– Во сколько вы оцениваете каждый кувшин?
– В две номисмы, – ответил Прискос. – Имейте в виду, что это не кипрское. От двух кувшинов чудо-вина ваши парни оказались бы под столом, да и потом были бы не в самом лучшем состоянии.
– Я прекрасно знаю, уверяю вас. – Магистр с содроганием вспомнил, как он себя чувствовал накануне. Но именно крепость зелья привлекала его. – Я дам вам три золотых за кувшин сверх того, что уже заплатил, если смогу выкупить весь ваш запас.
– Ладно, при двух условиях, – быстро ответил Прискос.
Аргиросу нравилась сметливость молодого человека.
– Каких?
– Во-первых, я должен получить деньги в Священной палате. Во-вторых, разрешите мне оставить полдюжины кувшинов для себя и моих друзей. При таком большом количестве для вас это ничего не значит.
– Что касается первого – само собой разумеется. Что до второго… оставьте себе три. Вы сможете сварить потом еще.
– В этом я свободен, верно? Хорошо, выходит, мы заключили сделку.
И они ударили по рукам.
Караван пробирался сквозь горы к городу Дарьялу, столице королевства аланов. Даже во второй половине лета на некоторых пиках Кавказа белел снег. Эти горы столь же грандиозны, как и Альпы, которые до сего путешествия были самой величественной горной цепью, какую видел Василий Аргирос.
– Хорошо жить в большом городе, а? – спросил один из охранников каравана, местный, в кожаном с костяными накладками плаще до колен и маленьким клепаным щитом. Его греческий был убог; Аргирос не сомневался, что солдат вряд ли выбирался когда-либо дальше пары долин, ближайших к его родному селению. Никто из бывалых путешественников не назвал бы Дарьял большим городом.
Во многих отношениях, размышлял магистр по мере приближения каравана к городским стенам, Кавказ оставался на задворках истории. Дарьял был тому примером. Римляне выстроили крепость много веков тому назад, дабы удерживать кочевников подальше в степи. Когда империя слабела, грузины защищали Дарьял самостоятельно, иногда поддерживаемые персидским золотом. Аланы, нынешние хозяева окрестностей, тоже когда-то были кочевниками. Потерпев поражение в степи, они были вынуждены бежать в горы. Аланы играли на противоречиях между Римом и Персией, но оставались заинтересованными в безопасности перевала вблизи Дарьяла.
Во всяком случае, так было до Гоария. Ни император, ни царь царей не могли доверять ему. Тревожило то, что правитель аланов был и удачлив, и непредсказуем. Это удваивало возможный ущерб.
Стражи у ворот по одному проверяли торговцев каравана. Дошла очередь и до Аргироса с его вереницей вьючных лошадей, и он вынужденно прервал свои раздумья.
– Чем торгуешь? – спросил младший офицер на дурном персидском.
Языки империй, как и их деньги, были в широком употреблении по всему Кавказу, в отличие от десятков трудных и непонятных местных наречий.
Аргирос говорил по-персидски лучше аланского солдата.
– Вином, отличным вином из Константинополя, – ответил магистр и махнул на привязанные к спинам лошадей сосуды.
– Вино, говоришь? – Белые зубы блеснули под спутанными усами офицера. – Дай попробовать и оценить, насколько оно хорошее.
Магистр с сожалением развел руками.
– Благородный господин, как ни прискорбно, но это невозможно, – сказал он, используя цветистые фразы, которые так легко подобрать в персидском языке. – Я намерен предложить это вино вашему могущественному царю и не могу даже частично лишить его такого удовольствия.
Заметив, как помрачнел страж, он добавил:
– Вот серебряный дирхем. Пусть он утолит вашу жажду.
Улыбка вновь озарила лицо стражника, когда тот опустил в кошель персидскую монету. Он взмахнул рукой и пропустил Аргироса в Дарьял.
Один из спутников магистра, сероглазый человек по имени Корипп, подошел и пробормотал:
– Хорошо, что он не распробовал содержимое горшков.
Корипп говорил на гортанном африканском диалекте латыни, который на Кавказе вряд ли кто-либо понимал; даже Аргирос с трудом разбирал его. Василий коротко ответил:
– Да.
Сосуды выглядели как винные, но не во всех было вино и даже чудо-вино. Равным образом пара десятков людей, сопровождавших магистра из Константинополя, выглядели купцами, хотя вовсе не обязательно, что они таковыми были.
Лошади медленно вышагивали по узким и извилистым улочкам Дарьяла. Мальчишки, как и всюду, глазели на них и указывали пальцами. Некоторые зазывали в постоялые дворы. После кратких препирательств Аргирос последовал за одним из мальчишек. По описаниям последнего, заведение его хозяина бог использовал в качестве модели при сотворении рая.
Магистр из осторожности не поинтересовался, какого бога имел в виду мальчик. В Дарьяле были и христианские церкви с характерными для Кавказа коническими куполами, и храмы огнепоклонников, посвященные доброму богу Ормузду, которому служил персидский пророк Заратуштра. Церкви и храмы огнепоклонников имели толстые стены и напоминали крепости; вокруг многих расхаживали вооруженные стражники. Нигде, кроме этой страны, за которую боролись две империи, не существовало подобного баланса вероучений; и нигде не наблюдалось столь острого соперничества. Гоарий был христианином (по крайней мере, так в последний раз слышал Аргирос), но на это не стоило слишком рассчитывать.
Местные грузины и их аланские покорители заполняли улицы, обычно сторонясь друг друга. Их отличали языки и одежда. Аргирос считал, что сам черт не выучит грузинский язык, но аланский был отдаленно родствен персидскому. Местные жители в большинстве носили льняные или шерстяные одежды длиной до щиколоток, но некоторые аланы до сих пор придерживались кожи и мехов, в каких ходили их степные предки. Они по-прежнему отращивали волосы и завязывали их в сальные пучки.
На рыночной площади встречались и настоящие кочевники, например киргизы с раскосыми глазами. Они беспокойно озирались, будто неуютно чувствуя себя в этом окружении. По красивому оружию и золотым украшениям на седлах можно было судить о высоком положении киргизов в племени. Аргирос предпочел бы не сталкиваться с ними. Это был лишний повод для тревоги, а их у него и так хватало.
Постоялый двор Супсы оказался более чем подходящим. Конюх свое дело знал, а в комнате хватило места, чтобы сложить кувшины. Аргирос, который по долгому опыту сбрасывал со счетов девять десятых посулов хозяев подобных заведений, остался вполне доволен. Он старательно не показал этого, долго и упорно торгуясь с Супсой. Если у Аргироса больше денег, чем у обычного торговца, это его дело, и больше ничье.
Из груды подушек в комнате получилась странная, но на удивление удобная постель. Конечно, засахаренные в меду фрукты – непривычный завтрак, но и это было неплохо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
– В две номисмы, – ответил Прискос. – Имейте в виду, что это не кипрское. От двух кувшинов чудо-вина ваши парни оказались бы под столом, да и потом были бы не в самом лучшем состоянии.
– Я прекрасно знаю, уверяю вас. – Магистр с содроганием вспомнил, как он себя чувствовал накануне. Но именно крепость зелья привлекала его. – Я дам вам три золотых за кувшин сверх того, что уже заплатил, если смогу выкупить весь ваш запас.
– Ладно, при двух условиях, – быстро ответил Прискос.
Аргиросу нравилась сметливость молодого человека.
– Каких?
– Во-первых, я должен получить деньги в Священной палате. Во-вторых, разрешите мне оставить полдюжины кувшинов для себя и моих друзей. При таком большом количестве для вас это ничего не значит.
– Что касается первого – само собой разумеется. Что до второго… оставьте себе три. Вы сможете сварить потом еще.
– В этом я свободен, верно? Хорошо, выходит, мы заключили сделку.
И они ударили по рукам.
Караван пробирался сквозь горы к городу Дарьялу, столице королевства аланов. Даже во второй половине лета на некоторых пиках Кавказа белел снег. Эти горы столь же грандиозны, как и Альпы, которые до сего путешествия были самой величественной горной цепью, какую видел Василий Аргирос.
– Хорошо жить в большом городе, а? – спросил один из охранников каравана, местный, в кожаном с костяными накладками плаще до колен и маленьким клепаным щитом. Его греческий был убог; Аргирос не сомневался, что солдат вряд ли выбирался когда-либо дальше пары долин, ближайших к его родному селению. Никто из бывалых путешественников не назвал бы Дарьял большим городом.
Во многих отношениях, размышлял магистр по мере приближения каравана к городским стенам, Кавказ оставался на задворках истории. Дарьял был тому примером. Римляне выстроили крепость много веков тому назад, дабы удерживать кочевников подальше в степи. Когда империя слабела, грузины защищали Дарьял самостоятельно, иногда поддерживаемые персидским золотом. Аланы, нынешние хозяева окрестностей, тоже когда-то были кочевниками. Потерпев поражение в степи, они были вынуждены бежать в горы. Аланы играли на противоречиях между Римом и Персией, но оставались заинтересованными в безопасности перевала вблизи Дарьяла.
Во всяком случае, так было до Гоария. Ни император, ни царь царей не могли доверять ему. Тревожило то, что правитель аланов был и удачлив, и непредсказуем. Это удваивало возможный ущерб.
Стражи у ворот по одному проверяли торговцев каравана. Дошла очередь и до Аргироса с его вереницей вьючных лошадей, и он вынужденно прервал свои раздумья.
– Чем торгуешь? – спросил младший офицер на дурном персидском.
Языки империй, как и их деньги, были в широком употреблении по всему Кавказу, в отличие от десятков трудных и непонятных местных наречий.
Аргирос говорил по-персидски лучше аланского солдата.
– Вином, отличным вином из Константинополя, – ответил магистр и махнул на привязанные к спинам лошадей сосуды.
– Вино, говоришь? – Белые зубы блеснули под спутанными усами офицера. – Дай попробовать и оценить, насколько оно хорошее.
Магистр с сожалением развел руками.
– Благородный господин, как ни прискорбно, но это невозможно, – сказал он, используя цветистые фразы, которые так легко подобрать в персидском языке. – Я намерен предложить это вино вашему могущественному царю и не могу даже частично лишить его такого удовольствия.
Заметив, как помрачнел страж, он добавил:
– Вот серебряный дирхем. Пусть он утолит вашу жажду.
Улыбка вновь озарила лицо стражника, когда тот опустил в кошель персидскую монету. Он взмахнул рукой и пропустил Аргироса в Дарьял.
Один из спутников магистра, сероглазый человек по имени Корипп, подошел и пробормотал:
– Хорошо, что он не распробовал содержимое горшков.
Корипп говорил на гортанном африканском диалекте латыни, который на Кавказе вряд ли кто-либо понимал; даже Аргирос с трудом разбирал его. Василий коротко ответил:
– Да.
Сосуды выглядели как винные, но не во всех было вино и даже чудо-вино. Равным образом пара десятков людей, сопровождавших магистра из Константинополя, выглядели купцами, хотя вовсе не обязательно, что они таковыми были.
Лошади медленно вышагивали по узким и извилистым улочкам Дарьяла. Мальчишки, как и всюду, глазели на них и указывали пальцами. Некоторые зазывали в постоялые дворы. После кратких препирательств Аргирос последовал за одним из мальчишек. По описаниям последнего, заведение его хозяина бог использовал в качестве модели при сотворении рая.
Магистр из осторожности не поинтересовался, какого бога имел в виду мальчик. В Дарьяле были и христианские церкви с характерными для Кавказа коническими куполами, и храмы огнепоклонников, посвященные доброму богу Ормузду, которому служил персидский пророк Заратуштра. Церкви и храмы огнепоклонников имели толстые стены и напоминали крепости; вокруг многих расхаживали вооруженные стражники. Нигде, кроме этой страны, за которую боролись две империи, не существовало подобного баланса вероучений; и нигде не наблюдалось столь острого соперничества. Гоарий был христианином (по крайней мере, так в последний раз слышал Аргирос), но на это не стоило слишком рассчитывать.
Местные грузины и их аланские покорители заполняли улицы, обычно сторонясь друг друга. Их отличали языки и одежда. Аргирос считал, что сам черт не выучит грузинский язык, но аланский был отдаленно родствен персидскому. Местные жители в большинстве носили льняные или шерстяные одежды длиной до щиколоток, но некоторые аланы до сих пор придерживались кожи и мехов, в каких ходили их степные предки. Они по-прежнему отращивали волосы и завязывали их в сальные пучки.
На рыночной площади встречались и настоящие кочевники, например киргизы с раскосыми глазами. Они беспокойно озирались, будто неуютно чувствуя себя в этом окружении. По красивому оружию и золотым украшениям на седлах можно было судить о высоком положении киргизов в племени. Аргирос предпочел бы не сталкиваться с ними. Это был лишний повод для тревоги, а их у него и так хватало.
Постоялый двор Супсы оказался более чем подходящим. Конюх свое дело знал, а в комнате хватило места, чтобы сложить кувшины. Аргирос, который по долгому опыту сбрасывал со счетов девять десятых посулов хозяев подобных заведений, остался вполне доволен. Он старательно не показал этого, долго и упорно торгуясь с Супсой. Если у Аргироса больше денег, чем у обычного торговца, это его дело, и больше ничье.
Из груды подушек в комнате получилась странная, но на удивление удобная постель. Конечно, засахаренные в меду фрукты – непривычный завтрак, но и это было неплохо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84