Подняв на него глаза, она нахмурилась. Раньше ей казалось, что она будет ненавидеть того, кто посмеет лишить ее девственности, но сейчас не испытывала ненависти к Майлсу. Между ними возникло лишь нежное чувство единения, как будто они всегда были и будут вместе.
— Так будет всегда? — прошептала она, глядя на раскинувшиеся над головой деревья.
Некоторое время Майлс молчал, а затем тихо произнес:
— Нет.
Элизабет была уверена, что он понял ее. Может, он лгал ей и завтра снова окажется в стане ее врагов? Но сейчас он был другом.
— Пока был жив мой брат, у меня не было подобных дней, — начала Элизабет и продолжала уже не останавливаясь.
Если раньше она сражалась с Майлсом при первой возможности, то теперь была уверена, что на самом деле ей никогда не угрожала настоящая опасность. За последние несколько недель она познала мужскую галантность, любовь между Бронуин и Стивеном, Майлсом и его сыном… Именно такой беззаветной любви ей и не хватало всю жизнь.
Вместо того чтобы поведать Майлсу ужасающие истории об издевательствах Эдмунда, она рассказала, что сближало ее с другими братьями. Роджер не был еще достаточно взрослым, когда умерли родители, поэтому перешел под опеку своего коварного брата. Он делал все, что было в его силах, чтобы спасти своих младших брата и сестру. Всякий раз, когда Роджер утрачивал бдительность, Элизабет забирали из монастыря, чтобы использовать в мерзких играх Эдмунда. Мучаясь угрызениями совести и виня себя за свою оплошность, Роджер неистовствовал и вновь давал клятву защищать Брайана и Элизабет. Однако Эдмунду всегда удавалось разрушать благие намерения Роджера.
— У него никого не было, кроме нас, — сокрушалась Элизабет. — Роджеру двадцать семь лет, а он еще ни разу не любил. Уже в двенадцать лет он был похож на старика.
— Ну а ты? — удивился Майлс. Разве ты не считаешь, что упустила время, отведенное для смеха в радости?
— Смех… — Улыбнувшись, она прижалась к нему теснее. — Думаю, что не смогу вспомнить, когда я смеялась последний раз. Разве что… когда один молодой человек кувыркался со мной с горки.
— Кит — чудесный ребенок, — сказал Майлс с гордостью.
— Кит? Причем здесь Кит? Это был некто более крупный. Некто, кто, даже скатываясь с горки, больше всего беспокоился за свой драгоценный меч.
— Ты… ты и это заметила? Неужели? — тихо прошептал он, заправляя выбившийся локон ей за ухо.
Некоторое время они молчали, затем Элизабет несколько озадаченно посмотрела на него.
— Нет, ты не похож на похитителя, — наконец заключила она. — Я видела, как ты обращаешься с людьми. Даже если бы ты был никем и ничем в этой жизни, ты все равно был бы добр к женщинам. Но почему же ты не отпустишь меня? Может, потому что, как ты выразился, у меня много… проблем? — Последние слова она буквально выдавила из себя.
Вопрос был не из легких, и Майлс смог ответить ей лишь спустя некоторое время.
— Всю жизнь мне казалось, что я провожу время в окружении женщин ради собственного удовольствия. Для меня не было ничего более приятного, чем нежиться в постели с красавицей в объятиях. Мои братья, похоже, считали, что это мое пристрастие не делает мне чести. Я полагаю, что сам человек не в состоянии изменить заложенное в нем от рождения. Что касается тебя, Элизабет… При первой же нашей встрече я увидел то, чего никогда ни в ком прежде не замечал: ненависть и злость по отношению к мужчинам. К примеру, моя невестка Джудит в состоянии без чьей-либо помощи поднять на ноги всю Англию, но все равно и она нуждается в поддержке и любви моего брата. Бронуин любит людей и может заставить любого исполнять все ее желания, но и ей необходима упрямая самоуверенность Стивена. — Он сделал паузу. — Но ты, Элизабет, совсем другая. Возможно, ты вполне смогла бы жить одна и, скорее всего, даже не имела бы понятия, что в жизни есть и нечто большее.
— Тогда зачем… — начала она, — …зачем держать меня в плену? Уверена, тебе бы больше пришлась по душе мягкая, покорная женщина.
Он улыбнулся, обратив внимание на ее оскорбленный тон.
— Виновата страсть, Элизабет. Думаю, ты самая страстная натура на земле. Ты люто ненавидишь, и, уверен, любить будешь так же неистово.
Она попыталась отодвинуться, но Майлс прижал ее к земле, низко склонившись над ней.
— Ты полюбишь только однажды в жизни, — продолжал он, — но бросишься в пучину любви не сразу… Зато, как только примешь решение, никакая земная или дьявольская сила не сможет тебя остановить.
Она молча лежала под Майлсом, вглядываясь в его глубокие серые глаза, пронизывающие ее насквозь.
— Мне хотелось бы стать тем счастливцем, которому достанется твоя любовь, — тихо произнес он. — Но я хочу больше, чем просто обладать твоим телом, Элизабет Чатворт, . Мне нужны твоя любовь, ум, твоя душа, в конце концов!
Наклонившись, он хотел поцеловать ее, но Элизабет отвернулась.
— Не слишком ли много ты хочешь, Монтгомери? Ты получил больше, чем любой другой мужчина, и, думаю, у меня уже ничего не осталось. Моя душа принадлежит Богу, мой ум — мне самой, а моя любовь — моей семье.
Откатившись от нее в сторону, Майлс начал одеваться.
— Ты спросила меня, почему я не отпускаю тебя из плена, и я ответил. А сейчас мы вернемся к Мак-Грегору, и ты встретишься с его окружением. Мак-Грегор страшно рассердился за твою выходку с ножом. Тебе придется извиниться перед ним.
Его поведение возмутило ее.
— Он — друг Мак-Арранов, родственник моих врагов Монтгомери, — елейно улыбнулась она. — Следовательно, у меня было достаточно оснований защищать себя.
— Верно, — согласился Майлс, протягивая ей одежду. — Но, если Мак-Грегор не будет удовлетворен, это может привести к новым проблемам между кланами.
Элизабет стала неохотно одеваться.
— Мне это не нравится, — пробормотала она. — И я ни за что не войду без оружия в зал, заполненный незнакомыми людьми.
— Элизабет, — терпеливо произнес Майлс. — Не можешь же ты каждый раз появляться на людях с топором! Кроме того, у этих Шотландцев есть собственные красивые женщины. Думаю, они не будут настолько околдованы твоими чарами, чтобы сойти с ума от желания обладать тобой.
— Я не это имела в виду! — резко выкрикнула она, отвернувшись. — Неужели нужно смеяться над… Он положил руку ей на плечо;
— Я не собираюсь смеяться над тобой, но тебе пора уже начать разбираться в том, что нормально, а что — нет. Я буду рядом, чтобы защитить тебя.
— А кто защитит меня от тебя? При этих словах глаза Майлса загорелись, и он ласково погладил ее по груди.
— Думаю, тебе будет приятно узнать, что никто не сможет этого сделать.
Оттолкнув Майлса, она оделась.
Майлс изобрел для Элизабет изощренную пытку: больно сжимая пальцами ее локоть, заставлял отвечать на рукопожатия более чем сотни людей Мак-Грегора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
— Так будет всегда? — прошептала она, глядя на раскинувшиеся над головой деревья.
Некоторое время Майлс молчал, а затем тихо произнес:
— Нет.
Элизабет была уверена, что он понял ее. Может, он лгал ей и завтра снова окажется в стане ее врагов? Но сейчас он был другом.
— Пока был жив мой брат, у меня не было подобных дней, — начала Элизабет и продолжала уже не останавливаясь.
Если раньше она сражалась с Майлсом при первой возможности, то теперь была уверена, что на самом деле ей никогда не угрожала настоящая опасность. За последние несколько недель она познала мужскую галантность, любовь между Бронуин и Стивеном, Майлсом и его сыном… Именно такой беззаветной любви ей и не хватало всю жизнь.
Вместо того чтобы поведать Майлсу ужасающие истории об издевательствах Эдмунда, она рассказала, что сближало ее с другими братьями. Роджер не был еще достаточно взрослым, когда умерли родители, поэтому перешел под опеку своего коварного брата. Он делал все, что было в его силах, чтобы спасти своих младших брата и сестру. Всякий раз, когда Роджер утрачивал бдительность, Элизабет забирали из монастыря, чтобы использовать в мерзких играх Эдмунда. Мучаясь угрызениями совести и виня себя за свою оплошность, Роджер неистовствовал и вновь давал клятву защищать Брайана и Элизабет. Однако Эдмунду всегда удавалось разрушать благие намерения Роджера.
— У него никого не было, кроме нас, — сокрушалась Элизабет. — Роджеру двадцать семь лет, а он еще ни разу не любил. Уже в двенадцать лет он был похож на старика.
— Ну а ты? — удивился Майлс. Разве ты не считаешь, что упустила время, отведенное для смеха в радости?
— Смех… — Улыбнувшись, она прижалась к нему теснее. — Думаю, что не смогу вспомнить, когда я смеялась последний раз. Разве что… когда один молодой человек кувыркался со мной с горки.
— Кит — чудесный ребенок, — сказал Майлс с гордостью.
— Кит? Причем здесь Кит? Это был некто более крупный. Некто, кто, даже скатываясь с горки, больше всего беспокоился за свой драгоценный меч.
— Ты… ты и это заметила? Неужели? — тихо прошептал он, заправляя выбившийся локон ей за ухо.
Некоторое время они молчали, затем Элизабет несколько озадаченно посмотрела на него.
— Нет, ты не похож на похитителя, — наконец заключила она. — Я видела, как ты обращаешься с людьми. Даже если бы ты был никем и ничем в этой жизни, ты все равно был бы добр к женщинам. Но почему же ты не отпустишь меня? Может, потому что, как ты выразился, у меня много… проблем? — Последние слова она буквально выдавила из себя.
Вопрос был не из легких, и Майлс смог ответить ей лишь спустя некоторое время.
— Всю жизнь мне казалось, что я провожу время в окружении женщин ради собственного удовольствия. Для меня не было ничего более приятного, чем нежиться в постели с красавицей в объятиях. Мои братья, похоже, считали, что это мое пристрастие не делает мне чести. Я полагаю, что сам человек не в состоянии изменить заложенное в нем от рождения. Что касается тебя, Элизабет… При первой же нашей встрече я увидел то, чего никогда ни в ком прежде не замечал: ненависть и злость по отношению к мужчинам. К примеру, моя невестка Джудит в состоянии без чьей-либо помощи поднять на ноги всю Англию, но все равно и она нуждается в поддержке и любви моего брата. Бронуин любит людей и может заставить любого исполнять все ее желания, но и ей необходима упрямая самоуверенность Стивена. — Он сделал паузу. — Но ты, Элизабет, совсем другая. Возможно, ты вполне смогла бы жить одна и, скорее всего, даже не имела бы понятия, что в жизни есть и нечто большее.
— Тогда зачем… — начала она, — …зачем держать меня в плену? Уверена, тебе бы больше пришлась по душе мягкая, покорная женщина.
Он улыбнулся, обратив внимание на ее оскорбленный тон.
— Виновата страсть, Элизабет. Думаю, ты самая страстная натура на земле. Ты люто ненавидишь, и, уверен, любить будешь так же неистово.
Она попыталась отодвинуться, но Майлс прижал ее к земле, низко склонившись над ней.
— Ты полюбишь только однажды в жизни, — продолжал он, — но бросишься в пучину любви не сразу… Зато, как только примешь решение, никакая земная или дьявольская сила не сможет тебя остановить.
Она молча лежала под Майлсом, вглядываясь в его глубокие серые глаза, пронизывающие ее насквозь.
— Мне хотелось бы стать тем счастливцем, которому достанется твоя любовь, — тихо произнес он. — Но я хочу больше, чем просто обладать твоим телом, Элизабет Чатворт, . Мне нужны твоя любовь, ум, твоя душа, в конце концов!
Наклонившись, он хотел поцеловать ее, но Элизабет отвернулась.
— Не слишком ли много ты хочешь, Монтгомери? Ты получил больше, чем любой другой мужчина, и, думаю, у меня уже ничего не осталось. Моя душа принадлежит Богу, мой ум — мне самой, а моя любовь — моей семье.
Откатившись от нее в сторону, Майлс начал одеваться.
— Ты спросила меня, почему я не отпускаю тебя из плена, и я ответил. А сейчас мы вернемся к Мак-Грегору, и ты встретишься с его окружением. Мак-Грегор страшно рассердился за твою выходку с ножом. Тебе придется извиниться перед ним.
Его поведение возмутило ее.
— Он — друг Мак-Арранов, родственник моих врагов Монтгомери, — елейно улыбнулась она. — Следовательно, у меня было достаточно оснований защищать себя.
— Верно, — согласился Майлс, протягивая ей одежду. — Но, если Мак-Грегор не будет удовлетворен, это может привести к новым проблемам между кланами.
Элизабет стала неохотно одеваться.
— Мне это не нравится, — пробормотала она. — И я ни за что не войду без оружия в зал, заполненный незнакомыми людьми.
— Элизабет, — терпеливо произнес Майлс. — Не можешь же ты каждый раз появляться на людях с топором! Кроме того, у этих Шотландцев есть собственные красивые женщины. Думаю, они не будут настолько околдованы твоими чарами, чтобы сойти с ума от желания обладать тобой.
— Я не это имела в виду! — резко выкрикнула она, отвернувшись. — Неужели нужно смеяться над… Он положил руку ей на плечо;
— Я не собираюсь смеяться над тобой, но тебе пора уже начать разбираться в том, что нормально, а что — нет. Я буду рядом, чтобы защитить тебя.
— А кто защитит меня от тебя? При этих словах глаза Майлса загорелись, и он ласково погладил ее по груди.
— Думаю, тебе будет приятно узнать, что никто не сможет этого сделать.
Оттолкнув Майлса, она оделась.
Майлс изобрел для Элизабет изощренную пытку: больно сжимая пальцами ее локоть, заставлял отвечать на рукопожатия более чем сотни людей Мак-Грегора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68