– Что теперь? – спросила Мелинда.
– Не знаю.
– Давай зайдем, – сказала она, выскребая ложкой остатки консервов.
Небо было светлым, но серым. Хаос пригляделся к окраине города, но ничего не сказал. Он вспоминал, как забрел в зелень и оказался Муном. А вдруг и тут случится что-нибудь подобное и, осознавая все происходящее, он не сможет сопротивляться? Вдруг это одолеет его? Он позавидовал Бойду, который гордился своим «иммунитетом».
– Это Калифорния? – спросила Мелинда. Хаос кивнул.
– Но нельзя же сторониться всех городов. Надо куда-нибудь зайти.
– Ладно, – сказал Хаос.
Они подошли к виадуку и взобрались на насыпь, с милю шагали по неширокой дороге, мимо огороженных участков земли, где стояли ломаные автомобили, и рядов приземистых заводских зданий с плоскими крышами и без единого целого окна. И пришли к дому, который особняком высился посреди обширного пустого двора, и уже хотели пройти мимо, когда услышали голос.
Хаос повернул к крыльцу и остановился.
– Погоди, – сказал он. – Помнишь, как я был другим, не собой? В зелени?
– Да, – ответила она.
– Тут ведь это не повторится, как считаешь?
– Не знаю, – с опаской ответила она. – Наверное, не повторится. В смысле, с тобой.
– Ты ведь не видела в зелени, да?
– Не видела.
– Но все-таки еще помнишь прошлое, – сказал он. – Келлога и все остальное?
– Да.
– По-твоему, что там произошло?
– Не знаю, – сказала она. – Ты думал, я твоя дочь. И как будто и впрямь так было…
– Ты помнишь и то и другое, – предположил Хаос. – Помнишь и своих родителей, и меня…
Она заплакала. Они сидели на обочине под жаркими лучами солнца, около здания, из которого доносились голоса. Мелинда свернулась калачиком у него на коленях, снова стала маленькой и плакала. Он гладил ее по шерстке. Когда она успокоилась, он сказал:
– Надо, чтобы ты мне помогала.
– Как?
– Не позволяй забывать. Не дай мне снова потерять себя, как тогда.
– Хаос, я пыталась тебе сказать…
– Пинай меня, что хочешь делай. Потому что мне теперь надо много чего выяснить. Ничего не получится, если я забуду самого себя.
– Ладно, – произнесла она тихо, затем добавила:
– Я не думаю, что и здесь будет так, как там. Я думала, мы для того и едем в Калифорнию…
– Не знаю, – перебил он. – И все-таки запомни. Просто на всякий случай.
– Хорошо.
– Да, и вот еще что. Тебе по ночам снятся мои сны?
Она испуганно кивнула.
– Ты только не скрывай, говори каждый раз. Рассказывай, что увидишь. Ладно?
– Ага. – Она вздохнула. Сползла с его колен, отряхнулась от пыли и произнесла независимым тоном:
– Договорились.
Хаос поднялся на ноги и снова прислушался к голосу, или голосам, из здания. Вроде не один человек говорит, но и на беседу не похоже. А похоже на что-то иное… на что-то смутное из глубины памяти, на какую-то особую речь… Он хотел вспомнить. Он подошел чуть ближе к двери и все равно не смог разобрать ни слова.
Он поднялся на крыльцо, Мелинда не отставала. Дверь оказалась не на запоре. Он отворил ее легким толчком и произнес:
– Эй, есть кто-нибудь?
Ни слова в ответ.
Он вошел.
Говорил телевизор. Он работал в пустой гостиной. В доме было уютно, опрятно. Казалось, хозяин только что вышел. Мелинда остановилась перед экраном, раскрыла рот от изумления. В Хэтфорке почти все телевизоры были разбиты, после катастрофы никто не видел их в действии.
Хаос оставил ее в гостиной и прошел по комнатам, стуча в двери и безуспешно дожидаясь ответа. Наконец оказался в кухне. В раскрытое окно над кухонным столом задувал ветер, шевелил занавеси. Хаос повернул краны, в раковину побежала вода. В сушилке было полно тарелок, некоторые еще влажные. Он заглянул в холодильник – уйма пластмассовых коробочек с крышечками из фольги или пластмассы, со следами «мэджикмаркера» на белых этикетках.
Вошла Мелинда. Он дал ей кусок холодного жареного цыпленка и стакан апельсинового сока, она уселась за стол и с шумом принялась за еду.
Наступила среда. День Переезда. Каждая среда, каждая суббота… Но по субботам легче, ведь она отвозила мальчишек к отцу. Только так она его теперь и называла. Не Джеральд, не «мой бывший», а «их отец». В пятницу завезти малышей, в субботу до полудня побыть в одиночестве, а потом забрать их и к вечеру вселиться в новое жилище. Где бы ни заставала ее среда, приходилось разлучать Рэя и Дэйва с играми и потайными местечками, к которым они успевали привыкнуть, с новыми друзьями по двору и загонять в микроавтобус, не дожидаясь, пока прибудут новые жильцы и заявят о своих правах.
В эту среду, вынося к машине последние сумки с одеждой, она нигде не увидела Рэя и Дэйва. Она снова опаздывала. Соседние дома уже опустели, и она боялась, что мальчики через окошко пролезли в подвал – искать «клады». Худо, если так. Новые жильцы, если поймают детей в оставленном доме, могут выписать «билет» – повестку в Суд. Всего лишь две повестки остались ей до новой явки в Суд Везения, до нового тестирования. Рэй и Дэйв – несовершеннолетние, обвинения против них автоматически лягут на нее. Еще несколько проверок в Суде, и ее отправят в лагерь для невезучих.
А может, и не отправят. Кули заступится. Она знала: Кули ее не оставит в беде. Ибо таков его убогий, подловатый способ ухаживания. Пока она на краю пропасти, он из нее может веревки вить.
Она снова внимательно оглядела улицу. Мальчиков не видать. Всякий раз, переезжая, она брала с собой много лишнего: одежды больше, чем положено, рюкзачок, битком набитый книгами. Надо довольствоваться книгами и журналами, найденными в новом жилище; строжайше запрещено перевозить их с места на место. За такое нарушение запросто можно получить билет, но она остерегалась, маскировала книги промасленной ветошью и слесарным набором – запихивала все это в рюкзачок поверх книг и укладывала его в угол багажника. Если кто и заглянет – решит, что там всякие автомобильные снасти.
Она села за баранку, посигналила, завела мотор и медленно двинулась вокруг квартала. Часы показывали пятнадцать минут первого, уже прибывали новые жильцы. Она увидела два-три знакомых лица – прежние соседи по коттеджу или многоквартирному дому. Таких лиц в ее памяти хранились сотни; никого из этих людей она не знала по имени. Да и не поощряла система близкого знакомства. Соседи не рисковали представляться, даже если нравились друг другу.
День выдался безоблачный, но жара не лютовала. Ехать предстояло через весь город, однако по такой погоде это не беда. На сей раз ее загоняют на окраину, куда-то за старый нефтеперегонный завод. Там она еще ни разу не жила, хоть и переезжала дважды в неделю. Говорят, там просторные и уединенные дома, а который из них достался ей – разве важно? Но где же мальчишки? Как в воду канули. Свернув за последний угол квартала, она увидела детей, а между ними – Кули.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53