер Нюджент Дюбур?
— Да, сударыня, — отвечал слуга и, понизив голос, прибавил:
— Мистер Нюджент Дюбур ожидал вас сегодня.
Сознательно или нет, слуга оказал мне великую услугу. Он предостерег меня. Нюджент Дюбур понимал меня лучше, чем понимала его я. Он понял, что случится, когда я узнаю о визите Луциллы к нему, и приготовился, без сомнения, к встрече со мной. Признаюсь, я чувствовала какую-то нервную дрожь, следуя за слугой, провожавшим меня в гостиную. Но в ту минуту, как он отворил дверь, это неприятное чувство покинуло меня так же мгновенно, как пришло. Входя в гостиную, я почувствовала себя опять вдовой Пратолунго.
Настольная лампа с опущенным колпаком была единственным источником света в комнате. Нюджент Дюбур, развалясь в кресле, сидел у стола с сигарой во рту и с книгой в руке. Он отложил книгу в сторону и встал навстречу мне. Зная уже, с каким человеком имею дело, я решила не оставлять без внимания даже мелочей. Я сочла нелишним узнать, чем он занимался, ожидая меня. Я взглянула на книгу — это была «Исповедь» Руссо.
Он подошел ко мне со своей любезной улыбкой и протянул руку, как будто не случилось ничего такого, что могло испортить наши отношения. Я сделала шаг назад и подняла на него глаза.
— Вы не хотите пожать мне руку? — спросил он.
— На это я вам сейчас отвечу, — сказала я. — Где ваш брат?
— Не знаю.
— Вот когда вы узнаете и когда вы вернете вашего брата в Броундоун, я пожму вам руку — не раньше.
Он поклонился, насмешливо пожал плечами и попросил позволения предложить мне стул.
Я сама взяла себе стул и поставила его против его кресла. Собираясь уже сесть, Нюджент заколебался и взглянул на открытое окно.
— Не бросить ли мне сигару? — спросил он.
— Не из-за меня. Я не имею ничего против курения.
— Благодарю вас.
Он взял стул и сел так, что лицо его оказалось в полумраке. Покурив с минуту, Нюджент спросил, не поднимая на меня глаз:
— Могу я узнать, с какой целью вы меня посетили?
— У меня две цели. Во-первых, заставить вас уехать из Димчорча завтра утром, во-вторых, возвратить счастье вашему брату, соединив его с девушкой, с которой он помолвлен.
Нюджент поднял на меня глаза. Зная мой горячий характер, он был поражен спокойствием, с которым я ответила на его вопрос. С меня он перевел взгляд на свою сигару и задумчиво стряхнул пепел, прежде чем обратился ко мне со следующими словами:
— Мы сначала займемся вопросом, следует ли мне уехать из Димчорча, — сказал он. — Получили вы письмо Оскара?
— Получила.
— И прочли?
— И прочла.
— Так вы знаете, что мы понимаем друг друга?
— Я знаю, что брат ваш принес себя в жертву и что вы подло воспользовались этим.
Он вздрогнул и поднял на меня глаза. Я видела, что или мои слова, или мой тон задели его.
— Вы пользуетесь тем, что вы женщина, — сказал он. — Не заходите слишком далеко. То, что сделал Оскар, было сделано добровольно.
— То, что сделал Оскар, — возразила я, — было жалким безрассудством, жестокой несправедливостью. Тем не менее в побуждениях, руководивших им, есть что-то великодушное, что-то благородное. Что же касается вашего поведения в этом случае, я не вижу в побуждениях, руководивших вами, ничего, кроме низости и малодушия.
Он вскочил со стула и бросил сигару в пустой камин.
— Мадам Пратолунго, — сказал он, — я не имею чести знать, есть ли у вас семья. Я не могу потребовать от женщины удовлетворения за Оскорбление. Не найдется ли у вас какого-нибудь родственника в Англии или за границей?
— У меня найдется то, чего достаточно в настоящем случае, — возразила я. — У меня найдется искреннее презрение ко всевозможным угрозам и твердая решимость высказать все то, что я думаю.
Он подошел к двери и отворил ее.
— Я не дам вам возможности продолжать, — заявил он. — Позвольте оставить вас в этой комнате и пожелать вам доброго вечера.
Я вошла в дом, вооружившись отчаянным намерением, которое могла сообщить только ему и только в крайнем случае. Теперь пришло время сказать то, что я всем сердцем желала оставить невысказанным.
Я встала в свою очередь и остановила его, когда он выходил из комнаты.
— Возвратитесь к вашему креслу и к вашей книге, — сказала я. — Наше свидание окончено. Покидая этот дом, я должна сказать вам последнее слово. Вы напрасно теряете время, оставаясь в Димчорче.
— В этом я себе лучший судья, — отвечал он, сторонясь, чтоб я могла выйти.
— Извините, вы совсем не в таком положении, чтобы судить. Вы не знаете, что я намерена сделать, лишь только вернусь в приходский дом.
Он мгновенно переменил положение и стал в дверях, преграждая мне дорогу.
— Что же вы намерены сделать? — спросил он, устремив на меня настороженный взгляд.
— Я намерена заставить вас уехать из Димчорча.
Он нагло засмеялся. Я продолжала так же спокойно, как прежде:
— Вы сегодня утром изображали своего брата перед Луциллой, — сказала я. — Вы сделали это в последний раз, мистер Нюджент Дюбур.
— Неужели? Кто же помешает мне сделать это опять?
— Я.
В этот раз он воспринял мои слова серьезно.
— Вы? — спросил он. — Как можете вы управлять мною, позвольте узнать?
— Я могу управлять вами через Луциллу. Я могу сказать ей правду и скажу, лишь только вернусь в приходский дом.
Он вздрогнул, но тотчас же пришел в себя.
— Вы забыли нечто, мадам Пратолунго. Вы забыли, что сказал нам доктор.
— Нет, не забыла. Если мы как-нибудь встревожим его пациентку в ее настоящем положении, доктор отказывается отвечать за последствия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117
Я не стала ждать обстоятельных объяснений.
— Вы не виделись с ним? — снова спросила я.
— Да, я не виделся с ним, — воскликнул мистер Финч. — Мое положение относительно мистера Нюджента Дюбура — сложнейшее положение, мадам Пратолунго. Как отец, я с удовольствием свернул бы ему голову. Как духовное лицо, я считаю своим долгом воздержаться и написать ему. Чувствуете вы ответственность? Понимаете вы различие?
Я понимала, что он боится. Простившись кивком головы (презираю трусость), я молча пошла к двери.
Мистер Финч в замешательстве ответил на мой поклон.
— Вы уходите от меня? — спросил он машинально.
— Я иду в Броундоун.
Если бы я сказала, что иду в место, о котором ректор часто упоминал в сильнейших частях своих проповедей, лицо мистера Финча не могло бы выразить большего удивления, чем теперь. Он поднял повелительно свою правую руку, он открыл свои красноречивые уста. Прежде чем готовившееся словоизвержение успело достигнуть моего слуха, я вышла из комнаты и отправилась в Броундоун.
Глава XXXVIII
НЕТ ЛИ ЕМУ ИЗВИНЕНИЯ?
Уволенный слуга Оскара (оставшийся доживать условленный месяц после увольнения) отворил мне дверь, когда я постучала. Хотя час был уже поздний для патриархального Димчорча, слуга не выразил удивления, увидев меня.
— Дома мистер Нюджент Дюбур?
— Да, сударыня, — отвечал слуга и, понизив голос, прибавил:
— Мистер Нюджент Дюбур ожидал вас сегодня.
Сознательно или нет, слуга оказал мне великую услугу. Он предостерег меня. Нюджент Дюбур понимал меня лучше, чем понимала его я. Он понял, что случится, когда я узнаю о визите Луциллы к нему, и приготовился, без сомнения, к встрече со мной. Признаюсь, я чувствовала какую-то нервную дрожь, следуя за слугой, провожавшим меня в гостиную. Но в ту минуту, как он отворил дверь, это неприятное чувство покинуло меня так же мгновенно, как пришло. Входя в гостиную, я почувствовала себя опять вдовой Пратолунго.
Настольная лампа с опущенным колпаком была единственным источником света в комнате. Нюджент Дюбур, развалясь в кресле, сидел у стола с сигарой во рту и с книгой в руке. Он отложил книгу в сторону и встал навстречу мне. Зная уже, с каким человеком имею дело, я решила не оставлять без внимания даже мелочей. Я сочла нелишним узнать, чем он занимался, ожидая меня. Я взглянула на книгу — это была «Исповедь» Руссо.
Он подошел ко мне со своей любезной улыбкой и протянул руку, как будто не случилось ничего такого, что могло испортить наши отношения. Я сделала шаг назад и подняла на него глаза.
— Вы не хотите пожать мне руку? — спросил он.
— На это я вам сейчас отвечу, — сказала я. — Где ваш брат?
— Не знаю.
— Вот когда вы узнаете и когда вы вернете вашего брата в Броундоун, я пожму вам руку — не раньше.
Он поклонился, насмешливо пожал плечами и попросил позволения предложить мне стул.
Я сама взяла себе стул и поставила его против его кресла. Собираясь уже сесть, Нюджент заколебался и взглянул на открытое окно.
— Не бросить ли мне сигару? — спросил он.
— Не из-за меня. Я не имею ничего против курения.
— Благодарю вас.
Он взял стул и сел так, что лицо его оказалось в полумраке. Покурив с минуту, Нюджент спросил, не поднимая на меня глаз:
— Могу я узнать, с какой целью вы меня посетили?
— У меня две цели. Во-первых, заставить вас уехать из Димчорча завтра утром, во-вторых, возвратить счастье вашему брату, соединив его с девушкой, с которой он помолвлен.
Нюджент поднял на меня глаза. Зная мой горячий характер, он был поражен спокойствием, с которым я ответила на его вопрос. С меня он перевел взгляд на свою сигару и задумчиво стряхнул пепел, прежде чем обратился ко мне со следующими словами:
— Мы сначала займемся вопросом, следует ли мне уехать из Димчорча, — сказал он. — Получили вы письмо Оскара?
— Получила.
— И прочли?
— И прочла.
— Так вы знаете, что мы понимаем друг друга?
— Я знаю, что брат ваш принес себя в жертву и что вы подло воспользовались этим.
Он вздрогнул и поднял на меня глаза. Я видела, что или мои слова, или мой тон задели его.
— Вы пользуетесь тем, что вы женщина, — сказал он. — Не заходите слишком далеко. То, что сделал Оскар, было сделано добровольно.
— То, что сделал Оскар, — возразила я, — было жалким безрассудством, жестокой несправедливостью. Тем не менее в побуждениях, руководивших им, есть что-то великодушное, что-то благородное. Что же касается вашего поведения в этом случае, я не вижу в побуждениях, руководивших вами, ничего, кроме низости и малодушия.
Он вскочил со стула и бросил сигару в пустой камин.
— Мадам Пратолунго, — сказал он, — я не имею чести знать, есть ли у вас семья. Я не могу потребовать от женщины удовлетворения за Оскорбление. Не найдется ли у вас какого-нибудь родственника в Англии или за границей?
— У меня найдется то, чего достаточно в настоящем случае, — возразила я. — У меня найдется искреннее презрение ко всевозможным угрозам и твердая решимость высказать все то, что я думаю.
Он подошел к двери и отворил ее.
— Я не дам вам возможности продолжать, — заявил он. — Позвольте оставить вас в этой комнате и пожелать вам доброго вечера.
Я вошла в дом, вооружившись отчаянным намерением, которое могла сообщить только ему и только в крайнем случае. Теперь пришло время сказать то, что я всем сердцем желала оставить невысказанным.
Я встала в свою очередь и остановила его, когда он выходил из комнаты.
— Возвратитесь к вашему креслу и к вашей книге, — сказала я. — Наше свидание окончено. Покидая этот дом, я должна сказать вам последнее слово. Вы напрасно теряете время, оставаясь в Димчорче.
— В этом я себе лучший судья, — отвечал он, сторонясь, чтоб я могла выйти.
— Извините, вы совсем не в таком положении, чтобы судить. Вы не знаете, что я намерена сделать, лишь только вернусь в приходский дом.
Он мгновенно переменил положение и стал в дверях, преграждая мне дорогу.
— Что же вы намерены сделать? — спросил он, устремив на меня настороженный взгляд.
— Я намерена заставить вас уехать из Димчорча.
Он нагло засмеялся. Я продолжала так же спокойно, как прежде:
— Вы сегодня утром изображали своего брата перед Луциллой, — сказала я. — Вы сделали это в последний раз, мистер Нюджент Дюбур.
— Неужели? Кто же помешает мне сделать это опять?
— Я.
В этот раз он воспринял мои слова серьезно.
— Вы? — спросил он. — Как можете вы управлять мною, позвольте узнать?
— Я могу управлять вами через Луциллу. Я могу сказать ей правду и скажу, лишь только вернусь в приходский дом.
Он вздрогнул, но тотчас же пришел в себя.
— Вы забыли нечто, мадам Пратолунго. Вы забыли, что сказал нам доктор.
— Нет, не забыла. Если мы как-нибудь встревожим его пациентку в ее настоящем положении, доктор отказывается отвечать за последствия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117