– Я хочу сесть вон на ту скамейку и подумать о бренности бытия... – сказала Тамара.
Слова ее не разошлись с делом. Юра и Стас последовали Тамариному примеру и сели рядом.
Скамейка нагрелась на солнце, и сидеть на ней было тепло и очень уютно. На лежащую здесь же каменную плиту с высеченной витиеватой латинской фразой вбежала юркая ящерица. С любопытством посмотрела в сторону Тамары и убежала прочь по каким-то своим делам.
– Стас, а что здесь написано? – спросил Вовка, потрогав надпись на каменной плите.
Стас нахмурил лоб и понял, что у него нет никаких идей.
– Григорий Ефимович, помогите, пожалуйста...
Бондарь поводил пальцами по буквам, пошевелил губами и сказал:
– С некоторой натяжкой можно перевести, как «Летай иль ползай, конец известен». Спорное утверждение. Особенно когда...– он вдруг закатил глаза и процитировал, – «...когда над тобой ослепительно чистое небо, вокруг поют птицы, а воздух напоен ароматами гор и позднего лета...».
– А это кто? – спросила Тамара, поднимаясь со скамейки.
– Антонио Финнокьяро. Флоренция, шестнадцатый век. В переводе Толоконникова.
Сторож провел путешественников по длинному коридору, открыл дверь и сказал:
– Мы с вами попали в основную церковь монастыря.
Юра в этот момент хотел что-то спросить у Бондаря, но, взглянув на него, увидел, что тот побледнел. Юра решил отложить свой вопрос. Однако Бондарь очень быстро совладал с собой и шагнул за порог массивной двери. Юра немного задержался у входа и внимательно оглядел интерьер церкви.
– В богослужениях Картезианского ордена никогда не использовался орган, – продолжал объяснять сторож.
Бондарь машинально бубнил перевод. Стас горячо объяснял Тамаре:
– Видишь, древние фрески изображают жизнь святых в ее средневеково-католическом понимании: «Верь и не усомнись!». Кто бы с этим спорил, но зачем же вот так грозно и с таким выражением лица, как вон у того лысого монаха на стене?
Звуки человеческой речи ударялись о высокие своды, соединялись в странном симбиозе, и уже казалось, что это статуи святых, стоящие у стен, о чем-то беседуют между собой.
Сторож достал из кармана небольшой пульт дистанционного управления и нажал одну из кнопок. Церковь наполнили сдержанные звуки григорианского хорала, льющиеся из невидимых колонок.
– Эти ноты не так давно обнаружили в библиотеке монастыря, – пояснил сторож.
– Они были написаны на нотоносце из четырех линеек – пятую в то время еще не изобрели.
«Libera me, Domine-e, de morte aeterna-a...», – негромко, но внятно раздавалось под сводами. Казалось, все окружающее пространство внимало этим словам: слегка померк свет за узкими окнами, – очевидно солнце прикрылось небольшим облаком, – строже стали лица монахов на древних фресках, заострились контуры мраморных статуй у стен...
– Кто это исполняет? – тихонько поинтересовалась Тамара. Бондарь перевел ее слова.
– Хор Пизанского Университета, – ответил сторож, слегка уменьшив громкость.
– Точнее, мужской ансамбль.
– Красиво... – сказала Тамара.
– Похоже на «Энигму», – после небольшой паузы прокомментировал Стас. Он уже открыл рот, чтобы сказать про нехватку ударника, синтезатора и «охов-вздохов», но осекся под осуждающим взглядом Тамары.
Вовка тронул Юру за локоть:
– А что же с монахами-хранителями?
– Боюсь, что здесь нам нечего ловить, – ответил Юра, – Монастырь давно умер.
Потоки света, льющиеся из верхних окон, устремлялись к роскошному алтарю, высеченному из единого куска сиракузского мрамора. Тамара подошла и погладила его руками. Теплый на вид мрамор оказался неожиданно холодным, но этот холод почему-то не вызвал желания резко отдернуть руку.
– Идемте, друзья, – сказал Бондарь, – монахов тут давно нет, да я это и так знал. Я пытался найти следы... Но и их нет.
– А что за следы? – спросил Юра. Он видел, что Бондарь мрачнел на глазах.
– Следы тех, кто точно укажет нам место Подземного Храма.
– Но ведь есть легенда о монахах, ушедших в горы...
– Таких легенд, Юра, я могу рассказать Вам с десяток, – ответил Бондарь, – но, к сожалению, ни одна из них не способна указать нам путь. Признаюсь, не очень мне хочется лезть завтра в Водопровод Медичи и брести там наугад, но... видно, так надо.
На выходе из монастыря сторож попрощался с путешественниками, еще раз внимательно посмотрел на Бондаря и закрыл ворота изнутри.
"...и догорает позолота
в тени громадных базилик",
– вдруг процитировал Юра. И добавил, – не помню, кто сказал...
Низко по небу плыли пушистые кучевые облака. Путешественники невольно залюбовались ими.
– Мне кажется, – сказал Стас, – что именно на таких вот «итальянских» облаках русским святым являлась Богородица.
– Да, Станислав... Россия и Италия очень тесно переплелись друг с другом на каком-то невидимом уровне, – ответил Бондарь. – Ведь недаром часть кремлевских соборов строил заезжий итальянец Фиораванти, а в Венецию специальные водостойкие сваи поставлялись из Перми. Вот и «поезд-призрак» пропал в Италии благодаря «русскому следу»...
Подошла Тамара:
– Григорий Ефимович, Вы даже не представляете, как я счастлива, что я здесь. Вы подарили нам всем сказку.
Она приблизилась к Бондарю и нежно чмокнула его в щеку. Бондарь ощутимо растерялся, но как-то сразу перестал мрачнеть.
– Тамарочка, ну... это вам всем спасибо... Да и «сказка», как Вы выразились, еще не закончена... Гхм... – Бондарь еще немного посмотрел на облака, затем вдруг сладко с хрустом потянулся и сказал, – ну что же, друзья. В конце концов, что будет завтра, то будет завтра. А жить, как говорят итальянцы, надо в отсеке сегодняшнего дня.
– Как это? – спросил Вовка.
– Очень просто. Каждый день – это отдельная жизнь. И надо прожить ее с удовольствием.
В город попали уже под вечер. Бондарь расплатился с таксистом и попросил подать машину к гостинице завтра к восьми утра. На вопрос «Куда ехать?» он уклончиво ответил: «Там будет видно».
Бондарь предложил побродить немного по окрестным улочкам – «пообщаться с Городом». На одной из маленьких старинных площадей, к которой вывел короткий узкий переулок, обнаружился небольшой кинотеатр с ностальгическим названием «ODEON». У входа висела афиша дзеффирелливской «Травиаты». Бондарь вытаращил глаза:
– Боже! «Травиата» на большом экране! Друзья, нам феерически повезло. Ближайший сеанс через полчаса.
Стас криво усмехнулся, когда Вовка с неподдельной тоской поднял на него глаза. Юра с Тамарой не прореагировали никак.
– Давайте поступим таким образом, – сказал Бондарь, окинув взглядом компаньонов. – У кого нет желания смотреть экранизацию творения великого Верди, может поступить в соответствии со своими планами. Через два часа встречаемся в гостинице, потом идем ужинать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62