Конечно, увозя Уну из «Мулен Руж», он собирался заняться с ней любовью, как это уже бывало не раз, когда он приезжал в Париж, чтобы повеселиться с прелестной женщиной.
И в самом деле, все было сделано для того, чтобы сэкономить ему время: ее чемодан был привезен к нему, а она поселилась в комнате, которая сообщалась с его спальней и которая была комнатой Роуз.
И только потому, что они оба устали, прошлой ночью он не открыл дверь к ней в комнату, как намеревался. Но сегодня не было таких ограничений, и он был вполне уверен, что к концу вечера Уна выразит пожелание, чтобы он стал ее любовником.
И все же некоторые вопросы по-прежнему не давали ему покоя.
Было ли ее поведение, при котором было невозможно какое-либо проявление интимности между ними, продуманным? Или же она была настолько невинной, что не понимала, чего от нее ждут?
Возникала и еще одна проблема, подумал герцог, если она была действительно одинокой, как говорила, мог ли он чувствовать себя спокойно, если уедет в Англию и оставит ее на милость единственного так называемого «друга» в лице Филиппа Дюбушерона?
Он очень хорошо знал, как поступит с ней Дюбушерон, и все в нем восставало при мысли, что Дюбушерон будет использовать ее так, как он сам собирался использовать.
Сидя рядом с ней в «Гран Вефур», герцог раздумывал, есть ли еще такая женщина, которая, выглядя столь невинной, чистой, излучала бы в то же время такое очарование, что сопротивляться ему становилось невозможно?
Они говорили о самых необычных вещах, не забывая при этом о деликатесах, заказанных герцогом. Уна обнаружила, что проголодалась и готова воздать должное каждому блюду, стоящему перед ней.
Наконец, когда подали кофе, герцог, взяв бокал с бренди, сказал:
— Теперь мы можем поговорить и о нас, то есть в основном о вас.
— Я могу рассказать… так мало… — сказала Уна. — А вы… так много .. о себе…
Она помолчала и продолжала:
— Сейчас мне кажется, хотя это, наверное, глупо звучит, что вы думаете о чем-то другом, о чем-то более важном, чем этот обед.
— Это звучит так, словно я веду себя невежливо.
— Нет, конечно нет, с вами интереснее, чем с любым известным мне человеком.
— Тогда как вас понимать?
— Это как раз то, что я видела в своем волшебном зеркале, что-то, что случилось или случится, и вы как раз думаете об этом.
Герцог был поражен.
— Как вы узнали? — спросил он.
— Я не… не знаю, — честно сказала Уна. — Я просто сказала о том, что думаю, что чувствую.
— Вы совершенно удивительный человек. Помолчав, он прибавил:
— Я думаю, с моей стороны будет честно признать, что вы совершенно правы, и случилось то, что вы предвидели.
— Случилось? — спросила Уна.
— Сегодня я получил письмо, — сказал герцог, — от премьер-министра.
— Англии?
— Да, от маркиза Солсбери.
Уна ждала, глядя ему в глаза, а он продолжал:
— Он предложил мне стать следующим вице-королем Ирландии!
— Вице-королем? — с благоговением переспросила Уна.
— Конечно, это большая честь, предложенная мне, — продолжал герцог, — особенно если вспомнить, что я моложе, чем обычно бывают вице-короли.
— И вы сразу уедете в Ирландию?
— Я еще не дал согласия на это назначение, — сказал герцог, — но, как я понимаю, после ухода последнего вице-короля в отставку королева не будет долго ждать, прежде чем назначить следующего.
— Я уверена, что вы как раз подходящий человек для такой должности, — сказала Уна.
— Почему вы так думаете? — спросил герцог.
— Я читала об Ирландии — об их заботах и проблемах, — объяснила Уна, — и мне кажется, что если кто и может помочь им, так это вы.
Герцог с удивлением посмотрел на нее. Он не ожидал, что она хоть что-нибудь знает о проблемах Ирландии. Он сказал:
— Конечно, вы понимаете, что, если я решу поехать в Ирландию, нам придется проститься друг с другом. Вряд ли я смогу появиться в Дублине с прелестным молодым куратором.
— Нет… конечно нет…
— И все же вы уговариваете меня принять предложенный пост?
Уна отвернулась, и герцог решил, что она не хочет, чтобы он видел выражение ее лица.
— Если вы как раз… подходящий правитель… для Ирландии… — сказала Уна, — каковым, я уверена… вы и являетесь… тогда это ваш долг — принять предложение премьер-министра.
— Вы обо мне думаете?
— Конечно!
— А как вы полагаете, что вы будете делать?
— Я найду… куда поехать… — ответила Уна, — я не хочу жить одна в Париже.
— Хотите вы или нет, — резко сказал герцог, — этого не должно быть. Я договорюсь насчет вас; вероятно, вы сможете уехать в Англию.
При этом он раздумывал, о чем таком он может договориться и если Уна окажется одна в Лондоне, будет ли это намного лучше?
«Она слишком красива, — подумал он, — и слишком юна, чтобы заботиться о себе самой».
Уна, словно почувствовав, что он беспокоится за нее, поспешно сказала:
— Пожалуйста… не думайте обо мне… Вы только недавно встретили меня… и проявили столько любезности и столько понимания…
Она вздохнула:
— Когда вы уедете, я попрошу месье Дюбушерона подыскать мне тихий пансион или квартиру, где я смогу пожить, пока… пока не найду работу.
Когда она упомянула Дюбушерона, который и впрямь, видимо, был единственным человеком, к которому она могла обратиться, герцог подумал, что если он оставит ее в таких руках, то совершит преступление.
Он подумал, что еще ни разу ни из-за одной женщины так не переживал и, порывая со своими любовницами, всегда был уверен, что их планы на дальнейшую жизнь его никоим образом не касаются.
Но Уна была совсем другой. Она была так молода, так беспомощна и так невероятно красива!
От герцога не укрылись взгляды, которые бросали на Уну в ресторане другие мужчины; он заметил, что некий пожилой джентльмен смотрел на нее не отрываясь с тех самых пор, как они вошли в зал.
Не выбирая слов, он сказал почти грубо:
— Лучшее, что я могу сделать, — это забыть Ирландию и взять на себя заботу о вас. Господи Боже, должен же кто-то о вас позаботиться!
Его тон заставил Уну взглянуть на него в полном изумлении. Она сказала:
— Вы… ни в коем случае не должны… думать ни о чем подобном… Что я могу значить… по сравнению с постом вице-короля Ирландии?
Потом, решив, что слишком серьезно отнеслась к его словам, она прибавила:
— Если я вам мешаю, то завтра я могу уехать. Мама говорила, что нет ничего невыносимее гостя, который злоупотребляет гостеприимством хозяев.
— Вы думаете, это относится и к вам? — спросил герцог.
Ей опять Стало трудно смотреть на него, и она нервно всплеснула руками, прежде чем ответить:
— Вы сказали, что моя мама не одобрила бы моего появления у вас без компаньонки, и мне показалось, что сегодня ваш кузен подумал то же самое.
— Кузена Берти не касается, что мы делаем или не делаем, — сердито ответил герцог.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
И в самом деле, все было сделано для того, чтобы сэкономить ему время: ее чемодан был привезен к нему, а она поселилась в комнате, которая сообщалась с его спальней и которая была комнатой Роуз.
И только потому, что они оба устали, прошлой ночью он не открыл дверь к ней в комнату, как намеревался. Но сегодня не было таких ограничений, и он был вполне уверен, что к концу вечера Уна выразит пожелание, чтобы он стал ее любовником.
И все же некоторые вопросы по-прежнему не давали ему покоя.
Было ли ее поведение, при котором было невозможно какое-либо проявление интимности между ними, продуманным? Или же она была настолько невинной, что не понимала, чего от нее ждут?
Возникала и еще одна проблема, подумал герцог, если она была действительно одинокой, как говорила, мог ли он чувствовать себя спокойно, если уедет в Англию и оставит ее на милость единственного так называемого «друга» в лице Филиппа Дюбушерона?
Он очень хорошо знал, как поступит с ней Дюбушерон, и все в нем восставало при мысли, что Дюбушерон будет использовать ее так, как он сам собирался использовать.
Сидя рядом с ней в «Гран Вефур», герцог раздумывал, есть ли еще такая женщина, которая, выглядя столь невинной, чистой, излучала бы в то же время такое очарование, что сопротивляться ему становилось невозможно?
Они говорили о самых необычных вещах, не забывая при этом о деликатесах, заказанных герцогом. Уна обнаружила, что проголодалась и готова воздать должное каждому блюду, стоящему перед ней.
Наконец, когда подали кофе, герцог, взяв бокал с бренди, сказал:
— Теперь мы можем поговорить и о нас, то есть в основном о вас.
— Я могу рассказать… так мало… — сказала Уна. — А вы… так много .. о себе…
Она помолчала и продолжала:
— Сейчас мне кажется, хотя это, наверное, глупо звучит, что вы думаете о чем-то другом, о чем-то более важном, чем этот обед.
— Это звучит так, словно я веду себя невежливо.
— Нет, конечно нет, с вами интереснее, чем с любым известным мне человеком.
— Тогда как вас понимать?
— Это как раз то, что я видела в своем волшебном зеркале, что-то, что случилось или случится, и вы как раз думаете об этом.
Герцог был поражен.
— Как вы узнали? — спросил он.
— Я не… не знаю, — честно сказала Уна. — Я просто сказала о том, что думаю, что чувствую.
— Вы совершенно удивительный человек. Помолчав, он прибавил:
— Я думаю, с моей стороны будет честно признать, что вы совершенно правы, и случилось то, что вы предвидели.
— Случилось? — спросила Уна.
— Сегодня я получил письмо, — сказал герцог, — от премьер-министра.
— Англии?
— Да, от маркиза Солсбери.
Уна ждала, глядя ему в глаза, а он продолжал:
— Он предложил мне стать следующим вице-королем Ирландии!
— Вице-королем? — с благоговением переспросила Уна.
— Конечно, это большая честь, предложенная мне, — продолжал герцог, — особенно если вспомнить, что я моложе, чем обычно бывают вице-короли.
— И вы сразу уедете в Ирландию?
— Я еще не дал согласия на это назначение, — сказал герцог, — но, как я понимаю, после ухода последнего вице-короля в отставку королева не будет долго ждать, прежде чем назначить следующего.
— Я уверена, что вы как раз подходящий человек для такой должности, — сказала Уна.
— Почему вы так думаете? — спросил герцог.
— Я читала об Ирландии — об их заботах и проблемах, — объяснила Уна, — и мне кажется, что если кто и может помочь им, так это вы.
Герцог с удивлением посмотрел на нее. Он не ожидал, что она хоть что-нибудь знает о проблемах Ирландии. Он сказал:
— Конечно, вы понимаете, что, если я решу поехать в Ирландию, нам придется проститься друг с другом. Вряд ли я смогу появиться в Дублине с прелестным молодым куратором.
— Нет… конечно нет…
— И все же вы уговариваете меня принять предложенный пост?
Уна отвернулась, и герцог решил, что она не хочет, чтобы он видел выражение ее лица.
— Если вы как раз… подходящий правитель… для Ирландии… — сказала Уна, — каковым, я уверена… вы и являетесь… тогда это ваш долг — принять предложение премьер-министра.
— Вы обо мне думаете?
— Конечно!
— А как вы полагаете, что вы будете делать?
— Я найду… куда поехать… — ответила Уна, — я не хочу жить одна в Париже.
— Хотите вы или нет, — резко сказал герцог, — этого не должно быть. Я договорюсь насчет вас; вероятно, вы сможете уехать в Англию.
При этом он раздумывал, о чем таком он может договориться и если Уна окажется одна в Лондоне, будет ли это намного лучше?
«Она слишком красива, — подумал он, — и слишком юна, чтобы заботиться о себе самой».
Уна, словно почувствовав, что он беспокоится за нее, поспешно сказала:
— Пожалуйста… не думайте обо мне… Вы только недавно встретили меня… и проявили столько любезности и столько понимания…
Она вздохнула:
— Когда вы уедете, я попрошу месье Дюбушерона подыскать мне тихий пансион или квартиру, где я смогу пожить, пока… пока не найду работу.
Когда она упомянула Дюбушерона, который и впрямь, видимо, был единственным человеком, к которому она могла обратиться, герцог подумал, что если он оставит ее в таких руках, то совершит преступление.
Он подумал, что еще ни разу ни из-за одной женщины так не переживал и, порывая со своими любовницами, всегда был уверен, что их планы на дальнейшую жизнь его никоим образом не касаются.
Но Уна была совсем другой. Она была так молода, так беспомощна и так невероятно красива!
От герцога не укрылись взгляды, которые бросали на Уну в ресторане другие мужчины; он заметил, что некий пожилой джентльмен смотрел на нее не отрываясь с тех самых пор, как они вошли в зал.
Не выбирая слов, он сказал почти грубо:
— Лучшее, что я могу сделать, — это забыть Ирландию и взять на себя заботу о вас. Господи Боже, должен же кто-то о вас позаботиться!
Его тон заставил Уну взглянуть на него в полном изумлении. Она сказала:
— Вы… ни в коем случае не должны… думать ни о чем подобном… Что я могу значить… по сравнению с постом вице-короля Ирландии?
Потом, решив, что слишком серьезно отнеслась к его словам, она прибавила:
— Если я вам мешаю, то завтра я могу уехать. Мама говорила, что нет ничего невыносимее гостя, который злоупотребляет гостеприимством хозяев.
— Вы думаете, это относится и к вам? — спросил герцог.
Ей опять Стало трудно смотреть на него, и она нервно всплеснула руками, прежде чем ответить:
— Вы сказали, что моя мама не одобрила бы моего появления у вас без компаньонки, и мне показалось, что сегодня ваш кузен подумал то же самое.
— Кузена Берти не касается, что мы делаем или не делаем, — сердито ответил герцог.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43