Я почувствовал, как кровь отлила у меня от лица и рука потянулась к кинжалу, но мне удалось сдержаться.
– Забери свои слова обратно, – холодно процедил я, поднимаясь.
Я дал знак Халефу и пошел к месту, где лежал пленный шейх под охраной Алло. Там я сел. Минуту спустя там же уселся англичанин.
– Что нового, мистер? – спросил он. – Да они, похоже, сдурели. Скажите, в кого надо стрелять, – я мигом!
– В того, кто попытается притронуться к пленному.
– А кто это?
– Хаддедины. Шейх Мохаммед бросил мне, что я неблагодарный. Я верну ему вороного!
– Вороного? Вы с ума сошли, мистер, отдавать такое животное, после того как оно стало вашим! Надеюсь, все еще уладится!
Тут подошел Халеф, ведя двух лошадей – одна была его собственная, а другая – та, которую я забрал у беббе. На ней было седло вороного. У моего маленького хаджи в глазах стояли слезы и голос дрожал, когда он произнес:
– Ты правильно поступил, господин. Шайтан попутал хаддединов. Забрать плеть и вернуть его им?
– Я прощаю его. Давай собираться.
– Сиди, а что мы будем делать, если они все же захотят убить шейха?
– Мы застрелим их сразу же.
– Это мне по душе. Аллах накажет их!
Пленника снова привязали к его лошади, и мы сели верхом – я, конечно же, не на вороного, а на Бледного Лиса, которого в Германии назвали бы «четырехсотталерным жеребцом». Маленький караван тронулся в путь и проехал мимо хаддединов, сидевших в траве. Может, до этого они думали, что все еще обойдется. Но когда поняли, что намерения мои тверды, они вскочили.
– Эмир, куда ты? – спросил Мохаммед Эмин.
– Куда-нибудь, – ответил я коротко.
– Без нас?
– Как вам заблагорассудится!
– А где вороной?
– Там, где он привязан!
– Машалла, он ведь твой!
– Он снова твой. Салам! Мир тебе!
Я пришпорил лошадь, и мы поехали рысью. Не проехали мы и английской мили, как увидели этих двоих. Они ехали за нами. Амад эль-Гандур скакал на вороном, а своего вел на поводу. Но жеребца обратно я ни за что бы не забрал.
Мохаммед Эмин подъехал с моей стороны, а сын остался чуть сзади.
– Я думал, что я буду предводителем, эмир… – начал он.
– Нам нужен проводник, а не тиран!
– Я хочу наказать беббе, который взял в плен меня и моего сына. Тебе-то я что сделал?
– Мохаммед Эмин, ты потерял любовь и внимание со стороны трех человек, которые жертвовали ради ваших жизней своим здоровьем и до сегодняшнего дня могли пойти за вас на смерть.
– Эфенди, прости нас!
– Нет.
– Возьми назад жеребца.
– Никогда!
– Ты хочешь опозорить мою седую бороду?
– Как раз она-то вместе с преклонным возрастом должна была подсказать тебе, что злость до добра не доводит. – И что же, теперь все дети бени-арабов будут рассказывать, что шейх хаддединов забрал обратно подарок, который вручал, не зная, что делает?
– Пусть рассказывают!
– Ты жесток, эмир, ты ниспосылаешь позор на мою голову!
– Ты сам этого захотел. Ты был моим другом. Тебе это не понадобилось. Теперь можешь возвращаться к своим с жеребцом в придачу.
– Тебе надо забрать его обратно.
– Я бы сделал это для тебя, но сейчас это уже невозможно. Взгляни назад!
Он повернул голову.
– Я ничего не вижу. О чем ты, эмир?
– Разве ты не видишь, что у вороного уже есть владелец?
– Я понял теперь, эфенди. Амад эль-Гандур сойдет с коня.
– Я не возьму его. Сын твой надел свое седло и взнуздал животное – это уже знак, что коня у меня забрали. Если бы ты вернул мне его в таком же виде, без седла и прочего, я бы еще подумал. Амад эль-Гандур бросил тут мне, что я христианин и соответственно действую, он же – мусульманин, но действует не соответственно, ибо он сел на коня, чью спину попирал неверный! Расскажи об этом своим знакомым правоверным!
– Аллах-иль-Аллах! Какую ошибку мы совершили! Старый шейх вызывал у меня жалость, но я ничем не мог ему помочь. Мог ли я обрушить позор на свою голову, чтобы освободить его от угрызений совести? Я не мог ничего такого придумать. Наверное, его протест долго зрел в нем и наконец выплыл наружу. Беббе оказался последней каплей. И хотя потеря вороного была для меня большой травмой, я не собирался жертвовать дорогими мне принципами ради кровожадных привычек этих номадов.
Хаддедин долго ехал молча рядом со мной. Наконец спросил нерешительно:
– Отчего ты сердишься на меня?
– Я не сержусь на тебя, Мохаммед Эмин, но меня поражает, что твое сердце жаждет крови того, кого простил твой друг.
– Ладно, я исправлю свою ошибку!
Он развернулся. За мной следом ехали англичанин с Халефом, за ними – Алло с пленным, а замыкал шествие Амад эль-Гандур. Я не стал поворачиваться, полагая, что Эмин хочет поговорить с сыном, Халеф и Линдсей тоже не оборачивались. Мы сделали это, только когда услышали крик хаддедина:
– Скачи назад и будь свободен!
Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что он перерезал путы пленника, который сразу же схватил поводья, чтобы пустить лошадь галопом.
– Шейх Мохаммед, что ты наделал! – закричал Халеф.
– Гром и молнии, бывает же такое с людьми, – проговорил англичанин.
– Я правильно поступил, эмир? – спросил Мохаммед.
– Ты действовал как мальчишка! – сказал я.
– Я лишь выполнял твою волю! – оправдался он.
– Кто тебе сказал, что я собираюсь так быстро отпустить его на волю? Выкуп потерян, теперь мы снова в опасности.
– Да простит его Аллах! Давайте пустимся в погоню за беббе!
– Мы его не догоним, – вразумил его я. – Наши лошади за ним не угонятся, разве что вороной.
– Амад, за ним! – крикнул Мохаммед Эмин сыну. – Верни его назад или убей!
Амад повернул коня и помчался назад. Шагов через пятьсот жеребец заупрямился, однако Амад был не из тех, кого удавалось обмануть норовистым жеребцам. И вот он уже ускакал. Конечно, мы поехали за ним. Обогнув скалу, мы снова увидели Амада. Он продолжал сражаться с жеребцом, но на этот раз вороной все же вышиб парня из седла и вернулся пустой, подошел ко мне и, фыркая, положил красивую голову мне на бедро.
– Аллах Акбар! – сказал Халеф. – Он дает лошади сердце лучшее, чем некоторым людям. Как жаль, сиди, что твоя честь не позволяет тебе взять его обратно!
Хаддедину пришлось несладко, он с трудом поднялся, но, когда я его осмотрел, оказалось, что обошлось без повреждений.
– Этот жеребец настоящий шайтан, – сказал он. – Раньше-то он меня носил!
– Ты забыл, что после этого он носил меня, – объяснил я, – и теперь он подпускает только тех, кого я разрешаю.
– Я больше ни за что не сяду на этого шайтана!
– Ты умно поступал, что раньше не садился на него. Если бы я сидел в этом седле, шейх от вас не ушел бы.
– Так садись, эмир, и скачи за ним! – попросил Эмин.
– Не надо меня принуждать!
– Но тогда беббе уйдет!
– Пусть так будет, но виноват в этом будешь ты!
– Ну и ерунда! – подал голос англичанин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104