– спросил он с сомнением в голосе.
– А почему бы и нет? – с вызовом воскликнула Диона. – Лошади любят женскую руку. Иногда только нам, женщинам, удается превратить норовистую лошадь в послушную и тихую. Видимо, мы обладаем каким-то секретом… Я слышала, что цыгане весьма искусны в обращении с конями. Вероятно, в этом таится некое волшебство…
Маркиз, не ожидая такого поворота в беседе, с любопытством посмотрел на свою гостью.
– А я слышал, что цыгане могут заставить своих лошадей делать все, что угодно, – сказал он. – Вы случайно не знаете, как они этого добиваются? В чем секрет такого успеха? Некая магическая формула или заклинание?
Диона поспешно отвела глаза. Маркиз понял, что она знает ответ на этот вопрос и сейчас прикидывает, что лучше – ответить честно или сделать вид, что ей ничего не известно.
Надо сказать, что маркиз обладал неким даром – он мог заставить людей поступать согласно его желанию, сконцентрировав свою волю на том или ином субъекте.
Вот и сейчас, заметив колебания Дионы, маркиз направил свою энергию в сторону девушки и мгновенно добился успеха. Диона обернулась к нему и, словно повинуясь неведомой силе, которой она не могла противостоять, начала, запинаясь, говорить:
– Я действительно… немного знакома с их секретами… Цыгане на самом деле могут полностью подчинять себе лошадей и собак, и те послушно следуют туда, куда надо их хозяевам… – еле слышно пролепетала девушка.
– И они поделились этими секретами с вами? – лукаво сверкнув глазами, полюбопытствовал маркиз.
На этот раз Диона не ответила улыбкой на улыбку. Посерьезнев, она сказала:
– Они очень доверяли моему отцу… И он был дружен с ними. Собираясь продать особо ценного коня, они всегда первым делом предлагали его отцу…
– И никогда не обманывали?
– Ну что вы! Конечно, нет. Цыгане никогда не обманывают своих друзей, а нас они считали друзьями…
– Почему?
Он произнес это короткое слово так требовательно, что Диона почувствовала, что уклониться от ответа ей не удастся, и послушно начала:
– Цыгане из года в год останавливались на наших землях и – представьте себе – ни разу ничего не украли!
Она взглянула на маркиза, ожидая увидеть на его лице недоверчивую улыбку, но, как ни странно, похоже, что маркиз поверил ей. И тогда Диона продолжала:
– Ни разу не было так, чтобы мы не досчитались курицы или яйца, а когда цыгане уезжали, на месте их лагеря все было в идеальном порядке и лишь пепел костров напоминал о том, что они действительно были здесь!
Рассказывая об этом, Диона мыслями вернулась в прошлое. Она с нежностью вспоминала, что все, кто сталкивался с ее отцом и матерью, относились к ним с неизменной симпатией.
Очевидно, ее родители были так счастливы, их окружала такая аура, которая делала счастливыми всех, кто был с ними рядом.
Как разительно отличалась эта жизнь от того, что ей пришлось пережить в доме дяди Хереворда! Мрачность унылого Грантли-холла с первой минуты, как девушка переступила его порог, окутала ее душной пеленой и уже не оставляла все то время, что Диона провела под не слишком гостеприимным кровом сэра Хереворда.
Глаза девушки против воли отражали все, что она в этот момент чувствовала, и маркиз, внимательно наблюдавший за ней, понял, что, кажется, разгадка ее тайны близка.
Диона подняла глаза на маркиза, и, когда их взгляды встретились, ей показалось, что некие волшебные токи соединяют ее и маркиза.
Эта таинственная связь не имела никакого отношения к тому, где они в данный момент находились, а была частью вечности, откуда все мы пришли в этот мир и куда в конце концов уйдем.
И вдруг Родерик нарушил это очарование, вернув их на землю своим вполне прозаическим замечанием:
– Давайте еще поговорим о стипл-чейзе. Каковы будут призы, дядя Ленокс, и кого вы предполагаете пригласить участвовать в скачках?
– В основном моих друзей, – ответил маркиз, – ну и, конечно, всех соседей, у кого найдутся приличные лошади.
Из этого ответа Диона сделала не слишком приятный для себя вывод, что единственным человеком, кому не доведется ни участвовать в стипл-чейзе, ни даже наблюдать за ним в качестве зрителя, будет она сама.
Среди владельцев приличных лошадей наверняка будут знакомые ее родителей, а значит, может возникнуть опасность, что, увидев Диону, они ее узнают.
Наверняка там будут и те, кто приезжал погостить в Грантли-холл за то время, что она жила у дяди. А многие из этих людей, как вспоминала сейчас Диона, смотрели на нее с явным удовольствием.
Правда, ей чаще не удавалось побеседовать с гостями, ибо дядя не позволял племяннице участвовать в разговоре, считая, вероятно, слишком глупой для этого, но ее внешность они могли запомнить.
Значит, если Диона всерьез намерена сохранить инкогнито, ей ни в коем случае нельзя допустить, чтобы кто-нибудь из друзей маркиза или его соседей ее увидел.
Она ничего не сказала, но маркиз мгновенно почувствовал, что таинственная связь, только что установившаяся между ними, разрушена. Девушка снова спряталась в свою раковину, куда ему хода нет.
Однако это не остановило, а еще больше раззадорило маркиза. Ему еще сильнее захотелось проникнуть в эту тайну.
Некоторое время он обдумывал и такую вполне вероятную идею – а не сбежала ли Диона от немилого жениха?
Впрочем, обладая богатым опытом по части женщин, маркиз был готов поклясться, что эта девушка слишком чиста и невинна, чтобы быть чьей-то невестой. Наверняка ни один мужчина еще не целовал ее. Ее чувства еще дремлют.
Он был уверен, что вначале Диона взирала на него с некоторым страхом, который затем сменился уважением и даже благоговением, но за все время девушка не сделала ни единой попытки увлечь его как мужчину.
Маркиз был уверен и в том, что не сделала она этого по одной простой причине: она просто не знает, как это делается.
То же относилось и к Родерику. Молодой человек, явно пораженный красотой и изяществом неожиданной гостьи, наверняка был не прочь пофлиртовать с ней, заметь он хоть какие-нибудь намеки с ее стороны.
Но то, как держалась Диона, говорило о том, что ей и в голову не приходит усмотреть какую-то странность в том, что она обедает одна в обществе двух молодых привлекательных мужчин.
Было очевидно – эта девушка совершенно не знает жизни и ведет себя просто и искренне, как ребенок, не испорченный светскими условностями.
Восхищение, высказанное Дионой при виде великолепной столовой и дорогого серебра, возросло еще больше, когда подали кушанья.
– Ни разу в жизни я не ела ничего столь изысканного! – воскликнула она, когда обед закончился. – Но я одного не понимаю…
– Чего же? – осведомился маркиз.
– Если и здесь, и в Лондоне у вас такие замечательные повара и вы каждый день едите столь обильную и вкусную пищу, как вам удается сохранить стройность?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
– А почему бы и нет? – с вызовом воскликнула Диона. – Лошади любят женскую руку. Иногда только нам, женщинам, удается превратить норовистую лошадь в послушную и тихую. Видимо, мы обладаем каким-то секретом… Я слышала, что цыгане весьма искусны в обращении с конями. Вероятно, в этом таится некое волшебство…
Маркиз, не ожидая такого поворота в беседе, с любопытством посмотрел на свою гостью.
– А я слышал, что цыгане могут заставить своих лошадей делать все, что угодно, – сказал он. – Вы случайно не знаете, как они этого добиваются? В чем секрет такого успеха? Некая магическая формула или заклинание?
Диона поспешно отвела глаза. Маркиз понял, что она знает ответ на этот вопрос и сейчас прикидывает, что лучше – ответить честно или сделать вид, что ей ничего не известно.
Надо сказать, что маркиз обладал неким даром – он мог заставить людей поступать согласно его желанию, сконцентрировав свою волю на том или ином субъекте.
Вот и сейчас, заметив колебания Дионы, маркиз направил свою энергию в сторону девушки и мгновенно добился успеха. Диона обернулась к нему и, словно повинуясь неведомой силе, которой она не могла противостоять, начала, запинаясь, говорить:
– Я действительно… немного знакома с их секретами… Цыгане на самом деле могут полностью подчинять себе лошадей и собак, и те послушно следуют туда, куда надо их хозяевам… – еле слышно пролепетала девушка.
– И они поделились этими секретами с вами? – лукаво сверкнув глазами, полюбопытствовал маркиз.
На этот раз Диона не ответила улыбкой на улыбку. Посерьезнев, она сказала:
– Они очень доверяли моему отцу… И он был дружен с ними. Собираясь продать особо ценного коня, они всегда первым делом предлагали его отцу…
– И никогда не обманывали?
– Ну что вы! Конечно, нет. Цыгане никогда не обманывают своих друзей, а нас они считали друзьями…
– Почему?
Он произнес это короткое слово так требовательно, что Диона почувствовала, что уклониться от ответа ей не удастся, и послушно начала:
– Цыгане из года в год останавливались на наших землях и – представьте себе – ни разу ничего не украли!
Она взглянула на маркиза, ожидая увидеть на его лице недоверчивую улыбку, но, как ни странно, похоже, что маркиз поверил ей. И тогда Диона продолжала:
– Ни разу не было так, чтобы мы не досчитались курицы или яйца, а когда цыгане уезжали, на месте их лагеря все было в идеальном порядке и лишь пепел костров напоминал о том, что они действительно были здесь!
Рассказывая об этом, Диона мыслями вернулась в прошлое. Она с нежностью вспоминала, что все, кто сталкивался с ее отцом и матерью, относились к ним с неизменной симпатией.
Очевидно, ее родители были так счастливы, их окружала такая аура, которая делала счастливыми всех, кто был с ними рядом.
Как разительно отличалась эта жизнь от того, что ей пришлось пережить в доме дяди Хереворда! Мрачность унылого Грантли-холла с первой минуты, как девушка переступила его порог, окутала ее душной пеленой и уже не оставляла все то время, что Диона провела под не слишком гостеприимным кровом сэра Хереворда.
Глаза девушки против воли отражали все, что она в этот момент чувствовала, и маркиз, внимательно наблюдавший за ней, понял, что, кажется, разгадка ее тайны близка.
Диона подняла глаза на маркиза, и, когда их взгляды встретились, ей показалось, что некие волшебные токи соединяют ее и маркиза.
Эта таинственная связь не имела никакого отношения к тому, где они в данный момент находились, а была частью вечности, откуда все мы пришли в этот мир и куда в конце концов уйдем.
И вдруг Родерик нарушил это очарование, вернув их на землю своим вполне прозаическим замечанием:
– Давайте еще поговорим о стипл-чейзе. Каковы будут призы, дядя Ленокс, и кого вы предполагаете пригласить участвовать в скачках?
– В основном моих друзей, – ответил маркиз, – ну и, конечно, всех соседей, у кого найдутся приличные лошади.
Из этого ответа Диона сделала не слишком приятный для себя вывод, что единственным человеком, кому не доведется ни участвовать в стипл-чейзе, ни даже наблюдать за ним в качестве зрителя, будет она сама.
Среди владельцев приличных лошадей наверняка будут знакомые ее родителей, а значит, может возникнуть опасность, что, увидев Диону, они ее узнают.
Наверняка там будут и те, кто приезжал погостить в Грантли-холл за то время, что она жила у дяди. А многие из этих людей, как вспоминала сейчас Диона, смотрели на нее с явным удовольствием.
Правда, ей чаще не удавалось побеседовать с гостями, ибо дядя не позволял племяннице участвовать в разговоре, считая, вероятно, слишком глупой для этого, но ее внешность они могли запомнить.
Значит, если Диона всерьез намерена сохранить инкогнито, ей ни в коем случае нельзя допустить, чтобы кто-нибудь из друзей маркиза или его соседей ее увидел.
Она ничего не сказала, но маркиз мгновенно почувствовал, что таинственная связь, только что установившаяся между ними, разрушена. Девушка снова спряталась в свою раковину, куда ему хода нет.
Однако это не остановило, а еще больше раззадорило маркиза. Ему еще сильнее захотелось проникнуть в эту тайну.
Некоторое время он обдумывал и такую вполне вероятную идею – а не сбежала ли Диона от немилого жениха?
Впрочем, обладая богатым опытом по части женщин, маркиз был готов поклясться, что эта девушка слишком чиста и невинна, чтобы быть чьей-то невестой. Наверняка ни один мужчина еще не целовал ее. Ее чувства еще дремлют.
Он был уверен, что вначале Диона взирала на него с некоторым страхом, который затем сменился уважением и даже благоговением, но за все время девушка не сделала ни единой попытки увлечь его как мужчину.
Маркиз был уверен и в том, что не сделала она этого по одной простой причине: она просто не знает, как это делается.
То же относилось и к Родерику. Молодой человек, явно пораженный красотой и изяществом неожиданной гостьи, наверняка был не прочь пофлиртовать с ней, заметь он хоть какие-нибудь намеки с ее стороны.
Но то, как держалась Диона, говорило о том, что ей и в голову не приходит усмотреть какую-то странность в том, что она обедает одна в обществе двух молодых привлекательных мужчин.
Было очевидно – эта девушка совершенно не знает жизни и ведет себя просто и искренне, как ребенок, не испорченный светскими условностями.
Восхищение, высказанное Дионой при виде великолепной столовой и дорогого серебра, возросло еще больше, когда подали кушанья.
– Ни разу в жизни я не ела ничего столь изысканного! – воскликнула она, когда обед закончился. – Но я одного не понимаю…
– Чего же? – осведомился маркиз.
– Если и здесь, и в Лондоне у вас такие замечательные повара и вы каждый день едите столь обильную и вкусную пищу, как вам удается сохранить стройность?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44