Так-так, теперь все понятно…
Талис развернулся так быстро, что она, чтобы не упасть, вынуждена была вцепиться в его шею со всей силой. Киппу чудом удалось ухватиться за ее талию. Она уже на самом деле дрожала от холода. На Калли ведь ничего не было, кроме тоненького платья и плаща, служившего чисто для декоративных целей. В ином случае она ни за что бы не вышла из дома, так плохо одевшись, но это все для великой цели, твердила она себе, дрожа.
Через несколько минут они были в маленьком укрытии, которое было вкопано в склон холма.
Оказавшись там, Талис аккуратно уложил Калли на лежанку, на которой была насыпана гора свежей сухой соломы, и Кипп, наконец отцепившись от хозяйки, с блаженным видом зарылся в солому. Талис принялся оглядываться вокруг с большим интересом. Даже когда Калли громко застонала, он едва обратил на это внимание. Но вместо этого внимательно рассматривал обстановку убежища.
— Что с тобой случилось? — возмутилась она, с каждой минутой испытывая все возрастающее разочарование. Да почему же это он не обращает внимания на нее?
— Ты только посмотри на это место, — ответил он задумчиво. — Я тут был всего лишь несколько недель назад. Это же был просто сарай. Тут даже двери не было. А теперь и дверь, и новая чистая солома на лежанке…
Вдруг позади него дверь захлопнулась и щелкнула. Он резко замолчал, развернулся и кинулся к выходу. Дверь была заперта снаружи! Он несколько минут ее ощупывал, но не нашел замка внутри.
— Калли, — серьезно произнес он. — Происходит что-то очень странное. На этой двери совершенно новая железная обивка. Железо ничуть не ржавое.
— Ясное дело, этим укрытием кто-то пользуется.
— А почему тогда дверь была открыта, когда мы пришли? От дождя железо ржавеет. И почему сейчас тут никого нет?
— Может быть, те, кто его используют, придут завтра. А кто-то по рассеянности забыл запереть дверь.
— А для чего это место можно использовать? Для сторожки оно слишком мало, для дома тем более. И почему установили дверь в четыре дюйма толщиной на сооружение, у которого гнилая крыша? Крыша же провалится гораздо раньше, чем сломается дверь. А кроме того, вся эта земля принадлежит лорду Джону, и с тех пор, как он ее купил, он использовал ее только для охоты. Тех, кто сюда заходит без разрешения, он велит сечь кнутом.
— Ну да, — ответила Калли, показывая своим тоном, как мало ее интересует то, что он говорит. — Наверное, так и есть. Тут, наверное, какой-нибудь недруг соорудил наблюдательный пост. И, наверняка, следит за тем, что происходит.
— Нет, Калли, ты говоришь полнейшую чепуху. Как может враг прятаться в домике, который запирается снаружи, а не изнутри?! Да он бы…
— Талис! Я понятия не имею, для чего это место! Не знаю, зачем кому-то было нужно возиться и обивать железом эту дверь. И не знаю, зачем на нее повесили новый замок. Лично я…
Талис внимательно посмотрел на нее, склонив голову набок.
— Я тебе не говорил, что замок новый.
— Говорил, конечно. А если и не говорил, то мне отсюда видно.
Талис задумчиво покачал головой.
— Да нет, не похоже, чтобы это было новое. И сама дверь не выглядит новой. Похоже, доски взяли откуда-то из другого места. Калли, на самом деле это выглядит так, что как будто кто-то специально позаботился о том, чтобы дверь выглядела старой на первый взгляд. Основа двери новая, но она была обита старыми досками. Очень интересно. Совершенно не понимаю. Хотел бы я знать…
Калли смотрела на него с таким видом, как будто не знала, что ответить на его рассуждения. Потом она обхватила себя руками за плечи:
— Талис, мне холодно. — Чтобы усилить впечатление, она три раза подряд чихнула. — Ты тут стоишь и говоришь о двери, а я сейчас замерзну до смерти.
Лицо Талиса было очень серьезно.
— Да, знаю, что тебе очень холодно. И я сделаю все, чтобы отсюда выбраться. Даю клятву, что во что бы то ни стало доставлю тебя домой, Калли.
Поджав губы, она сказала:
— Отсюда нельзя выбраться. У этого сооружения с трех сторон стены сложены из камней, а с четвертой стороны — холм. Дверь в четыре дюйма толщиной и обита новым железом. Нет, отсюда тебе не выбраться!
Услышав, что она говорит, Талис повернулся к ней и с удивлением вгляделся в ее лицо, не совсем понимая, что она имеет в виду.
Калли мрачно посмотрела на него:
— Самое лучшее, по-моему — это примириться с происшедшим и провести ночь здесь. Утром кто-нибудь придет сюда и найдет нас.
Талис постоял, подумал, потом отошел еще подальше от нее — настолько далеко, насколько можно было в тесном помещении. Он думал о том, что она говорит. Он думал: Калли еще так невинна! Она все еще думает, что они дети и что они могут спать вместе с той же невинностью, с какой спят дети. Вне всякого сомнения, она воображает, что они зароются в солому, обнявшись, и заснут в мире.
Но стоило ему только посмотреть на нее, и он понял, что, по крайней мере, ему не удается остаться невинным. Плащ
Калли распахнулся, и под ним тонкое платье облепило нежное тело, на котором в последний год появилось так много новых плавных округлостей. Да, вот у нее и появились настоящие женские груди. Неужели они не могли быть поменьше, хотя бы из чувства приличия? Все мужчины Англии будут на нее смотреть, и все будут…
Нет, лучше выбросить эти мысли из головы, приказал он сам себе. Он снова повернулся к двери. У него с собой меч, так что, может быть, можно попробовать как-нибудь отогнуть железную обивку. А может быть, дверь можно прорубить? Или, возможно, в какой-нибудь стене шатается камень…
Услышав какие-то звуки, он повернулся опять к Калли — ее плащ уже лежал на соломе, и, кажется, она распускала завязки платья. Девушка стояла на одной ноге, поджав другую так, что подол поднимался. Ее груди уже вывалились наружу.
— Ты что делаешь? — В его голосе был настоящий страх. Она ответила таким тоном, как будто это и так было каждому ясно:
— Снимаю мокрую, одежду. Я же говорю, я жутко замерзла.
«Логично, — подумал Талис. — Я должен оставаться логичным… Если голова будет думать логично, она останется холодной».
— А как ты собираешься согреться, если ты совсем разденешься?
Она остановилась. Ее руки замерли, держа завязки платья, которое было распущено до талии. «У нее что, под платьем совсем ничего нет?» — подумал он.
Калли искоса посмотрела на него:
— Я как-то не подумала. Я… Можно нам было бы… — И она поморгала ресницами.
С ее стороны это, конечно же, проявление величайшей невинности, подумал Талис, представив себе несколько способов, которыми они могли бы сейчас согреться. Потом он воскликнул:
— Солома! — так радостно, как будто его посетила самая величайшая из всех идей, какие только могут быть. — Заройся в солому. Глубоко-глубоко в солому. Очень глубоко, как в нору.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
Талис развернулся так быстро, что она, чтобы не упасть, вынуждена была вцепиться в его шею со всей силой. Киппу чудом удалось ухватиться за ее талию. Она уже на самом деле дрожала от холода. На Калли ведь ничего не было, кроме тоненького платья и плаща, служившего чисто для декоративных целей. В ином случае она ни за что бы не вышла из дома, так плохо одевшись, но это все для великой цели, твердила она себе, дрожа.
Через несколько минут они были в маленьком укрытии, которое было вкопано в склон холма.
Оказавшись там, Талис аккуратно уложил Калли на лежанку, на которой была насыпана гора свежей сухой соломы, и Кипп, наконец отцепившись от хозяйки, с блаженным видом зарылся в солому. Талис принялся оглядываться вокруг с большим интересом. Даже когда Калли громко застонала, он едва обратил на это внимание. Но вместо этого внимательно рассматривал обстановку убежища.
— Что с тобой случилось? — возмутилась она, с каждой минутой испытывая все возрастающее разочарование. Да почему же это он не обращает внимания на нее?
— Ты только посмотри на это место, — ответил он задумчиво. — Я тут был всего лишь несколько недель назад. Это же был просто сарай. Тут даже двери не было. А теперь и дверь, и новая чистая солома на лежанке…
Вдруг позади него дверь захлопнулась и щелкнула. Он резко замолчал, развернулся и кинулся к выходу. Дверь была заперта снаружи! Он несколько минут ее ощупывал, но не нашел замка внутри.
— Калли, — серьезно произнес он. — Происходит что-то очень странное. На этой двери совершенно новая железная обивка. Железо ничуть не ржавое.
— Ясное дело, этим укрытием кто-то пользуется.
— А почему тогда дверь была открыта, когда мы пришли? От дождя железо ржавеет. И почему сейчас тут никого нет?
— Может быть, те, кто его используют, придут завтра. А кто-то по рассеянности забыл запереть дверь.
— А для чего это место можно использовать? Для сторожки оно слишком мало, для дома тем более. И почему установили дверь в четыре дюйма толщиной на сооружение, у которого гнилая крыша? Крыша же провалится гораздо раньше, чем сломается дверь. А кроме того, вся эта земля принадлежит лорду Джону, и с тех пор, как он ее купил, он использовал ее только для охоты. Тех, кто сюда заходит без разрешения, он велит сечь кнутом.
— Ну да, — ответила Калли, показывая своим тоном, как мало ее интересует то, что он говорит. — Наверное, так и есть. Тут, наверное, какой-нибудь недруг соорудил наблюдательный пост. И, наверняка, следит за тем, что происходит.
— Нет, Калли, ты говоришь полнейшую чепуху. Как может враг прятаться в домике, который запирается снаружи, а не изнутри?! Да он бы…
— Талис! Я понятия не имею, для чего это место! Не знаю, зачем кому-то было нужно возиться и обивать железом эту дверь. И не знаю, зачем на нее повесили новый замок. Лично я…
Талис внимательно посмотрел на нее, склонив голову набок.
— Я тебе не говорил, что замок новый.
— Говорил, конечно. А если и не говорил, то мне отсюда видно.
Талис задумчиво покачал головой.
— Да нет, не похоже, чтобы это было новое. И сама дверь не выглядит новой. Похоже, доски взяли откуда-то из другого места. Калли, на самом деле это выглядит так, что как будто кто-то специально позаботился о том, чтобы дверь выглядела старой на первый взгляд. Основа двери новая, но она была обита старыми досками. Очень интересно. Совершенно не понимаю. Хотел бы я знать…
Калли смотрела на него с таким видом, как будто не знала, что ответить на его рассуждения. Потом она обхватила себя руками за плечи:
— Талис, мне холодно. — Чтобы усилить впечатление, она три раза подряд чихнула. — Ты тут стоишь и говоришь о двери, а я сейчас замерзну до смерти.
Лицо Талиса было очень серьезно.
— Да, знаю, что тебе очень холодно. И я сделаю все, чтобы отсюда выбраться. Даю клятву, что во что бы то ни стало доставлю тебя домой, Калли.
Поджав губы, она сказала:
— Отсюда нельзя выбраться. У этого сооружения с трех сторон стены сложены из камней, а с четвертой стороны — холм. Дверь в четыре дюйма толщиной и обита новым железом. Нет, отсюда тебе не выбраться!
Услышав, что она говорит, Талис повернулся к ней и с удивлением вгляделся в ее лицо, не совсем понимая, что она имеет в виду.
Калли мрачно посмотрела на него:
— Самое лучшее, по-моему — это примириться с происшедшим и провести ночь здесь. Утром кто-нибудь придет сюда и найдет нас.
Талис постоял, подумал, потом отошел еще подальше от нее — настолько далеко, насколько можно было в тесном помещении. Он думал о том, что она говорит. Он думал: Калли еще так невинна! Она все еще думает, что они дети и что они могут спать вместе с той же невинностью, с какой спят дети. Вне всякого сомнения, она воображает, что они зароются в солому, обнявшись, и заснут в мире.
Но стоило ему только посмотреть на нее, и он понял, что, по крайней мере, ему не удается остаться невинным. Плащ
Калли распахнулся, и под ним тонкое платье облепило нежное тело, на котором в последний год появилось так много новых плавных округлостей. Да, вот у нее и появились настоящие женские груди. Неужели они не могли быть поменьше, хотя бы из чувства приличия? Все мужчины Англии будут на нее смотреть, и все будут…
Нет, лучше выбросить эти мысли из головы, приказал он сам себе. Он снова повернулся к двери. У него с собой меч, так что, может быть, можно попробовать как-нибудь отогнуть железную обивку. А может быть, дверь можно прорубить? Или, возможно, в какой-нибудь стене шатается камень…
Услышав какие-то звуки, он повернулся опять к Калли — ее плащ уже лежал на соломе, и, кажется, она распускала завязки платья. Девушка стояла на одной ноге, поджав другую так, что подол поднимался. Ее груди уже вывалились наружу.
— Ты что делаешь? — В его голосе был настоящий страх. Она ответила таким тоном, как будто это и так было каждому ясно:
— Снимаю мокрую, одежду. Я же говорю, я жутко замерзла.
«Логично, — подумал Талис. — Я должен оставаться логичным… Если голова будет думать логично, она останется холодной».
— А как ты собираешься согреться, если ты совсем разденешься?
Она остановилась. Ее руки замерли, держа завязки платья, которое было распущено до талии. «У нее что, под платьем совсем ничего нет?» — подумал он.
Калли искоса посмотрела на него:
— Я как-то не подумала. Я… Можно нам было бы… — И она поморгала ресницами.
С ее стороны это, конечно же, проявление величайшей невинности, подумал Талис, представив себе несколько способов, которыми они могли бы сейчас согреться. Потом он воскликнул:
— Солома! — так радостно, как будто его посетила самая величайшая из всех идей, какие только могут быть. — Заройся в солому. Глубоко-глубоко в солому. Очень глубоко, как в нору.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129