Очевидно, такой оборот дела не входил в планы Мэрфи.
- Я слышал ваш радиоразговор с Коннером и Хогланд… зачем вы сказали им, что заметили что-то подозрительное? Ведь ничего же не было, не так ли?
Шейн продвинулась к нему на пару шагов, надеясь, что теперь голос ее зазвучит со вновь обретенной уверенностью.
- Ты болван, Мэрфи, тебе же прекрасно известно, насколько еще зелен Коннер. Должен же он каким-то образом набираться опыта. Вот я и подкинула ему тактическую задачку. Пусть учится. Тяжело в ученье - легко в бою, как говаривал один древний полководец.
Шесть метров.
- Вам следовало согласовать это… - начал Мэрфи неуверенно.
Все, он дрогнул. Теперь нужно его добить.
- Что-то не припомню, чтобы устав предписывал командиру согласовывать мероприятия по боевой подготовке личного состава с подчиненными. Спрашиваю вас еще раз, лейтенант Мэрфи, вы намерены выстрелить в меня?
Гнев Мэрфи уступил место страху. Если Шейн говорит правду, то его, а не ее, ждет трибунал. Он опустил оружие. Шейн улыбнулась и покачала головой.
- Счастье твое, что ты не выстрелил, Мэрфи. Возвращайся в казарму и считай себя под домашним арестом.
Мэрфи молчаливо отдал честь и, повернувшись на каблуках, направился к кораблю. Шейн последовала за ним, сохраняя дистанцию в пять метров позади.
- Один вопрос, лейтенант. Ты с кем-нибудь советовался или решился на это по своей собственной инициативе?
Мэрфи вздохнул.
- Моя собственная инициатива. Никто даже не знает, что я здесь.
Шейн включила генератор помех и влепила в спину лейтенанта заряд станнера. Мэрфи камнем рухнул на землю.
Шейн постояла некоторое время над бесчувственным телом, напряженно вслушиваясь в эфир - не слышно ли сигналов тревоги? Нет, не слышно. Никто, кроме пленников, не видел произошедшего. Мэрфи не солгал. Никто не знал, что он здесь.
Шейн оттащила лейтенанта в развалины здания Службы Безопасности и засыпала его мусором.
Затем, бросив последний взгляд на «Кровавый Поток», она повернулась лицом к пленникам. В ее распоряжении был час, в лучшем случае полтора.
Она искренне надеялась, что кто-нибудь из оравы заключенных знает, куда же, черт побери, все они могут рвануть, оказавшись на свободе.
И она вместе с ними.
Глава 14
Не прошло и полутора месяцев со дня совещания на Марсе, как началось очередное дипломатическое «вторжение» на Землю.
Дмитрий Олманов принимал участие в каждом Земном Конгрессе со времен первого, подписания Хартии. Нынешний Конгресс был одиннадцатым по счету.
До созыва Конгресса оставалось еще более двух месяцев стандартного времени, но предшествующие ему политические игры были уже в полном разгаре.
Конгресс осуществлял три функции: пересмотр политических границ Конфедерации, прием в ее состав новых членов и, самое важное, модифицирование Конфедеративной Хартии, документа, благодаря которому и функционировал весь механизм Конфедерации.
Важнейшим фактором политического влияния являлось количество мест, которыми обладал в Конгрессе тот или иной блок. Число так называемых «основных» мест равнялось сорока пяти из семидесяти пяти мест - или из восьмидесяти трех, если считать членов, принятых в Конфедерацию на прошлом Конгрессе и проходящих испытательный срок.
Альянс Сириуса и Центавра имел двадцать два этих основных места. Они обладали большинством мест со времени основания Конфедерации. Это означало, что на протяжении века две самые богатые и - как любили подчеркивать три другие ветви Конфедерации - наиболее европеизированные ветви доминировали в Конгрессе.
Но ничто не вечно во Вселенной.
На Одиннадцатом Конгрессе могло произойти перераспределение политического влияния.
Принимаемые в состав Конфедерации планеты обычно проходили несколько стадий в Конгрессе - испытательный срок, членство без права голосования, членство с правом голосования и, наконец, получение основных мест.
Здравый смысл подсказывал Олманову, что на предстоящем Конгрессе шесть новых планет получат основные места: две - из Союза Альфы Центавра, одна - из Сообщества Сириуса, три - из остальных ветвей Конфедерации. Возобладай здравый смысл и в Конгрессе, тогда Цинос и Окцисис сохранят за собой большинство, самое незначительное большинство, какое они когда-либо имели, но все же большинство.
Проблема заключалась в том, что действия некоторых политиканов зачастую противоречат здравому смыслу.
Сопровождаемый Амброузом Дмитрий шел по кварталу дипломатических представительств. Он впервые за все время после прибытия с Марса покинул Башню Конфедерации - колоссальное, почти километровой высоты, здание, оставшееся позади. Оно пронзало голубое небо Австралии своим острым шпилем, который казался Дмитрию претенциозным памятником самонадеянной гордости. Его, Дмитрия, гордости.
- Еще один грех, - задумчиво пробормотал Дмитрий.
- Сэр? - подал голос Амброуз.
Дмитрий покачал головой.
- Гордыня. Интересно, гордились ли долбрианцы своим Лицом так же, как мы гордились нашим правительством?
- Я не знаю, сэр.
- Конечно же, не знаешь. И никто не знает. В этом-то вся прелесть. Через миллион-другой лет от всего этого, - он обвел тростью вокруг, - может остаться лишь пыль. Впрочем, какой там миллион. Раньше гораздо. А мы с тобой суетимся, мечем бисер перед свиньями.
Дмитрий заметил на лице Амброуза недоуменно-жалобное выражение, которое обычно означало, что остатки человеческого мозга телохранителя потеряли нить разговора. Амброуз понимал все буквально, и после последних слов Дмитрия представил себе, вероятно, как грязным свиньям кидают драгоценные камешки.
Дмитрий вздохнул.
Здания дипломатических представительств в беспорядке скучились у подножья Башни Конфедерации, будто коленопреклоненные верующие у ног пророка.
Олманов окинул взглядом территорию, прилегающую к Башне. Не было видно ни единой души вокруг, но уж кто-кто, а Дмитрий знал, что невидимые мониторы следят за каждым его шагом и жестом. Каждый фонтан, каждый кустик и цветок, каждый камешек контролировался Службой Безопасности.
Окружающее Дмитрия спокойствие и умиротворение были такими же естественными, как и псевдочеловеческая сущность Амброуза.
Дмитрий раздраженно фыркнул. Ему до скрежета зубовного осточертела вся эта шпиономания, ощущавшаяся здесь, на Земле, еще сильнее, нежели на Марсе.
Миновав огромную клумбу, Дмитрий и Амброуз вошли в непритязательное на вид здание, которое можно было принять за склад или домик садовника.
А между тем, в здании этом находились офисы второго по могуществу - после самого Дмитрия - человека Конфедерации.
Дмитрий пришел сюда для встречи с Пирсом Адамсом, представителем Архерона в Земном Конгрессе, делегатом в Земной Исполнительный Комитет от Союза Альфа Центавра (САД), вице-президентом «Центаури Трейдинг Компани» и главой центаврийской разведки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80