И всё больше укреплялся в своих подозрениях, что это как раз «мой случай». Мог бы, конечно, догадаться и раньше, и Большая советская энциклопедия есть в убежище. Правда, там отсутствовал международный аэропорт, что меня несколько извиняло. Я захлопнул том и, отнеся книгу библиотекарше, отправился встречать Инну.
Нет, никогда мне не исправиться: вчера была наша первая ночь, и вот, пожалуйста. Никаких тебе романтических кофе в постель, бредней типа «сю-сю, я тебя люблю». Оставил записку: «Ушел по делам, надо кое-что проверить, проснешься - позвони». Ладно, посмотрим на ее реакцию, если уж сильно будет беситься - переиграем. Тем более что про де Голля разузнал. Да и вообще, пусть потихоньку привыкает.
Реакция оказалась приемлемой. Нормальная такая реакция. Не то чтобы она прыгала от счастья, но глаза выцарапывать не бросилась, и сцен не последовало. Хорошая девочка, если так пойдет и дальше, я думаю, мы поладим.
- Ты завтракала?
- Не успела.
Вот он, запоздалый шанс угостить девушку кофе! Постель сюда, постель, полцарства за постель!
- Ты извини…
- За что?
- Ну, убежал с утра, и вообще…
- Да ладно, я уже давно не девочка. И запомни: я еще ничего не решила.
Таким образом ссоры, которой я немножко опасался, не последовало, и мы зашли в ближайшее бистро.
12
- Что будем делать с молодежью?
- Пусть порезвятся, ведь необходимости в исполнителях пока нет, да и славяне…
- Чем плохи славяне?
- Да нет, но слишком уж они всё усложняют, при этом окончательный вариант всегда оказывается прост.
- Господа, господа, все мы когда-то были дикарями, плевавшими на всех и вся. - Говорил крепкий мужчина, на вид лет сорока. - К тому же так трудно удержаться первую сотню лет. Соблазны, проказы. Я им немного завидую.
- А что говорит Гроссмейстер?
- Как всегда - ничего. Полная свобода действий. По-моему, в последний раз он использовал право вето лишь в августе сорок пятого.
- Да, некоторые из нас настаивали на полном уничтожении всего, что связано с исследованиями в области ядерной физики.
- Но его правота так и не подтвердилась.
- Все живы, ну почти все, а это главное. Да и кто знает, насколько вперед он может заглянуть.
- А кто отслеживал Саддама?
- Кто-то из иудеев, но вмешиваться не стали.
Старинным замковым стенам, увешанным доспехами и охотничьими трофеями, удивляться не приходилось. Не раз и не два на протяжении сотен лет звучали под сводами беседы, подобные этим. Иногда собравшихся было больше, иногда чуть меньше. Иной раз присутствующие ограничивались просто разговорами, изредка на совет приглашался кто-то «из молодежи» и, подробно проинструктированный, отправлялся выполнять очередную миссию, на время которой все, кого успевали оповестить, расходились по своим «местам», в которых было странное небо и на землю никогда не падала тень. И уж совсем редко, то были единичные случаи, затевалась крупномасштабная акция, с привлечением большого количества участников. Такие операции требовали огромной скоординированности, заранее давался допуск погрешности, и несмотря на это, результат оказывался непредсказуем, и «молодежь» исчезала, а в мире происходил очередной катаклизм. Но к счастью, это случалось очень редко. В предпоследний раз «ворошить муравейник» пытались две тысячи лет назад, не дав забыть Голгофу. В последний же раз это было в начале прошлого века, что привело к событиям более реально ощутимым и, если можно так выразиться, «видимым невооруженным глазом». Да и покажите мне того, кто бы мог не заметить двух мировых войн.
Но как бы ни тужилась моль, переползая с нитки на нитку, скольких бы товарок ни звала на помощь, весь клубок ей не по зубам. И ничто не заставит трех старых женщин, что иногда, качая головами, заменяли испорченный кусок нити новым, размотать весь клубок.
Мы стояли у подножия Эйфелевой башни, и Инна держала меня за рукав.
- Не вздумай.
Нет, не играть мне в покер.
- А если осторожно?
- Тебе сколько лет, чудо?
Лет мне было тридцать четыре, но при чем тут возраст?
- А, делай, как знаешь. - И она направилась к лифту.
- Тебе посвящаю, глупая. - Но она даже не обернулась.
Мужская часть нашей компании изредка занималась промышленным альпинизмом. Иногда я ездил, иногда - нет. Конечно, с походом по горам малярное дело имеет мало общего, но звучит красиво, и деньги платили неплохие. Как раз игрушки для мальчиков. В связи с «получением наследства» я забросил всю эту дребедень, но при виде хоть чего-нибудь, что можно было покрасить, руки чесались неимоверно. Не то чтобы Эйфелева башня плохо выглядела, скорее наоборот, да и никто меня сюда не приглашал, но отступать или тем более переигрывать - ни за что!
Она очень удобна для подъема, башня. Конечно, ежели б не спонтанность, я бы подготовился лучше и оделся соответственно. Но в джинсах тоже неплохо, а кроссовки всегда были моей любимой обувью. Лез минут пятьдесят, и с тридцатой минуты меня снимало телевидение. Есть шанс стать звездой вечерних новостей. Два раза приседал отдохнуть, поплевывая вниз и усиленно изображая, как мне всё обрыдло и что такие вот эскапады для меня дело обычное. Какие-то юные особы восторженно визжали и бросались цветами. Одна гвоздика больно ударила по носу, но я лишь рыкнул и продолжал путь. Едва вылезя на площадку, я был увешан, словно гроздью сосисок, вопящими девчонками и, не выдержав веса трех или четырех тел, рухнул на пол. Одна чертовка кусала меня за ухо, а вторая ухитрилась поцеловать взасос, оставив след на шее. Да уж, место в вечерних новостях точно обеспечено. Инна же тихо бесилась, что было похоже на ревность, и это льстило. Но делать что-то было надо, ведь как-никак, а «залаз» был посвящен именно ей.
Кое-как выбравшись из-под нимфеток и отпихивая от носа микрофон с ярким кубиком, на котором были намалеваны какие-то буквы, я поковылял к ней.
- Орангутанг несчастный. - Она попыталась отвернуться.
- Но зато как весело!
- Ну и веселился бы с этими…
- С тобой как-то привычней. Да и вообще…
- Доволен? И что теперь?
- Ну… в фильмах обычно целуются, ты как, не против?
Камера оператора была направлена на нас, и Инна старательно изображала недовольство. Но скажите, есть ли на земле хоть одна девушка, которая в подобных обстоятельствах устоит?
В новости мы попали, но, конечно, не заняли центрального места. Карабканьем на предмет национальной гордости и одним поцелуем парижан не удивишь. Недоумение скорее вызвало бы, если б я ушел нецелованным.
Ничего особо примечательного в этот день больше не произошло. Как и в несколько последующих. Мой пыл поиссяк, и на проказы не тянуло. Мы жили как-то ровно, как супружеская пара, проведшая вместе много лет, знающая привычки друг друга и снисходительно смотрящая на маленькие слабости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Нет, никогда мне не исправиться: вчера была наша первая ночь, и вот, пожалуйста. Никаких тебе романтических кофе в постель, бредней типа «сю-сю, я тебя люблю». Оставил записку: «Ушел по делам, надо кое-что проверить, проснешься - позвони». Ладно, посмотрим на ее реакцию, если уж сильно будет беситься - переиграем. Тем более что про де Голля разузнал. Да и вообще, пусть потихоньку привыкает.
Реакция оказалась приемлемой. Нормальная такая реакция. Не то чтобы она прыгала от счастья, но глаза выцарапывать не бросилась, и сцен не последовало. Хорошая девочка, если так пойдет и дальше, я думаю, мы поладим.
- Ты завтракала?
- Не успела.
Вот он, запоздалый шанс угостить девушку кофе! Постель сюда, постель, полцарства за постель!
- Ты извини…
- За что?
- Ну, убежал с утра, и вообще…
- Да ладно, я уже давно не девочка. И запомни: я еще ничего не решила.
Таким образом ссоры, которой я немножко опасался, не последовало, и мы зашли в ближайшее бистро.
12
- Что будем делать с молодежью?
- Пусть порезвятся, ведь необходимости в исполнителях пока нет, да и славяне…
- Чем плохи славяне?
- Да нет, но слишком уж они всё усложняют, при этом окончательный вариант всегда оказывается прост.
- Господа, господа, все мы когда-то были дикарями, плевавшими на всех и вся. - Говорил крепкий мужчина, на вид лет сорока. - К тому же так трудно удержаться первую сотню лет. Соблазны, проказы. Я им немного завидую.
- А что говорит Гроссмейстер?
- Как всегда - ничего. Полная свобода действий. По-моему, в последний раз он использовал право вето лишь в августе сорок пятого.
- Да, некоторые из нас настаивали на полном уничтожении всего, что связано с исследованиями в области ядерной физики.
- Но его правота так и не подтвердилась.
- Все живы, ну почти все, а это главное. Да и кто знает, насколько вперед он может заглянуть.
- А кто отслеживал Саддама?
- Кто-то из иудеев, но вмешиваться не стали.
Старинным замковым стенам, увешанным доспехами и охотничьими трофеями, удивляться не приходилось. Не раз и не два на протяжении сотен лет звучали под сводами беседы, подобные этим. Иногда собравшихся было больше, иногда чуть меньше. Иной раз присутствующие ограничивались просто разговорами, изредка на совет приглашался кто-то «из молодежи» и, подробно проинструктированный, отправлялся выполнять очередную миссию, на время которой все, кого успевали оповестить, расходились по своим «местам», в которых было странное небо и на землю никогда не падала тень. И уж совсем редко, то были единичные случаи, затевалась крупномасштабная акция, с привлечением большого количества участников. Такие операции требовали огромной скоординированности, заранее давался допуск погрешности, и несмотря на это, результат оказывался непредсказуем, и «молодежь» исчезала, а в мире происходил очередной катаклизм. Но к счастью, это случалось очень редко. В предпоследний раз «ворошить муравейник» пытались две тысячи лет назад, не дав забыть Голгофу. В последний же раз это было в начале прошлого века, что привело к событиям более реально ощутимым и, если можно так выразиться, «видимым невооруженным глазом». Да и покажите мне того, кто бы мог не заметить двух мировых войн.
Но как бы ни тужилась моль, переползая с нитки на нитку, скольких бы товарок ни звала на помощь, весь клубок ей не по зубам. И ничто не заставит трех старых женщин, что иногда, качая головами, заменяли испорченный кусок нити новым, размотать весь клубок.
Мы стояли у подножия Эйфелевой башни, и Инна держала меня за рукав.
- Не вздумай.
Нет, не играть мне в покер.
- А если осторожно?
- Тебе сколько лет, чудо?
Лет мне было тридцать четыре, но при чем тут возраст?
- А, делай, как знаешь. - И она направилась к лифту.
- Тебе посвящаю, глупая. - Но она даже не обернулась.
Мужская часть нашей компании изредка занималась промышленным альпинизмом. Иногда я ездил, иногда - нет. Конечно, с походом по горам малярное дело имеет мало общего, но звучит красиво, и деньги платили неплохие. Как раз игрушки для мальчиков. В связи с «получением наследства» я забросил всю эту дребедень, но при виде хоть чего-нибудь, что можно было покрасить, руки чесались неимоверно. Не то чтобы Эйфелева башня плохо выглядела, скорее наоборот, да и никто меня сюда не приглашал, но отступать или тем более переигрывать - ни за что!
Она очень удобна для подъема, башня. Конечно, ежели б не спонтанность, я бы подготовился лучше и оделся соответственно. Но в джинсах тоже неплохо, а кроссовки всегда были моей любимой обувью. Лез минут пятьдесят, и с тридцатой минуты меня снимало телевидение. Есть шанс стать звездой вечерних новостей. Два раза приседал отдохнуть, поплевывая вниз и усиленно изображая, как мне всё обрыдло и что такие вот эскапады для меня дело обычное. Какие-то юные особы восторженно визжали и бросались цветами. Одна гвоздика больно ударила по носу, но я лишь рыкнул и продолжал путь. Едва вылезя на площадку, я был увешан, словно гроздью сосисок, вопящими девчонками и, не выдержав веса трех или четырех тел, рухнул на пол. Одна чертовка кусала меня за ухо, а вторая ухитрилась поцеловать взасос, оставив след на шее. Да уж, место в вечерних новостях точно обеспечено. Инна же тихо бесилась, что было похоже на ревность, и это льстило. Но делать что-то было надо, ведь как-никак, а «залаз» был посвящен именно ей.
Кое-как выбравшись из-под нимфеток и отпихивая от носа микрофон с ярким кубиком, на котором были намалеваны какие-то буквы, я поковылял к ней.
- Орангутанг несчастный. - Она попыталась отвернуться.
- Но зато как весело!
- Ну и веселился бы с этими…
- С тобой как-то привычней. Да и вообще…
- Доволен? И что теперь?
- Ну… в фильмах обычно целуются, ты как, не против?
Камера оператора была направлена на нас, и Инна старательно изображала недовольство. Но скажите, есть ли на земле хоть одна девушка, которая в подобных обстоятельствах устоит?
В новости мы попали, но, конечно, не заняли центрального места. Карабканьем на предмет национальной гордости и одним поцелуем парижан не удивишь. Недоумение скорее вызвало бы, если б я ушел нецелованным.
Ничего особо примечательного в этот день больше не произошло. Как и в несколько последующих. Мой пыл поиссяк, и на проказы не тянуло. Мы жили как-то ровно, как супружеская пара, проведшая вместе много лет, знающая привычки друг друга и снисходительно смотрящая на маленькие слабости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90