Все-таки мы куда-то летали!
Когда я подходил к пагоде и оттуда мне навстречу выскочил улыбающийся Ян, то я уже не удивился. Мы обнялись, и Ян повел меня внутрь. Мы сидели на веранде, распахнутой всем ветрам, и пили чай. Настоящий чай оказался горьким и невкусным, совсем не таким, как соевый чай на корабле. Но я все равно его пил и смотрел, как по степи носится совершенно счастливый Ливэй. А Ян рассказывал. Медленно и уверенно, будто три месяца репетировал эту беседу.
– Я ждал, что ты догадаешься и выйдешь раньше остальных. Я хотел, чтобы тебя вывели, но это нельзя было никак сделать. Знай: мы летали. Но нас вернули с середины пути. Мы стоим здесь уже семь лет – помнишь те загадочные гравитационные толчки? Все приборы корабля под контролем. И все это называется психологическим карантином. Специальная программа, рассчитанная на пятнадцать – двадцать лет. Сначала нас изучали. Теперь переписка. Потом живое общение. Потом – как будто транспортировки на Землю и обратно. И только потом им откроют, что они на Земле. Поверь, это необходимо. Ни тебя, ни даже меня больше не пустят на корабль, чтобы мы не испортили программу. Через пару лет, когда мы немного освоимся, нам позволят общаться с родными.
– И как мы им объясним, где мы? – удивился я.
– Случайность при наладке телепортации. Не важно.
– Я не понимаю, зачем это все?
– На корабле люди, которые всю жизнь верили, что они герои и несут славу Родине. Они готовы были отдать за нее жизнь. Многие из них не выдержат, когда узнают правду. Полет этот был не нужен. На северном краю галактики еще полвека назад высадились финны. Да и Великой Китайской Империи больше нет, есть просто народ Земли.
– Я не понимаю. Если это сильные люди, готовые отдать жизнь в борьбе, – почему они не смогут пережить известия, что они на Земле?
– Когда человек отдает жизнь в борьбе – он расстается со своим будущим. А нашему кораблю предстоит расстаться со своим прошлым. Нам с тобой легче – мы молодые, у нас маленькое прошлое. А у нашего деда прошлое – вся его жизнь. Переживет ли он? Не будет ли чувствовать себя несчастным до конца дней?
– Не знаю, – сказал я. – Меня на корабле больше всего угнетала эта ваша ложь. Я чувствовал ее. И дед чувствует.
– Это у нас семейное, – улыбнулся Ян. – Поэтому мы здесь. Может, и наш дед скоро решит выброситься в открытый космос, кто знает? Но сможет ли он здесь освоиться? Ты сможешь. Я осваиваюсь и тебе помогу. Я теперь консультант по реабилитации. А начальник отдела – господин Су. Он тут совсем хорошо освоился.
– Понятно, – кивнул я.
– Посмотри налево – это стоит покоритель южного края галактики. Он пустой уже тридцать лет, им сообщили сразу. Ничего хорошего не вышло, поверь мне. А теперь посмотри направо – это покоритель восточного края. Там случилась авария, они боролись со смертью пятьдесят лет, у них начались чудовищные болезни и перестали рождаться дети. Когда их нашли – там осталось два десятка стариков. Из корабля вывели одного лишь старейшину и очень аккуратно показали новый мир. С ним работали лучшие психологи. Он умный и быстро все понял. И сказал, что жить в этом мире для него невыносимо тяжело и он просит, чтобы экипажу разрешили дожить свой век в родном доме. Он тихо вернулся на корабль и сказал своим, что провалялся в коме среди руин нижнего трюма. Ему поверили, там бывало и не такое. Что там сейчас – неизвестно, наблюдение сняли, как он и просил.
Я долго молчал, пытаясь переварить услышанное.
– Тяжело для начала? – улыбнулся Ян.
– Так, в меру, – сказал я.
– Согласись, не многие на нашем корабле спокойно воспримут все то, что я тебе сказал.
– Не многие, – согласился я.
– А это только первая часть правды. А есть и вторая.
– Выкладывай, – кивнул я.
– Готов? Это очень добрый мир. И ты это поймешь. Это мир удивительно простой, удобный и полезный. Но он двигается по своим законам – как маятник, и нельзя вставать на его пути. Прости за аналогию. Кстати, уже сегодня вечером ты будешь смотреть на мир двумя глазами.
– За это отдельное спасибо, – кивнул я.
– Но этот мир пока не для нас. Мы здесь дикари. За семьдесят лет здесь произошло слишком много. Представь, что к нам на корабль попал пещерный человек, который стал бы гадить в коридорах, разводить костры в каюте, пытаться убить и съесть врагов? Так вот и мы здесь такие. Совершенно не владеем технологиями, никому не интересны и попросту опасны. Мы пока только куски мыслящего мяса, которые родились вчера и умрут завтра, в нашей голове сам собой вырос разум и живет в полной изоляции. Это трудно понять, тут многое для тебя окажется немыслимым, и надо будет привыкать. Ты уже готов ходить в туалет по электронной почте?
– Что? – изумился я.
– Это шутка. Но в ней доля правды. Будет очень трудно освоиться в этом мире. У нас пока есть только Идентити, мы даже не представляем, что еще бывает Виртуалити и Глобалити.
– Что это? – спросил я.
– Я третий месяц пытаюсь понять, что это, чтобы начать строить и получить права, – усмехнулся Ян. – Соревновательный конструктор личностных вселенных. Позволительный ресурс всеобщей мыслящей души. Так понятно?
– Понятно, – кивнул я. – Ну что ж. Мне нравится. Но я не понимаю, почему надо врать нашим людям?
– Пока просто поверь на слово, – сказал Ян. – Надо. Я тоже не верил сначала.
– Люди должны знать правду, – сказал я твердо.
– Не всегда и не сразу, – сказал Ян.
– Всегда и сразу, – сказал я.
Ян вдруг замер и торопливо прижал мизинец к уху. Лицо его помрачнело. Он медленно поднял взгляд на меня.
– Что ты сказал старейшине Цы?
– Все сказал. Я ему звонил из шлюза по селектору…
– Из шлюза по селектору… – повторил Ян уныло. – Из шлюза по селектору. Мне такое в голову не могло прийти.
– А вы разве не следите за кораблем? Не прослушиваете селектор? Вашими муравьями и телепортациями?
– Да, – сухо ответил Ян. – Но совсем не так оперативно, как тебе кажется.
– Что-то случилось? – улыбнулся я, чувствуя торжество. – Старейшина Цы рассказал экипажу правду?
– Нет, – сказал Ян тихо. – Старейшина Цы повесился. На шелковой шлейке.
Декабрь, 2003, Москва
Ухо
На даче
– Баранов – козел! – повторил я громко, на весь лес. Мне вдруг показалось дико забавным, что именно Баранов – именно козел. Вот если был бы Козлов – был бы тогда баран. Конечно, Баранов меня уже не слышал. Баранов и остальные доедали шашлык на Колькиной даче. Вместе с этой шлюхой Аллой. Стоит, значит, привести в компанию свою девушку, как она тут же оказывается шлюхой – на радость Баранову.
Я остановился и огляделся. Полутемный лес продолжал пьяно покруживаться, наполняясь густыми шорохами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
Когда я подходил к пагоде и оттуда мне навстречу выскочил улыбающийся Ян, то я уже не удивился. Мы обнялись, и Ян повел меня внутрь. Мы сидели на веранде, распахнутой всем ветрам, и пили чай. Настоящий чай оказался горьким и невкусным, совсем не таким, как соевый чай на корабле. Но я все равно его пил и смотрел, как по степи носится совершенно счастливый Ливэй. А Ян рассказывал. Медленно и уверенно, будто три месяца репетировал эту беседу.
– Я ждал, что ты догадаешься и выйдешь раньше остальных. Я хотел, чтобы тебя вывели, но это нельзя было никак сделать. Знай: мы летали. Но нас вернули с середины пути. Мы стоим здесь уже семь лет – помнишь те загадочные гравитационные толчки? Все приборы корабля под контролем. И все это называется психологическим карантином. Специальная программа, рассчитанная на пятнадцать – двадцать лет. Сначала нас изучали. Теперь переписка. Потом живое общение. Потом – как будто транспортировки на Землю и обратно. И только потом им откроют, что они на Земле. Поверь, это необходимо. Ни тебя, ни даже меня больше не пустят на корабль, чтобы мы не испортили программу. Через пару лет, когда мы немного освоимся, нам позволят общаться с родными.
– И как мы им объясним, где мы? – удивился я.
– Случайность при наладке телепортации. Не важно.
– Я не понимаю, зачем это все?
– На корабле люди, которые всю жизнь верили, что они герои и несут славу Родине. Они готовы были отдать за нее жизнь. Многие из них не выдержат, когда узнают правду. Полет этот был не нужен. На северном краю галактики еще полвека назад высадились финны. Да и Великой Китайской Империи больше нет, есть просто народ Земли.
– Я не понимаю. Если это сильные люди, готовые отдать жизнь в борьбе, – почему они не смогут пережить известия, что они на Земле?
– Когда человек отдает жизнь в борьбе – он расстается со своим будущим. А нашему кораблю предстоит расстаться со своим прошлым. Нам с тобой легче – мы молодые, у нас маленькое прошлое. А у нашего деда прошлое – вся его жизнь. Переживет ли он? Не будет ли чувствовать себя несчастным до конца дней?
– Не знаю, – сказал я. – Меня на корабле больше всего угнетала эта ваша ложь. Я чувствовал ее. И дед чувствует.
– Это у нас семейное, – улыбнулся Ян. – Поэтому мы здесь. Может, и наш дед скоро решит выброситься в открытый космос, кто знает? Но сможет ли он здесь освоиться? Ты сможешь. Я осваиваюсь и тебе помогу. Я теперь консультант по реабилитации. А начальник отдела – господин Су. Он тут совсем хорошо освоился.
– Понятно, – кивнул я.
– Посмотри налево – это стоит покоритель южного края галактики. Он пустой уже тридцать лет, им сообщили сразу. Ничего хорошего не вышло, поверь мне. А теперь посмотри направо – это покоритель восточного края. Там случилась авария, они боролись со смертью пятьдесят лет, у них начались чудовищные болезни и перестали рождаться дети. Когда их нашли – там осталось два десятка стариков. Из корабля вывели одного лишь старейшину и очень аккуратно показали новый мир. С ним работали лучшие психологи. Он умный и быстро все понял. И сказал, что жить в этом мире для него невыносимо тяжело и он просит, чтобы экипажу разрешили дожить свой век в родном доме. Он тихо вернулся на корабль и сказал своим, что провалялся в коме среди руин нижнего трюма. Ему поверили, там бывало и не такое. Что там сейчас – неизвестно, наблюдение сняли, как он и просил.
Я долго молчал, пытаясь переварить услышанное.
– Тяжело для начала? – улыбнулся Ян.
– Так, в меру, – сказал я.
– Согласись, не многие на нашем корабле спокойно воспримут все то, что я тебе сказал.
– Не многие, – согласился я.
– А это только первая часть правды. А есть и вторая.
– Выкладывай, – кивнул я.
– Готов? Это очень добрый мир. И ты это поймешь. Это мир удивительно простой, удобный и полезный. Но он двигается по своим законам – как маятник, и нельзя вставать на его пути. Прости за аналогию. Кстати, уже сегодня вечером ты будешь смотреть на мир двумя глазами.
– За это отдельное спасибо, – кивнул я.
– Но этот мир пока не для нас. Мы здесь дикари. За семьдесят лет здесь произошло слишком много. Представь, что к нам на корабль попал пещерный человек, который стал бы гадить в коридорах, разводить костры в каюте, пытаться убить и съесть врагов? Так вот и мы здесь такие. Совершенно не владеем технологиями, никому не интересны и попросту опасны. Мы пока только куски мыслящего мяса, которые родились вчера и умрут завтра, в нашей голове сам собой вырос разум и живет в полной изоляции. Это трудно понять, тут многое для тебя окажется немыслимым, и надо будет привыкать. Ты уже готов ходить в туалет по электронной почте?
– Что? – изумился я.
– Это шутка. Но в ней доля правды. Будет очень трудно освоиться в этом мире. У нас пока есть только Идентити, мы даже не представляем, что еще бывает Виртуалити и Глобалити.
– Что это? – спросил я.
– Я третий месяц пытаюсь понять, что это, чтобы начать строить и получить права, – усмехнулся Ян. – Соревновательный конструктор личностных вселенных. Позволительный ресурс всеобщей мыслящей души. Так понятно?
– Понятно, – кивнул я. – Ну что ж. Мне нравится. Но я не понимаю, почему надо врать нашим людям?
– Пока просто поверь на слово, – сказал Ян. – Надо. Я тоже не верил сначала.
– Люди должны знать правду, – сказал я твердо.
– Не всегда и не сразу, – сказал Ян.
– Всегда и сразу, – сказал я.
Ян вдруг замер и торопливо прижал мизинец к уху. Лицо его помрачнело. Он медленно поднял взгляд на меня.
– Что ты сказал старейшине Цы?
– Все сказал. Я ему звонил из шлюза по селектору…
– Из шлюза по селектору… – повторил Ян уныло. – Из шлюза по селектору. Мне такое в голову не могло прийти.
– А вы разве не следите за кораблем? Не прослушиваете селектор? Вашими муравьями и телепортациями?
– Да, – сухо ответил Ян. – Но совсем не так оперативно, как тебе кажется.
– Что-то случилось? – улыбнулся я, чувствуя торжество. – Старейшина Цы рассказал экипажу правду?
– Нет, – сказал Ян тихо. – Старейшина Цы повесился. На шелковой шлейке.
Декабрь, 2003, Москва
Ухо
На даче
– Баранов – козел! – повторил я громко, на весь лес. Мне вдруг показалось дико забавным, что именно Баранов – именно козел. Вот если был бы Козлов – был бы тогда баран. Конечно, Баранов меня уже не слышал. Баранов и остальные доедали шашлык на Колькиной даче. Вместе с этой шлюхой Аллой. Стоит, значит, привести в компанию свою девушку, как она тут же оказывается шлюхой – на радость Баранову.
Я остановился и огляделся. Полутемный лес продолжал пьяно покруживаться, наполняясь густыми шорохами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93