Он вдруг понял, что теперь он смотрит на жену другого мужчины. Другого!
— Ты не захотел меня — прошептала она. — Я тебя спрашивала, а ты не захотел.
Талис почувствовал, что все его тело задрожало от гнева. И тогда он рассказал ей всю правду. Он рассказал ей все о том, что происходило все это время, о клятвах, которыми он был связан. Эти божественные клятвы больше для него ничего не значили. За каким чертом теперь ему его бессмертная душа, если у него нет Калли? Он рассказал ей о том, как он боролся за то, чтобы получить в награду поместье Пенимэн, где они могли бы жить вместе с Уиллом и Мег.
— Но ты меня не могла подождать, — сказал он. — Ты не верила, когда я говорил, что ты должна ждать. Ты не могла просто поверить в то, что я сделаю все как надо. Ты… Ты… — Он не мог больше говорить. Он не мог больше находиться с ней в одной комнате! Он жил всю жизнь только для нее. А она его предала. — Ну что ж, будь замужней дамой, — сказал он. Его голос дрогнул. Он не мог себе представить, чтобы кто-то другой касался Калли. Эта мысль была для него невыносима. — Чтобы ты никогда никого, кроме меня, не любила! — воскликнул он и выбежал из комнаты.
Часом позже обнаружилось, что Калли нигде нет. Леди Алида подняла на ноги весь дом, чтобы ее найти. Когда обнаружилось, что и Талиса тоже нет, прежде всего предположили, что эти двое все-таки убежали вместе.
Но Дороти была убеждена, что Калли и Талис не вместе. Когда она узнала, что сделала ее мать, она разъярилась. Разлучить Калли и Талиса — это же было все равно что разрубить пополам дом. Когда половина дома разрушится, другая половина без нее не выстоит.
Увидев Пенеллу в страшном возбуждении, Дороти перекрестилась, потому что она уже предвидела, что сейчас скажет ей служанка.
— Где она? — спросила Дороти.
— Это я во всем виновата, — повторяла Пенелла как безумная. — Нельзя было мне вмешиваться. Это Бог меня наказал. Это я во всем виновата. Не надо было мне тогда вытаскивать их из огня.
— Дороти встряхнула женщину:
— Где Калли?
— Огонь, пожар, огонь, — бормотала Пенелла. — Я могла бы не будить никого. Она теперь умерла во второй раз.
Увидев, что руки Пенеллы в черной саже, Дороти догадалась, что Калли, наверное, на пепелище, в сгоревшем замке.
Она постаралась не обращать внимания на слова Пенеллы, боясь умереть от ужаса, ничего не успев сделать.
Дороти показалось, что весь Хедли Холл стал дыбом Ее отец, узнав, что жена совершила что-то, что рассердило его драгоценного Талиса, не владел собой и орал на всех подряд.
— Где Талис? — спросила Дороти у Хью, пытаясь перекричать вопли своего отца.
Когда она увидела, как Хью посмотрел на нее, ей захотелось сжаться и исчезнуть. Его глаза были темны от горя.
— Они убили самую душу этого мальчика. Лучше бы они перерезали ему горло, это было бы милосерднее.
— Так где он? — требовательно повторила Дороти.
— Он в конюшнях. Но такое впечатление, что у него внутри уже ничего нет. Как будто он больше не живой человек.
Подобрав юбки, Дороти бегом побежала к конюшням. Добежав, она вынуждена была проталкиваться через целую толпу народа, чтобы подойти к Талису. Люди отталкивали ее и посылали прочь, но она, не обращая внимания, скомандовала Талису:
— Пошли! — И протянула руку.
Три женщины попытались помешать ей, но она оттолкнула их и властно повторила Талису.
— Пошли!
Как будто не понимая ничего, что происходит, он вышел из конюшни, взял ее за руку и пошел за ней. Толпа сначала потянулась за ними следом, но Дороти крикнула им, чтобы они отстали, и они повиновались.
До пепелища еще оставалось некоторое расстояние, когда вдруг Талис поднял голову и прислушался, как будто слышал что-то в холодном ночном воздухе. В следующий момент, отбросив руку Дороти и оставив ее позади, он бегом кинулся к обгоревшей башне.
Подпрыгивая через две ступени, он взлетел наверх по лестнице. В этой башне с ним столько всего произошло. Здесь их когда-то спасли от пожара. Здесь они вдвоем смеялись, когда он перебросил ее корсет и головной убор через парапет. Здесь они были счастливы, они были еще живы.
Калли сидела на парапете, прислонившись спиной к стене, ее голова свисала набок. Услышав, что он подходит, она не подняла голову.
— Калли! — воскликнул он, кидаясь к ней и прижимая ухо к ее груди. — Ты что сделала?
Она медленно подняла руку и положила ему на голову, погрузив пальцы в его вьющиеся волосы. Ее рука была безжизненна, и само ее тело тоже было безжизненным.
— Я тебя освободила, — прошептала она. Он заплакал, его слезы капали ей на грудь.
— Мне не нужна была никогда никакая свобода. Мне нужна только ты, Калли, не уходи от меня. Без тебя я не могу жить.
— Можешь, — едва слышно проговорила она. — Ты должен жить для меня. Ты будешь королем. Ты будешь самым великим королем, который только был на свете.
Его глаза от слез казались огромными.
— Да нет же, — ответил он. Он сразу понял, что она приняла какую-то отраву из этого своего жуткого сада. Было почти видно, как с каждой секундой жизнь покидает ее. — Я ничего не хочу без тебя. Почему ты мне не сказала? Почему ты не… Она провела пальцами по его губам.
— Теперь уже все. Талис, я тебя любила. Я тебя любила всем сердцем, всей душой. Невозможно больше любить, чем я любила. Но, наверное, этого оказалось недостаточно, чтобы ты меня любил так же. Наверное, я где-то что-то сделала неправильно.
— Нет, нет, я любил тебя. Я любил тебя больше, чем… Было видно, что Калли его уже почти нет слышит. Она уже почти что не дышала.
Как он мог жить без Калли? Какой смысл было жить, если он не мог жить с ней? Он представил себе, как будут проходить годы без ее смеха, что она никогда больше не скажет ему, что он замечательный, что он все может.
— Без тебя я ничто, — прошептал он. Почувствовав, как она умирает, ему показалось, что ему самому в вену воткнули иголку, и кровь стала вытекать из него — он тоже умирал… «Половина», — подумал он. Она — это его половина. Умирает половина его самого.
Он осторожно подхватил на руки уже почти безжизненное тело и забрался на парапет. Он не задумывался над тем, что делает. Тут не над чем было думать.
Почувствовав, как он прижался губами к ее губам, она с трудом открыла глаза и взглянула на него. Она поняла, что они на краю парапета, что до земли много — десятков футов.
— Не надо… — прошептала она, но протестовать у нее не было сил.
Собрав все силы, какие у нее остались, она обвила Талиса руками за шею и поцеловала. И когда он ступил с парапета в пустоту, она не оторвалась губами от его губ. Они были вместе, пока не разбились о землю.
Джон Хедли прискакал как раз в момент, чтобы увидеть, как его возлюбленный сын разбивается насмерть. Молча, не в силах пошевелиться, он стоял и смотрел на два юных тела, которые переплелись и соединились так тесно, что было невозможно сказать, где начинается одно и кончается другое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
— Ты не захотел меня — прошептала она. — Я тебя спрашивала, а ты не захотел.
Талис почувствовал, что все его тело задрожало от гнева. И тогда он рассказал ей всю правду. Он рассказал ей все о том, что происходило все это время, о клятвах, которыми он был связан. Эти божественные клятвы больше для него ничего не значили. За каким чертом теперь ему его бессмертная душа, если у него нет Калли? Он рассказал ей о том, как он боролся за то, чтобы получить в награду поместье Пенимэн, где они могли бы жить вместе с Уиллом и Мег.
— Но ты меня не могла подождать, — сказал он. — Ты не верила, когда я говорил, что ты должна ждать. Ты не могла просто поверить в то, что я сделаю все как надо. Ты… Ты… — Он не мог больше говорить. Он не мог больше находиться с ней в одной комнате! Он жил всю жизнь только для нее. А она его предала. — Ну что ж, будь замужней дамой, — сказал он. Его голос дрогнул. Он не мог себе представить, чтобы кто-то другой касался Калли. Эта мысль была для него невыносима. — Чтобы ты никогда никого, кроме меня, не любила! — воскликнул он и выбежал из комнаты.
Часом позже обнаружилось, что Калли нигде нет. Леди Алида подняла на ноги весь дом, чтобы ее найти. Когда обнаружилось, что и Талиса тоже нет, прежде всего предположили, что эти двое все-таки убежали вместе.
Но Дороти была убеждена, что Калли и Талис не вместе. Когда она узнала, что сделала ее мать, она разъярилась. Разлучить Калли и Талиса — это же было все равно что разрубить пополам дом. Когда половина дома разрушится, другая половина без нее не выстоит.
Увидев Пенеллу в страшном возбуждении, Дороти перекрестилась, потому что она уже предвидела, что сейчас скажет ей служанка.
— Где она? — спросила Дороти.
— Это я во всем виновата, — повторяла Пенелла как безумная. — Нельзя было мне вмешиваться. Это Бог меня наказал. Это я во всем виновата. Не надо было мне тогда вытаскивать их из огня.
— Дороти встряхнула женщину:
— Где Калли?
— Огонь, пожар, огонь, — бормотала Пенелла. — Я могла бы не будить никого. Она теперь умерла во второй раз.
Увидев, что руки Пенеллы в черной саже, Дороти догадалась, что Калли, наверное, на пепелище, в сгоревшем замке.
Она постаралась не обращать внимания на слова Пенеллы, боясь умереть от ужаса, ничего не успев сделать.
Дороти показалось, что весь Хедли Холл стал дыбом Ее отец, узнав, что жена совершила что-то, что рассердило его драгоценного Талиса, не владел собой и орал на всех подряд.
— Где Талис? — спросила Дороти у Хью, пытаясь перекричать вопли своего отца.
Когда она увидела, как Хью посмотрел на нее, ей захотелось сжаться и исчезнуть. Его глаза были темны от горя.
— Они убили самую душу этого мальчика. Лучше бы они перерезали ему горло, это было бы милосерднее.
— Так где он? — требовательно повторила Дороти.
— Он в конюшнях. Но такое впечатление, что у него внутри уже ничего нет. Как будто он больше не живой человек.
Подобрав юбки, Дороти бегом побежала к конюшням. Добежав, она вынуждена была проталкиваться через целую толпу народа, чтобы подойти к Талису. Люди отталкивали ее и посылали прочь, но она, не обращая внимания, скомандовала Талису:
— Пошли! — И протянула руку.
Три женщины попытались помешать ей, но она оттолкнула их и властно повторила Талису.
— Пошли!
Как будто не понимая ничего, что происходит, он вышел из конюшни, взял ее за руку и пошел за ней. Толпа сначала потянулась за ними следом, но Дороти крикнула им, чтобы они отстали, и они повиновались.
До пепелища еще оставалось некоторое расстояние, когда вдруг Талис поднял голову и прислушался, как будто слышал что-то в холодном ночном воздухе. В следующий момент, отбросив руку Дороти и оставив ее позади, он бегом кинулся к обгоревшей башне.
Подпрыгивая через две ступени, он взлетел наверх по лестнице. В этой башне с ним столько всего произошло. Здесь их когда-то спасли от пожара. Здесь они вдвоем смеялись, когда он перебросил ее корсет и головной убор через парапет. Здесь они были счастливы, они были еще живы.
Калли сидела на парапете, прислонившись спиной к стене, ее голова свисала набок. Услышав, что он подходит, она не подняла голову.
— Калли! — воскликнул он, кидаясь к ней и прижимая ухо к ее груди. — Ты что сделала?
Она медленно подняла руку и положила ему на голову, погрузив пальцы в его вьющиеся волосы. Ее рука была безжизненна, и само ее тело тоже было безжизненным.
— Я тебя освободила, — прошептала она. Он заплакал, его слезы капали ей на грудь.
— Мне не нужна была никогда никакая свобода. Мне нужна только ты, Калли, не уходи от меня. Без тебя я не могу жить.
— Можешь, — едва слышно проговорила она. — Ты должен жить для меня. Ты будешь королем. Ты будешь самым великим королем, который только был на свете.
Его глаза от слез казались огромными.
— Да нет же, — ответил он. Он сразу понял, что она приняла какую-то отраву из этого своего жуткого сада. Было почти видно, как с каждой секундой жизнь покидает ее. — Я ничего не хочу без тебя. Почему ты мне не сказала? Почему ты не… Она провела пальцами по его губам.
— Теперь уже все. Талис, я тебя любила. Я тебя любила всем сердцем, всей душой. Невозможно больше любить, чем я любила. Но, наверное, этого оказалось недостаточно, чтобы ты меня любил так же. Наверное, я где-то что-то сделала неправильно.
— Нет, нет, я любил тебя. Я любил тебя больше, чем… Было видно, что Калли его уже почти нет слышит. Она уже почти что не дышала.
Как он мог жить без Калли? Какой смысл было жить, если он не мог жить с ней? Он представил себе, как будут проходить годы без ее смеха, что она никогда больше не скажет ему, что он замечательный, что он все может.
— Без тебя я ничто, — прошептал он. Почувствовав, как она умирает, ему показалось, что ему самому в вену воткнули иголку, и кровь стала вытекать из него — он тоже умирал… «Половина», — подумал он. Она — это его половина. Умирает половина его самого.
Он осторожно подхватил на руки уже почти безжизненное тело и забрался на парапет. Он не задумывался над тем, что делает. Тут не над чем было думать.
Почувствовав, как он прижался губами к ее губам, она с трудом открыла глаза и взглянула на него. Она поняла, что они на краю парапета, что до земли много — десятков футов.
— Не надо… — прошептала она, но протестовать у нее не было сил.
Собрав все силы, какие у нее остались, она обвила Талиса руками за шею и поцеловала. И когда он ступил с парапета в пустоту, она не оторвалась губами от его губ. Они были вместе, пока не разбились о землю.
Джон Хедли прискакал как раз в момент, чтобы увидеть, как его возлюбленный сын разбивается насмерть. Молча, не в силах пошевелиться, он стоял и смотрел на два юных тела, которые переплелись и соединились так тесно, что было невозможно сказать, где начинается одно и кончается другое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129