Очевидно, подозрительность Фароса в отношении Сердика была всем тут хорошо известна. Мажордом при входе окинул оценивающим взором наряд Джоанны (она похвалила себя, что сшила такое дорогое платье в ателье) и провел ее в группу более знатных посетителей, что явно имела преимущество перед просителями, одетыми не слишком изысканно. Комната для посетителей была отделана черным деревом и алым бархатом, громадные, во всю стену окна, выходили на унылый сад, в котором давно уже с деревьев опали листья. Комната отличалась также обилием статуй людей, выполненных в натуральную величину и двумя большими мраморными каминами.
— Вообще-то его высочество чрезвычайно заняты сегодня утром, — холодно сказал мажордом.
Это предупреждение Джоанна истолковала как намек на то, что ей не придется рассчитывать на чрезмерно долгую аудиенцию.
— Я доложу ему о вашем приходе, — и мажордом степенно удалился, унося на подносике рекомендательное письмо, а в кармане серебряную монетку, которую Магус посоветовал Джоанне презентовать мажордому, чтобы ускорить аудиенцию.
Народу в комнате было полно, видимо, каждый полагал, что принц в состоянии разрешить его проблему. Если много посетителей, то выходит принц уже успел прослыть хорошим судьей. Но стоявшие по соседству люди говорили, что принц действительно занят. Джоанна почувствовала какую-то неясную тревогу. За время путешествий она успела выработать в себе это шестое чувство, разбудить его. Она знала, что сейчас должно что-то произойти, но не могла понять, откуда ждать удара. Вдруг дверь из соседней комнаты распахнулась, посетители вытянулись в струнку, из комнаты вышел Сердик. Но он был не один. Сопровождал его не кто иной, как Гэри…
Джоанна была столь потрясена, увидя здесь Гэри — теперь было даже не то важно, находился ли в его теле Сураклин. Итак, рушилась ее очередная возможность, на которую она возлагала такие надежды. Вдруг она подумала, что ей и здесь грозит опасность, что у нее даже не хватило сообразительности хотя бы отвернуться в сторону. Может, теперь… И Джоанна рванулась к камину, где стояла изображавшая некоего древнегреческого бога статуя. Там же, у огня, присели два мужчины, видимо, только что пришедших с улицы, потому что они отогревали руки у пламени.
— Мой дорогой Гэрр, — говорил в это время Сердик, обращаясь к своему спутнику, — конечно же, он безумец. Но с какой это стати мы должны заниматься такими мелочами? На церковь он больше не нападает, с торговлей у нас вроде пока все нормально, крестьяне не бунтуют… По-моему, нет никакого дела, с кем он там спит, с мальчишками ли, со свиньями или с козами. Не это же главное.
Сердик успел даже поправиться с тех пор, когда Джоанна в последний раз видела его. Его щеки вообще теперь казались круглыми, как помидоры. Но эта полнота никак не отягощала его, здоровье прямо брызгало с его лица. Яркие карие глаза излучали доброжелательность и участие. Это впечатление усиливалось розовым камзолом с красными кружевными манжетами и жабо. Рядом с ним серый бархат одеяния Сураклина казался ненужно-аскетичным и вообще попавшим по недоразумению в это буйство красок.
— Так-то это так, — Темный Волшебник больше не пользовался характерными ужимками и манерами Гэри. Даже голос звучал как-то по-иному, хотя тембр его Сураклину изменить все равно не удалось, — все звучит правильно, людям незачем вмешиваться в дела человека, который станет не только править ими, но и под чьим покровительством они процветают. Но стоит им только ощутить горечь потери, как сразу пробуждается интерес и к себе, и к власть предержащим.
— Я понимаю. Конечно, ты очень разумно советуешь мне, во что именно лучше всего вложить деньги, — закивал головой Сердик, — как и все твои советы, которые ты черпаешь из волшебства. Я всегда хорошо относился к волшебству, поскольку именно в нем сконцентрировалась мудрость веков.
Слушая принца Сураклин одобрительно кивал головой. Джоанна, стоя позади статуи, глядела на принца. Тут она вспомнила, как Сердик с готовностью соглашался со всем, что говорил ему Антриг. Нет, такое слепое послушание не доводят до добра.
— Но иногда бывают такие моменты, когда не одни только деньги решают, что делать. Иногда приходится руководствоваться своими и чужими эмоциями. Тем более, сейчас…
— Ну, это само собой разумеется, — ответствовал «Герр», — потому-то я и прошу тебя пригласить твоего двоюродного брата вместе с его новобрачной. Ведь госпожа Пеллицида пользуется доброй славой в народе.
— Пелла? — удивление Сердика было неподдельным. — Но какой авторитет может быть у пустоголовой разряженной куклы, если она даже…
— Но народ считает, что она только страдает от зла регента, — отозвался невозмутимо Сураклин. — Это и в самом деле так. Покуда ты будешь разговаривать с регентом, я перекинусь парой слов с Пеллицидой. Я предложу ей твою помощь и поддержку.
— Но… — тут принц нахмурился, беспокойство уже охватило его, — я не могу позволить тебе подвергать себя такой опасности. Я не отрицаю, что регент это воплощение всех худших качеств в человеке. И он сам не скрывает этого. Бедная девушка. Но если тебя кто-то заметит здесь… я имею в виду людей моего милого братца… Если он узнает, что я продолжаю поддерживать связь с волшебниками… Нет, я не хочу, чтобы ты так рисковал.
Сураклин улыбнулся улыбкой мученика, который ради ближнего готов принести себя в жертву злу, но от Джоанны не укрылось злорадство, читавшееся в его глазах. Неужели Сураклин таким же образом потешался над ней и над любовью Кериса к деду? И тут Сураклин спросил:
— Неужели вы, ваше высочество, сомневаетесь, что я способен заниматься такими делами? Поверьте мне, здесь нет ничего опасного. К тому же, я в первую очередь пекусь о ваших интересах.
Тут оба собеседника направились к окну, что-то обсуждая в связи с предстоящим маскарадом, который устраивал у себя богатый купец Кальве Дирхам. Вдруг Джоанна с удивление заметила, что и Сердик, и Сураклин были одного роста. Девушке даже показалось, что тело Гэри стало несколько тоньше, выше, в общем изменилось. Она знала, что Гэри было тридцать четыре года, он лет на десять-двенадцать был старше Сердика. Но желтоватые глаза говорили за себя, показывая, что хозяин их куда старше того, сколько лет ему не давай.
Если кого Сураклин обрабатывал, то хватка у него была железная. Джоанна прекрасно знала об этом, а вчера имела возможность лишний раз убедиться в этом, все ее аргументы разбились о непоколебимую любовь к деду, которым настоящий Солтерис уже четыре года как не был. И теперь она сильно сомневалась в том, что Сердик действительно поможет ей. Выдаст, чего доброго, еще этому Сураклину.
Эта мысль бросила девушку в жар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
— Вообще-то его высочество чрезвычайно заняты сегодня утром, — холодно сказал мажордом.
Это предупреждение Джоанна истолковала как намек на то, что ей не придется рассчитывать на чрезмерно долгую аудиенцию.
— Я доложу ему о вашем приходе, — и мажордом степенно удалился, унося на подносике рекомендательное письмо, а в кармане серебряную монетку, которую Магус посоветовал Джоанне презентовать мажордому, чтобы ускорить аудиенцию.
Народу в комнате было полно, видимо, каждый полагал, что принц в состоянии разрешить его проблему. Если много посетителей, то выходит принц уже успел прослыть хорошим судьей. Но стоявшие по соседству люди говорили, что принц действительно занят. Джоанна почувствовала какую-то неясную тревогу. За время путешествий она успела выработать в себе это шестое чувство, разбудить его. Она знала, что сейчас должно что-то произойти, но не могла понять, откуда ждать удара. Вдруг дверь из соседней комнаты распахнулась, посетители вытянулись в струнку, из комнаты вышел Сердик. Но он был не один. Сопровождал его не кто иной, как Гэри…
Джоанна была столь потрясена, увидя здесь Гэри — теперь было даже не то важно, находился ли в его теле Сураклин. Итак, рушилась ее очередная возможность, на которую она возлагала такие надежды. Вдруг она подумала, что ей и здесь грозит опасность, что у нее даже не хватило сообразительности хотя бы отвернуться в сторону. Может, теперь… И Джоанна рванулась к камину, где стояла изображавшая некоего древнегреческого бога статуя. Там же, у огня, присели два мужчины, видимо, только что пришедших с улицы, потому что они отогревали руки у пламени.
— Мой дорогой Гэрр, — говорил в это время Сердик, обращаясь к своему спутнику, — конечно же, он безумец. Но с какой это стати мы должны заниматься такими мелочами? На церковь он больше не нападает, с торговлей у нас вроде пока все нормально, крестьяне не бунтуют… По-моему, нет никакого дела, с кем он там спит, с мальчишками ли, со свиньями или с козами. Не это же главное.
Сердик успел даже поправиться с тех пор, когда Джоанна в последний раз видела его. Его щеки вообще теперь казались круглыми, как помидоры. Но эта полнота никак не отягощала его, здоровье прямо брызгало с его лица. Яркие карие глаза излучали доброжелательность и участие. Это впечатление усиливалось розовым камзолом с красными кружевными манжетами и жабо. Рядом с ним серый бархат одеяния Сураклина казался ненужно-аскетичным и вообще попавшим по недоразумению в это буйство красок.
— Так-то это так, — Темный Волшебник больше не пользовался характерными ужимками и манерами Гэри. Даже голос звучал как-то по-иному, хотя тембр его Сураклину изменить все равно не удалось, — все звучит правильно, людям незачем вмешиваться в дела человека, который станет не только править ими, но и под чьим покровительством они процветают. Но стоит им только ощутить горечь потери, как сразу пробуждается интерес и к себе, и к власть предержащим.
— Я понимаю. Конечно, ты очень разумно советуешь мне, во что именно лучше всего вложить деньги, — закивал головой Сердик, — как и все твои советы, которые ты черпаешь из волшебства. Я всегда хорошо относился к волшебству, поскольку именно в нем сконцентрировалась мудрость веков.
Слушая принца Сураклин одобрительно кивал головой. Джоанна, стоя позади статуи, глядела на принца. Тут она вспомнила, как Сердик с готовностью соглашался со всем, что говорил ему Антриг. Нет, такое слепое послушание не доводят до добра.
— Но иногда бывают такие моменты, когда не одни только деньги решают, что делать. Иногда приходится руководствоваться своими и чужими эмоциями. Тем более, сейчас…
— Ну, это само собой разумеется, — ответствовал «Герр», — потому-то я и прошу тебя пригласить твоего двоюродного брата вместе с его новобрачной. Ведь госпожа Пеллицида пользуется доброй славой в народе.
— Пелла? — удивление Сердика было неподдельным. — Но какой авторитет может быть у пустоголовой разряженной куклы, если она даже…
— Но народ считает, что она только страдает от зла регента, — отозвался невозмутимо Сураклин. — Это и в самом деле так. Покуда ты будешь разговаривать с регентом, я перекинусь парой слов с Пеллицидой. Я предложу ей твою помощь и поддержку.
— Но… — тут принц нахмурился, беспокойство уже охватило его, — я не могу позволить тебе подвергать себя такой опасности. Я не отрицаю, что регент это воплощение всех худших качеств в человеке. И он сам не скрывает этого. Бедная девушка. Но если тебя кто-то заметит здесь… я имею в виду людей моего милого братца… Если он узнает, что я продолжаю поддерживать связь с волшебниками… Нет, я не хочу, чтобы ты так рисковал.
Сураклин улыбнулся улыбкой мученика, который ради ближнего готов принести себя в жертву злу, но от Джоанны не укрылось злорадство, читавшееся в его глазах. Неужели Сураклин таким же образом потешался над ней и над любовью Кериса к деду? И тут Сураклин спросил:
— Неужели вы, ваше высочество, сомневаетесь, что я способен заниматься такими делами? Поверьте мне, здесь нет ничего опасного. К тому же, я в первую очередь пекусь о ваших интересах.
Тут оба собеседника направились к окну, что-то обсуждая в связи с предстоящим маскарадом, который устраивал у себя богатый купец Кальве Дирхам. Вдруг Джоанна с удивление заметила, что и Сердик, и Сураклин были одного роста. Девушке даже показалось, что тело Гэри стало несколько тоньше, выше, в общем изменилось. Она знала, что Гэри было тридцать четыре года, он лет на десять-двенадцать был старше Сердика. Но желтоватые глаза говорили за себя, показывая, что хозяин их куда старше того, сколько лет ему не давай.
Если кого Сураклин обрабатывал, то хватка у него была железная. Джоанна прекрасно знала об этом, а вчера имела возможность лишний раз убедиться в этом, все ее аргументы разбились о непоколебимую любовь к деду, которым настоящий Солтерис уже четыре года как не был. И теперь она сильно сомневалась в том, что Сердик действительно поможет ей. Выдаст, чего доброго, еще этому Сураклину.
Эта мысль бросила девушку в жар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96