Шелка хороши, но они не для меня.
– Думаешь, ты единственная молодая девушка, которую взяли в эту поездку? – ехидно прошипела Мод. – Или ослепла и не видишь еще двух, которые бросают на Ранулфа жадные взгляды? Они дорого заплатили, чтобы отправиться в Уэльс, и рассчитались не золотом. Поняла, о чем я? Они знают, что милорд Ранулф иногда выбирает девушку, чтобы провести с ней ночь, и готовы все отдать за такую честь, ибо он нежный любовник и ублажает женщин, а потом не жалеет на них золота.
Лайонин беспокойно взглянула в сторону шатра Ранулфа, и Мод сразу это подметила:
– Сегодня там нет женщин, но что ты почувствуешь, когда услышишь женский смех и крики наслаждения, несущиеся из этого шатра? Станешь тогда радоваться, что отвергла шелка моей матери? Будешь сидеть и слушать вздохи Ранулфа, когда он…
– Замолчи!
Но Мод безмятежно улыбнулась:
– Я так и думала. И поэтому научу тебя танцевать. Конечно, на настоящее обучение уходят годы, но эти грубые английские солдаты не разбираются в подобных тонкостях. Да и милорд Ранулф увидит тебя в полумраке.
Лайонин побелела. Показаться в таком виде перед мужчинами? Немыслимо!
Мод немедленно прочла ее мысли:
– Говорю же, если ты не пойдешь к нему, придется слушать крики другой женщины. Рассказать, что поведала мне последняя, кто побывала в его постели?
Лайонин поспешно заткнула уши, и Мод рассмеялась:
– Тогда пойдем со мной и посмотрим, какая из тебя ученица.
Лайонин дрожащими руками принялась снимать одежду. Когда она осталась обнаженной, Мод стала поворачивать ее, и Лайонин стиснула зубы, сжимаясь от проницательного взгляда женщины.
– Хорошо. Очень хорошо. Трудно поверить, что когда-то у меня было такое же тело. А теперь мы тебя оденем.
Усыпанный драгоценностями пояс лег на бедра, прозрачные шаровары упали свободными складками на ноги, оставив открытым пупок. Присборенная полоска шелка, прикрывшая груди, завязывалась на спине. Лайонин едва могла дышать, ибо Мод стянула ее чересчур туго, но в результате груди высоко поднялись над полоской, теперь едва закрывавшей соски. Крошечный жилет только подчеркивал изящные изгибы грудей, тонкую талию и стройные бедра, едва видные над сверкающим поясом.
Лайонин смущалась недолго, ибо красивые одежды пробуждали в ней странную чувственность. Ей нравилось, что концы длинных волос касались ее голых рук и спины.
– Видишь! – торжествующе воскликнула Мод. – Ты уже ощутила его воздействие. Поверь, этот шелк благословлен многими ночами наслаждения и хранит эту память.
Лайонин только вздохнула.
Мод принесла незнакомый струнный инструмент. Лайонин немного послушала чужеземную мелодию. Потом Мод принялась напевать себе под нос и танцевать, вращая бедрами и животом, после чего сделала знак Лайонин следовать ее примеру и удивилась легкости, с которой та повторяла сложные движения.
– Молодец, – похвалила Мод, возвращаясь к инструменту. Лайонин закрыла глаза и стала двигаться в такт музыке, прислушиваясь к коротким приказам Мод. – Согни колени чуть сильнее. Вот так, медленно. А теперь быстрее. Я хочу слышать колокольчики.
Лайонин услышала мелодичный звон, но только сейчас сообразила, что звуки исходили от ее костюма: кусочки золота, покрывавшие борта жилета, края пояса и манжет, на самом деле были крохотными колокольчиками. И теперь она с наслаждением прислушивалась к призывному звяканью, возникавшему при каждом ее движении. Музыка заиграла быстрее, и звон усилился. Она почти представила глаза Ранулфа, темные, непроницаемые, следившие за ней. И устало поникла, когда музыка смолкла и Мод велела ей снять костюм.
– Ты все делала верно. Завтра я расскажу милорду о новой танцовщице, и он будет доволен. Но теперь тебе нужно отдохнуть, не то до утра не выспишься.
Все еще испытывая странное чувство бессилия, Лайонин вернулась в лагерь и улеглась рядом с Мод под яркими звездами. Она заснула почти мгновенно.
Утром у нее ныли все мышцы, а каждая рытвина, всякий бугорок дороги вызывали острую боль. Но она была рада этому, потому что так легче было не думать о том, что ей предстоит.
И снова они ненадолго остановились на обед. Лайонин обратила внимание на двух девиц, вертевшихся возле Ранулфа. Правда, Корбет то и дело отпускал едкие шуточки в их адрес, но они словно не слышали его.
Ее все еще удивляло поведение «черной стражи». Она никогда не бывала в том зале Мальвуазена, где они обитали, но иногда видела во дворе женщин, скромных, хорошо одетых, и знала, что они жили с «черными стражами». Дисциплина этих людей поражала.
Вечером она снова училась танцевать. Ей нравились грациозные движения, которые она быстро усваивала. Окончательно измученная, она почти упала на соломенный тюфяк.
Тихий звук разбудил ее, и она взглянула на Мод, крепко спавшую рядом с ней. Повинуясь инстинкту, она поглядела на большой черный шатер и увидела Ранулфа, в одной лишь белой набедренной повязке. Когда он посмотрел в ее сторону, она быстро перевернулась на живот и сделала вид, будто спит. Ранулф уселся под дерево, неподалеку от нее. Лунный свет играл на бронзовой коже, и она заметила, как уныло опущены его плечи… не столько от усталости, сколько, возможно, от печали.
Ей страстно захотелось броситься к нему, прижать его голову к груди, утешить, успокоить.
Наконец он встал, зевнул и потянулся, так что на руках напряглись сильные мышцы. Лайонин слегка вздрогнула и закуталась в грубое одеяло, ибо идею утешить его вытеснили другие, куда более сильные чувства.
Они снова пустились в путь на рассвете, и Лайонин, сидя на маленьком ослике, сонно клевала носом. За обедом женщины буквально вешались на шею Ранулфу. Лайонин сердито швырнула железный котелок обратно в фургон. И тут Ранулф окликнул ее. Он все еще сидел под деревом, но она чувствовала его взгляд.
Лайонин поспешно надвинула капюшон и быстро обернулась к нему. Но Мод уже что-то Шептала ему на ухо. Ранулф даже не попытался отодвинуться и вновь взглянул в сторону Лайонин. Та продолжала складывать посуду в фургон. Они толковали о ней!
После обеда Лайонин попыталась осторожно вытянуть из Мод, что они с Ранулфом говорили о ней. Смех Мод взбесил ее, но Лайонин поняла: Ранулф ничего не знает о жене, переодетой крестьянской девушкой.
На третью ночь они оставили широкую дорогу и подъехали к замку. Мысль о теплом очаге заранее согрела Лайонин, когда они приближались к каменным стенам и высокому донжону.
Они как раз въехали во двор, когда навстречу метнулся полуодетый мужчина, в исподних штанах и белой льняной рубахе, распахнутой на гладкой мускулистой груди. Лайонин невольно отметила, как он красив: светлые волосы, широкие плечи и узкие бедра. Он подбежал к Ранулфу, широко расставив руки, и они обнялись, поочередно хлопая друг друга по плечам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
– Думаешь, ты единственная молодая девушка, которую взяли в эту поездку? – ехидно прошипела Мод. – Или ослепла и не видишь еще двух, которые бросают на Ранулфа жадные взгляды? Они дорого заплатили, чтобы отправиться в Уэльс, и рассчитались не золотом. Поняла, о чем я? Они знают, что милорд Ранулф иногда выбирает девушку, чтобы провести с ней ночь, и готовы все отдать за такую честь, ибо он нежный любовник и ублажает женщин, а потом не жалеет на них золота.
Лайонин беспокойно взглянула в сторону шатра Ранулфа, и Мод сразу это подметила:
– Сегодня там нет женщин, но что ты почувствуешь, когда услышишь женский смех и крики наслаждения, несущиеся из этого шатра? Станешь тогда радоваться, что отвергла шелка моей матери? Будешь сидеть и слушать вздохи Ранулфа, когда он…
– Замолчи!
Но Мод безмятежно улыбнулась:
– Я так и думала. И поэтому научу тебя танцевать. Конечно, на настоящее обучение уходят годы, но эти грубые английские солдаты не разбираются в подобных тонкостях. Да и милорд Ранулф увидит тебя в полумраке.
Лайонин побелела. Показаться в таком виде перед мужчинами? Немыслимо!
Мод немедленно прочла ее мысли:
– Говорю же, если ты не пойдешь к нему, придется слушать крики другой женщины. Рассказать, что поведала мне последняя, кто побывала в его постели?
Лайонин поспешно заткнула уши, и Мод рассмеялась:
– Тогда пойдем со мной и посмотрим, какая из тебя ученица.
Лайонин дрожащими руками принялась снимать одежду. Когда она осталась обнаженной, Мод стала поворачивать ее, и Лайонин стиснула зубы, сжимаясь от проницательного взгляда женщины.
– Хорошо. Очень хорошо. Трудно поверить, что когда-то у меня было такое же тело. А теперь мы тебя оденем.
Усыпанный драгоценностями пояс лег на бедра, прозрачные шаровары упали свободными складками на ноги, оставив открытым пупок. Присборенная полоска шелка, прикрывшая груди, завязывалась на спине. Лайонин едва могла дышать, ибо Мод стянула ее чересчур туго, но в результате груди высоко поднялись над полоской, теперь едва закрывавшей соски. Крошечный жилет только подчеркивал изящные изгибы грудей, тонкую талию и стройные бедра, едва видные над сверкающим поясом.
Лайонин смущалась недолго, ибо красивые одежды пробуждали в ней странную чувственность. Ей нравилось, что концы длинных волос касались ее голых рук и спины.
– Видишь! – торжествующе воскликнула Мод. – Ты уже ощутила его воздействие. Поверь, этот шелк благословлен многими ночами наслаждения и хранит эту память.
Лайонин только вздохнула.
Мод принесла незнакомый струнный инструмент. Лайонин немного послушала чужеземную мелодию. Потом Мод принялась напевать себе под нос и танцевать, вращая бедрами и животом, после чего сделала знак Лайонин следовать ее примеру и удивилась легкости, с которой та повторяла сложные движения.
– Молодец, – похвалила Мод, возвращаясь к инструменту. Лайонин закрыла глаза и стала двигаться в такт музыке, прислушиваясь к коротким приказам Мод. – Согни колени чуть сильнее. Вот так, медленно. А теперь быстрее. Я хочу слышать колокольчики.
Лайонин услышала мелодичный звон, но только сейчас сообразила, что звуки исходили от ее костюма: кусочки золота, покрывавшие борта жилета, края пояса и манжет, на самом деле были крохотными колокольчиками. И теперь она с наслаждением прислушивалась к призывному звяканью, возникавшему при каждом ее движении. Музыка заиграла быстрее, и звон усилился. Она почти представила глаза Ранулфа, темные, непроницаемые, следившие за ней. И устало поникла, когда музыка смолкла и Мод велела ей снять костюм.
– Ты все делала верно. Завтра я расскажу милорду о новой танцовщице, и он будет доволен. Но теперь тебе нужно отдохнуть, не то до утра не выспишься.
Все еще испытывая странное чувство бессилия, Лайонин вернулась в лагерь и улеглась рядом с Мод под яркими звездами. Она заснула почти мгновенно.
Утром у нее ныли все мышцы, а каждая рытвина, всякий бугорок дороги вызывали острую боль. Но она была рада этому, потому что так легче было не думать о том, что ей предстоит.
И снова они ненадолго остановились на обед. Лайонин обратила внимание на двух девиц, вертевшихся возле Ранулфа. Правда, Корбет то и дело отпускал едкие шуточки в их адрес, но они словно не слышали его.
Ее все еще удивляло поведение «черной стражи». Она никогда не бывала в том зале Мальвуазена, где они обитали, но иногда видела во дворе женщин, скромных, хорошо одетых, и знала, что они жили с «черными стражами». Дисциплина этих людей поражала.
Вечером она снова училась танцевать. Ей нравились грациозные движения, которые она быстро усваивала. Окончательно измученная, она почти упала на соломенный тюфяк.
Тихий звук разбудил ее, и она взглянула на Мод, крепко спавшую рядом с ней. Повинуясь инстинкту, она поглядела на большой черный шатер и увидела Ранулфа, в одной лишь белой набедренной повязке. Когда он посмотрел в ее сторону, она быстро перевернулась на живот и сделала вид, будто спит. Ранулф уселся под дерево, неподалеку от нее. Лунный свет играл на бронзовой коже, и она заметила, как уныло опущены его плечи… не столько от усталости, сколько, возможно, от печали.
Ей страстно захотелось броситься к нему, прижать его голову к груди, утешить, успокоить.
Наконец он встал, зевнул и потянулся, так что на руках напряглись сильные мышцы. Лайонин слегка вздрогнула и закуталась в грубое одеяло, ибо идею утешить его вытеснили другие, куда более сильные чувства.
Они снова пустились в путь на рассвете, и Лайонин, сидя на маленьком ослике, сонно клевала носом. За обедом женщины буквально вешались на шею Ранулфу. Лайонин сердито швырнула железный котелок обратно в фургон. И тут Ранулф окликнул ее. Он все еще сидел под деревом, но она чувствовала его взгляд.
Лайонин поспешно надвинула капюшон и быстро обернулась к нему. Но Мод уже что-то Шептала ему на ухо. Ранулф даже не попытался отодвинуться и вновь взглянул в сторону Лайонин. Та продолжала складывать посуду в фургон. Они толковали о ней!
После обеда Лайонин попыталась осторожно вытянуть из Мод, что они с Ранулфом говорили о ней. Смех Мод взбесил ее, но Лайонин поняла: Ранулф ничего не знает о жене, переодетой крестьянской девушкой.
На третью ночь они оставили широкую дорогу и подъехали к замку. Мысль о теплом очаге заранее согрела Лайонин, когда они приближались к каменным стенам и высокому донжону.
Они как раз въехали во двор, когда навстречу метнулся полуодетый мужчина, в исподних штанах и белой льняной рубахе, распахнутой на гладкой мускулистой груди. Лайонин невольно отметила, как он красив: светлые волосы, широкие плечи и узкие бедра. Он подбежал к Ранулфу, широко расставив руки, и они обнялись, поочередно хлопая друг друга по плечам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80