Не очень-то я люблю проливать кровь, потому к вам и обратился. Если вы дадите мне человек двадцать, то мы сможем управиться и кулаками, не прибегая к ружьям.
— Ну хорошо, согласен. Только сначала я хотел бы послушать лейтенанта.
— Так прикажите ему явиться, сэр! Думаю, что он не изменит направления палки, которую я хочу забросить в воду.
Капитан немедленно вызвал лейтенанта и в конце концов остановился на предложении Сэма. Оба офицера хотели увидеть и двух других знаменитых героев: Дика Стоуна и Уилла Паркера, но Сэм резонно убедил их в том, что сейчас такая встреча может вызвать лишние подозрения. Обговорив еще некоторые второстепенные вопросы, Хокенс удалился вполне удовлетворенным.
Глава 4
Нападение
Когда Сэм Хокенс вернулся к фургонам, вокруг них собралось, похоже, все население Тусона — прямо как в Германии, когда бездельники сбегаются поглазеть на цыганский табор. Переселенцы, не обращая внимания на посторонних, сидели за завтраком. Присел к ним и Сэм, готовый разделить нехитрую трапезу и сообщить о результатах переговоров с капитаном.
Постепенно некоторые из любопытствующих подошли ближе, пытаясь заговорить с путешественниками, но удалось им завязать разговор только с кантором, усвоившим чуть больше английских выражений, чем другие. Среди любопытных оказался некий молодой человек, приблизившийся к проводнику и втянувший того в разговор. Сэм, наблюдая за ним, отметил его военную выправку и особое внимание, с которым этот человек поглядывал на старика и двух его компаньонов. Не став ждать, Хокенс поднялся и направился прямо к незнакомцу. Подойдя ближе, малыш услышал, как проводник поселенцев ответил:
— Да, это Троица. Могу подтвердить, хотя и сам не хотел этому верить.
Хокенс взял незнакомца под руку и решительным тоном произнес:
— Мистер, вы солдат, не так ли? Вы из здешнего гарнизона?
Вопросы сразу смутили незнакомца. Он пробормотал в ответ что-то невнятное, а Сэм продолжил:
— Не стесняйтесь, я на вас не сержусь. Я сказал капитану, что меня зовут Сэм Хокенс. Меня лично он не знал, поэтому наверняка хотел убедиться, не соврал ли я. И вот вы сняли форму и пришли сюда на разведку, не так ли?
— Да, сэр, вы не ошиблись. Теперь я уверен, что вы — это Троица.
— Так расскажите капитану все, что вы слышали, но ни с кем другим об этом не говорите!
— Ни слова, сэр, обещаю. Я знаю, в чем дело. Я младший офицер и вхожу в число тех двадцати, что поедут с лейтенантом.
— Когда вы выступаете?
— Через полчаса.
— Скажите лейтенанту, что выезжать из города следует поодиночке и в разных направлениях! Тем самым мы помешаем кому-либо догадаться о наших планах.
Когда военный удалился, Сэм обратился к проводнику:
— Скажите-ка мне, почему вы рассказывали о нас этому человеку?
— Он меня спросил… — ответил проводник.
— Так! Значит, если любой человек, кто бы он ни был, вас спросит, вы ему расскажете все, что того заинтересует?
— А вы хотите заткнуть мне рот?
— Именно! Вам ведь известно, что никто не должен был знать, что мы — это Троица, а вы сразу выложили это под нос первому встречному. Хотите быть скаутом, вестменом, но не знаете самых азов предосторожности. Я бы не стал вам доверяться.
— А это и не нужно. Пока вы не присоединились к нам, все шло нормально. Явились вы и начали командовать. Только забыли, что меня наняли эти люди, и я их веду…
— К гибели! — перебил его Сэм. — Вы обязаны защищать их. Делаете вы это? Если бы не мы, сегодня вечером их бы ограбили и убили!
— Хо! Глаза у меня тоже на месте. Знаете что, мистер Хокенс, я веду доверившихся мне людей в форт Юма. Пока мы не будем на месте, я руковожу караваном. Если хотите ехать с нами, то следуйте моим указаниям. Потом можете командовать, сколько вашей душе угодно. А сейчас — хватит!
Сэм дружески похлопал проводника по плечу и сказал, наигранно улыбнувшись:
— Нет, не хватит! Я знаю, куда хотят попасть эти люди. Идти через форт Юма нет никакой необходимости, есть более короткий путь, которого вы, очевидно, не знаете. До завтрашнего рассвета вы останетесь с нами, а потом можете убираться куда хотите.
— В форте Юма я должен получить мои деньги.
— Вы их получите, но людей поведу я, не требуя от них никакой платы. Иначе они могут подвергнуться опасности из-за болтливости своего скаута.
Проводник в смущении уселся на оглоблю фургона. Сэм отвернулся от него и подошел к своим спутникам.
— Ты сделал ошибку, Сэм, — заметил Уилл Паркер.
— Ошибку? Какую? — спросил малыш.
— Зачем ему оставаться с нами до завтрашнего утра? Может, уберем его немедленно?
— И это ты называешь ошибкой! Уилл Паркер, гринхорн до мозга костей, осмеливается учить самого Сэма Хокенса! Разве ты не понимаешь, старый енот, что я не могу выгнать его сегодня?
— Не понимаю.
— О, благородный Уилл, как же плохи твои дела! Вестменом тебе никогда не быть. Такой непонятливый ученик — позор на мой скальп! Ты должен благодарить меня и Дика Стоуна. Без нас ты давно бы уже сыграл в ящик! Ты хоть предполагаешь, что сделает этот так называемый скаут, если я выгоню его сегодня? Он немедленно отправится к искателям и откроет им все наши планы. Но твоего скудного умишка не хватает для обозрения столь грандиозных мыслей.
— Угу, — совершенно серьезно согласился Паркер. — Ты и в самом деле прав, старина Сэм. Стыд и позор на мою голову, потому что ни одно из твоих мудрых поучений не прилипает ко мне даже в форме чернильного пятна. Не понимаю, как ты только меня терпишь!
— Это неудивительно — ты вообще лишен разума. Причина же в том, что я отношусь к тебе как мать к непонятливому ребенку. И чем больше он требует заботы, тем сильнее она его любит.
В этот момент мимо проскакал кавалерист, значит, исход военных уже начался. Фургоны же еще долго оставались на месте и пришли в движение только к обеду.
До места ночлега надо было проехать около девяти английских миль, и даже при самой низкой скорости волы добрались бы туда только к вечеру. Караван двигался мимо каменистых пустошей, то тут, то там поросших хилыми кактусами да жалкими кустиками мескита. Весь сушняк путники забирали с собой для вечернего костра. Вообще-то местность между Тусоном и рекой Гилой представляет огромную каменистую пустыню, в которой воду для животных можно найти только в нескольких лужах, а в распоряжении людей имеются два-три колодца, вырытые по приказу почтово-миграционного товарищества. Эти места называют Девяностомильной пустыней. Конечно, вода есть и в некоторых других местах, но индейцы не выдают их. Они прикрывают источники сухой травой, а сверху забрасывают песком и галькой — точно так, как это делают кочевники в Сахаре.
Караван возглавлял Сэм Хокенс, а бывший проводник пристроился где-то в середине процессии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
— Ну хорошо, согласен. Только сначала я хотел бы послушать лейтенанта.
— Так прикажите ему явиться, сэр! Думаю, что он не изменит направления палки, которую я хочу забросить в воду.
Капитан немедленно вызвал лейтенанта и в конце концов остановился на предложении Сэма. Оба офицера хотели увидеть и двух других знаменитых героев: Дика Стоуна и Уилла Паркера, но Сэм резонно убедил их в том, что сейчас такая встреча может вызвать лишние подозрения. Обговорив еще некоторые второстепенные вопросы, Хокенс удалился вполне удовлетворенным.
Глава 4
Нападение
Когда Сэм Хокенс вернулся к фургонам, вокруг них собралось, похоже, все население Тусона — прямо как в Германии, когда бездельники сбегаются поглазеть на цыганский табор. Переселенцы, не обращая внимания на посторонних, сидели за завтраком. Присел к ним и Сэм, готовый разделить нехитрую трапезу и сообщить о результатах переговоров с капитаном.
Постепенно некоторые из любопытствующих подошли ближе, пытаясь заговорить с путешественниками, но удалось им завязать разговор только с кантором, усвоившим чуть больше английских выражений, чем другие. Среди любопытных оказался некий молодой человек, приблизившийся к проводнику и втянувший того в разговор. Сэм, наблюдая за ним, отметил его военную выправку и особое внимание, с которым этот человек поглядывал на старика и двух его компаньонов. Не став ждать, Хокенс поднялся и направился прямо к незнакомцу. Подойдя ближе, малыш услышал, как проводник поселенцев ответил:
— Да, это Троица. Могу подтвердить, хотя и сам не хотел этому верить.
Хокенс взял незнакомца под руку и решительным тоном произнес:
— Мистер, вы солдат, не так ли? Вы из здешнего гарнизона?
Вопросы сразу смутили незнакомца. Он пробормотал в ответ что-то невнятное, а Сэм продолжил:
— Не стесняйтесь, я на вас не сержусь. Я сказал капитану, что меня зовут Сэм Хокенс. Меня лично он не знал, поэтому наверняка хотел убедиться, не соврал ли я. И вот вы сняли форму и пришли сюда на разведку, не так ли?
— Да, сэр, вы не ошиблись. Теперь я уверен, что вы — это Троица.
— Так расскажите капитану все, что вы слышали, но ни с кем другим об этом не говорите!
— Ни слова, сэр, обещаю. Я знаю, в чем дело. Я младший офицер и вхожу в число тех двадцати, что поедут с лейтенантом.
— Когда вы выступаете?
— Через полчаса.
— Скажите лейтенанту, что выезжать из города следует поодиночке и в разных направлениях! Тем самым мы помешаем кому-либо догадаться о наших планах.
Когда военный удалился, Сэм обратился к проводнику:
— Скажите-ка мне, почему вы рассказывали о нас этому человеку?
— Он меня спросил… — ответил проводник.
— Так! Значит, если любой человек, кто бы он ни был, вас спросит, вы ему расскажете все, что того заинтересует?
— А вы хотите заткнуть мне рот?
— Именно! Вам ведь известно, что никто не должен был знать, что мы — это Троица, а вы сразу выложили это под нос первому встречному. Хотите быть скаутом, вестменом, но не знаете самых азов предосторожности. Я бы не стал вам доверяться.
— А это и не нужно. Пока вы не присоединились к нам, все шло нормально. Явились вы и начали командовать. Только забыли, что меня наняли эти люди, и я их веду…
— К гибели! — перебил его Сэм. — Вы обязаны защищать их. Делаете вы это? Если бы не мы, сегодня вечером их бы ограбили и убили!
— Хо! Глаза у меня тоже на месте. Знаете что, мистер Хокенс, я веду доверившихся мне людей в форт Юма. Пока мы не будем на месте, я руковожу караваном. Если хотите ехать с нами, то следуйте моим указаниям. Потом можете командовать, сколько вашей душе угодно. А сейчас — хватит!
Сэм дружески похлопал проводника по плечу и сказал, наигранно улыбнувшись:
— Нет, не хватит! Я знаю, куда хотят попасть эти люди. Идти через форт Юма нет никакой необходимости, есть более короткий путь, которого вы, очевидно, не знаете. До завтрашнего рассвета вы останетесь с нами, а потом можете убираться куда хотите.
— В форте Юма я должен получить мои деньги.
— Вы их получите, но людей поведу я, не требуя от них никакой платы. Иначе они могут подвергнуться опасности из-за болтливости своего скаута.
Проводник в смущении уселся на оглоблю фургона. Сэм отвернулся от него и подошел к своим спутникам.
— Ты сделал ошибку, Сэм, — заметил Уилл Паркер.
— Ошибку? Какую? — спросил малыш.
— Зачем ему оставаться с нами до завтрашнего утра? Может, уберем его немедленно?
— И это ты называешь ошибкой! Уилл Паркер, гринхорн до мозга костей, осмеливается учить самого Сэма Хокенса! Разве ты не понимаешь, старый енот, что я не могу выгнать его сегодня?
— Не понимаю.
— О, благородный Уилл, как же плохи твои дела! Вестменом тебе никогда не быть. Такой непонятливый ученик — позор на мой скальп! Ты должен благодарить меня и Дика Стоуна. Без нас ты давно бы уже сыграл в ящик! Ты хоть предполагаешь, что сделает этот так называемый скаут, если я выгоню его сегодня? Он немедленно отправится к искателям и откроет им все наши планы. Но твоего скудного умишка не хватает для обозрения столь грандиозных мыслей.
— Угу, — совершенно серьезно согласился Паркер. — Ты и в самом деле прав, старина Сэм. Стыд и позор на мою голову, потому что ни одно из твоих мудрых поучений не прилипает ко мне даже в форме чернильного пятна. Не понимаю, как ты только меня терпишь!
— Это неудивительно — ты вообще лишен разума. Причина же в том, что я отношусь к тебе как мать к непонятливому ребенку. И чем больше он требует заботы, тем сильнее она его любит.
В этот момент мимо проскакал кавалерист, значит, исход военных уже начался. Фургоны же еще долго оставались на месте и пришли в движение только к обеду.
До места ночлега надо было проехать около девяти английских миль, и даже при самой низкой скорости волы добрались бы туда только к вечеру. Караван двигался мимо каменистых пустошей, то тут, то там поросших хилыми кактусами да жалкими кустиками мескита. Весь сушняк путники забирали с собой для вечернего костра. Вообще-то местность между Тусоном и рекой Гилой представляет огромную каменистую пустыню, в которой воду для животных можно найти только в нескольких лужах, а в распоряжении людей имеются два-три колодца, вырытые по приказу почтово-миграционного товарищества. Эти места называют Девяностомильной пустыней. Конечно, вода есть и в некоторых других местах, но индейцы не выдают их. Они прикрывают источники сухой травой, а сверху забрасывают песком и галькой — точно так, как это делают кочевники в Сахаре.
Караван возглавлял Сэм Хокенс, а бывший проводник пристроился где-то в середине процессии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111