К тем дням, когда Владыка Солнца сдвинул Ледяную Стену, чтобы создать Море Трав, где могли бы жить люди, руками наловил в воздухе птиц и из них сотворил нам коней.
Джил нахмурилась, какая-то мысль шевельнулась в дальнем уголке ее сознания. Что-то в этом негромком хрипловатом голосе... что-то в словах Томека Тиркенсона, сказанных во время снегопада в ущелье... Холмы Гая над гаванью с тропическими деревьями... отпечаток сандалии, оставшийся в пыли пещеры...
Она вспоминала теплые гнилостные испарения в Долине Тьмы и темно-синие глаза Минальды, сквозь слезы глядящие в прошлую жизнь...
Джил застыла на месте и незряче уставилась в серую холодную даль. Догадка поразила ее, как удар молнии.
С той же уверенностью, с какой она помнила свое имя, Джил теперь могла ответить, почему восстали Дарки.
ГЛАВА 8
– Северные льды, – задумчиво произнес Ингольд, сцепив покрытые шрамами пальцы. Он словно что-то пытался разглядеть за стенами своей тесной каморки. – Лохиро говорил о них перед смертью. Самая суровая зима на памяти человечества... – Он посмотрел на Джил. – Невероятное объяснение... Ты можешь это доказать?
– Не знаю! – в отчаянии она развела руками. Объяснение заняло у нее довольно много времени, так как старик был не знаком со многими понятиями и терминами из тех, что она использовала, но когда она окончила, его лицо помрачнело. – Я уверена в своей правоте. Это единственное объяснение, которое включает все: почему Дарки покинули свои логова, расположенные на севере, и почему на юге они никогда не появляются. Я не могу указать на какое-то единственное доказательство и сказать: «Вот в чем причина». Но... я уверена.
Под седой щетиной у Ингольда заходили желваки. Джил подумала, что в последние дни он выглядел очень усталым, вымотанным и ослабевшим, как будто постоянно жил со страхом в душе или с тайным знанием, которое было ему не под силу.
– Алвиру это не понравится, – вздохнул Ингольд. – Ты сможешь представить доказательства до Зимнего празднества?
– Попытаюсь.
В последующие дни обитатели Убежища Дейра почти не видели Джил. Ее друзья из королевской стражи, Ледяной Сокол, Сейя, Мелантрис общались с ней только во время тренировок, которые она по-прежнему посещала. Иногда в маленькую комнатку в казармах королевской стражи, где Джил занималась научными изысканиями, заходила Минальда и болтала с ней, дожидаясь, когда Руди закончит свои дела в лаборатории. Руди тоже навещал ее, он приносил обед из кухни королевской стражи и напоминал ей, что надо поесть. Но мысли Джил витали где-то очень далеко.
Ингольд старался помочь ей. Его часто можно было застать у нее в каморке; маг сидел на ковре, скрестив ноги, занятый изучением хроник Кво. Но большую часть времени Джил проводила в одиночестве, слыша, как в коридорах меняется стража, и не зная, продолжается ли день или уже наступила глубокая ночь.
Порой она заходила в общую залу побеседовать с шаманом Белых Всадников, Тенью Луны, или с Унголардом, застенчивым темнокожим ученым, который оставил университет в Кхирсрите и приехал к Ингольду. Однажды она долго расспрашивала Кальдерна, здорового, смуглого стражника из северян, о его детских годах, а однажды целый день провела на четвертом уровне в Церкви, где заправлял своим неряшливым выводком пенамбрийцев Майя. Долговязый прелат терпеливо отвечал на вопросы, не вдаваясь в подробности, зачем ей это понадобилось.
В один из вечеров, когда молодые маги в общем зале были заняты тем, что забрасывали горящие шары в кольца, она отозвала в сторону Кта, и он дрожащим голосом поведал ей о некоторых странных вещах, которые наблюдал собственными глазами, пока соблюдал обет молчания в Геттлсендских пустынях, и о том, что ему рассказывали дуики.
– Я не знала, что дуики способны о чем-то говорить, – удивилась Джил.
– Ни на что они не способны, – проскрипел из-за занавешенных дверей кухни голос Нан. Старая колдунья высунулась из-за серой мешковины, ее глаза угрожающе сверкали. – Дуики – бессловесные животные, что бы ни болтал о них этот старый шарлатан. Я гоняю их со двора метлой, этих трусливых гадких воров, этих мерзких пожирателей ящериц...
– Если ты гоняешь их метлой, – с неожиданной горячностью возразил Кта, – то они, конечно, не станут с тобой говорить.
– Уж скорее мой осел научится болтать языком, чем они, – огрызнулась Нан.
– По крайней мере, они не злобствуют попусту, как многие старухи, – отрезал отшельник, в его ягодно-черных глазках загорелись веселые искорки.
– Пах!
– Пух!
Ведьма и отшельник обменялись ритуальными жестами, словно швыряя друг в друга заклинания, и Нан исчезла за занавесом так же внезапно, как и появилась. Кара, она сидела в дальнем углу у очага, занимаясь рукоделием, только вздохнула. А уже через мгновение можно было слышать голос ее матери, извергавший проклятия на огонь в кухонной плите, который погас так не вовремя.
И все же чаще всего вечера Джил проводила в маленькой наблюдательной комнатке, рядом с лабораторией Руди, уставившись на стол с кристаллами, одна ее рука лежала на выросшей за последнее время кучке кристаллов, другой она делала заметки о том ярком, сверкающем мире, полном солнца, интриг и цветов, который безвозвратно ушел в прошлое.
Минальда предоставила в ее распоряжение летописи королевского рода Гая, где на черных кожаных потертых переплетах был вытеснен золотой орел. Королевский герб невольно напомнил ей об Элдоре. Она вспоминала, как однажды видела этого человека, высокого и сурового; на золотом орле, вышитом на черном мундире, играл отсвет свечей, когда он склонился над кроватью спящего сына, ей вспомнился холод той ужасной ночи.
«Король имеет право умереть со своей страной...» – сказал Элдор.
Он только попросил Ингольда спасти сына.
Ингольд выполнил его просьбу. Дворец пал; на следующее утро Янус вынул меч с отделанной рубинами рукояткой из рук трупа, который невозможно было опознать, и принес беженцам в Карст известие, что король мертв.
Тогда, в ночь падения дворца, Минальда и многие другие были захвачены в плен Дарками. Ледяному Соколу и горстке гвардейцев удалось отбить Минальду лишь на ступенях лестницы, ведущей в Логово. Немудрено, что двое суток после этого Альда была вне себя от страха и горя. Удивительно, как она вообще уцелела и сохранила здравый рассудок. Впрочем, Джил давно заметила, что под внешней мягкостью и застенчивостью Минальды скрывается решительная, сильная натура.
А сейчас настало ужасное, тревожное время. Слухи, которые передавали Джил гвардейцы, были противоречивыми и не слишком правдоподобными: южане собираются домой, не рискуя ввязываться в битву за Гай; у Ваира есть вторая армия, которая нападет на Убежище, как только его защитники выступят в поход;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Джил нахмурилась, какая-то мысль шевельнулась в дальнем уголке ее сознания. Что-то в этом негромком хрипловатом голосе... что-то в словах Томека Тиркенсона, сказанных во время снегопада в ущелье... Холмы Гая над гаванью с тропическими деревьями... отпечаток сандалии, оставшийся в пыли пещеры...
Она вспоминала теплые гнилостные испарения в Долине Тьмы и темно-синие глаза Минальды, сквозь слезы глядящие в прошлую жизнь...
Джил застыла на месте и незряче уставилась в серую холодную даль. Догадка поразила ее, как удар молнии.
С той же уверенностью, с какой она помнила свое имя, Джил теперь могла ответить, почему восстали Дарки.
ГЛАВА 8
– Северные льды, – задумчиво произнес Ингольд, сцепив покрытые шрамами пальцы. Он словно что-то пытался разглядеть за стенами своей тесной каморки. – Лохиро говорил о них перед смертью. Самая суровая зима на памяти человечества... – Он посмотрел на Джил. – Невероятное объяснение... Ты можешь это доказать?
– Не знаю! – в отчаянии она развела руками. Объяснение заняло у нее довольно много времени, так как старик был не знаком со многими понятиями и терминами из тех, что она использовала, но когда она окончила, его лицо помрачнело. – Я уверена в своей правоте. Это единственное объяснение, которое включает все: почему Дарки покинули свои логова, расположенные на севере, и почему на юге они никогда не появляются. Я не могу указать на какое-то единственное доказательство и сказать: «Вот в чем причина». Но... я уверена.
Под седой щетиной у Ингольда заходили желваки. Джил подумала, что в последние дни он выглядел очень усталым, вымотанным и ослабевшим, как будто постоянно жил со страхом в душе или с тайным знанием, которое было ему не под силу.
– Алвиру это не понравится, – вздохнул Ингольд. – Ты сможешь представить доказательства до Зимнего празднества?
– Попытаюсь.
В последующие дни обитатели Убежища Дейра почти не видели Джил. Ее друзья из королевской стражи, Ледяной Сокол, Сейя, Мелантрис общались с ней только во время тренировок, которые она по-прежнему посещала. Иногда в маленькую комнатку в казармах королевской стражи, где Джил занималась научными изысканиями, заходила Минальда и болтала с ней, дожидаясь, когда Руди закончит свои дела в лаборатории. Руди тоже навещал ее, он приносил обед из кухни королевской стражи и напоминал ей, что надо поесть. Но мысли Джил витали где-то очень далеко.
Ингольд старался помочь ей. Его часто можно было застать у нее в каморке; маг сидел на ковре, скрестив ноги, занятый изучением хроник Кво. Но большую часть времени Джил проводила в одиночестве, слыша, как в коридорах меняется стража, и не зная, продолжается ли день или уже наступила глубокая ночь.
Порой она заходила в общую залу побеседовать с шаманом Белых Всадников, Тенью Луны, или с Унголардом, застенчивым темнокожим ученым, который оставил университет в Кхирсрите и приехал к Ингольду. Однажды она долго расспрашивала Кальдерна, здорового, смуглого стражника из северян, о его детских годах, а однажды целый день провела на четвертом уровне в Церкви, где заправлял своим неряшливым выводком пенамбрийцев Майя. Долговязый прелат терпеливо отвечал на вопросы, не вдаваясь в подробности, зачем ей это понадобилось.
В один из вечеров, когда молодые маги в общем зале были заняты тем, что забрасывали горящие шары в кольца, она отозвала в сторону Кта, и он дрожащим голосом поведал ей о некоторых странных вещах, которые наблюдал собственными глазами, пока соблюдал обет молчания в Геттлсендских пустынях, и о том, что ему рассказывали дуики.
– Я не знала, что дуики способны о чем-то говорить, – удивилась Джил.
– Ни на что они не способны, – проскрипел из-за занавешенных дверей кухни голос Нан. Старая колдунья высунулась из-за серой мешковины, ее глаза угрожающе сверкали. – Дуики – бессловесные животные, что бы ни болтал о них этот старый шарлатан. Я гоняю их со двора метлой, этих трусливых гадких воров, этих мерзких пожирателей ящериц...
– Если ты гоняешь их метлой, – с неожиданной горячностью возразил Кта, – то они, конечно, не станут с тобой говорить.
– Уж скорее мой осел научится болтать языком, чем они, – огрызнулась Нан.
– По крайней мере, они не злобствуют попусту, как многие старухи, – отрезал отшельник, в его ягодно-черных глазках загорелись веселые искорки.
– Пах!
– Пух!
Ведьма и отшельник обменялись ритуальными жестами, словно швыряя друг в друга заклинания, и Нан исчезла за занавесом так же внезапно, как и появилась. Кара, она сидела в дальнем углу у очага, занимаясь рукоделием, только вздохнула. А уже через мгновение можно было слышать голос ее матери, извергавший проклятия на огонь в кухонной плите, который погас так не вовремя.
И все же чаще всего вечера Джил проводила в маленькой наблюдательной комнатке, рядом с лабораторией Руди, уставившись на стол с кристаллами, одна ее рука лежала на выросшей за последнее время кучке кристаллов, другой она делала заметки о том ярком, сверкающем мире, полном солнца, интриг и цветов, который безвозвратно ушел в прошлое.
Минальда предоставила в ее распоряжение летописи королевского рода Гая, где на черных кожаных потертых переплетах был вытеснен золотой орел. Королевский герб невольно напомнил ей об Элдоре. Она вспоминала, как однажды видела этого человека, высокого и сурового; на золотом орле, вышитом на черном мундире, играл отсвет свечей, когда он склонился над кроватью спящего сына, ей вспомнился холод той ужасной ночи.
«Король имеет право умереть со своей страной...» – сказал Элдор.
Он только попросил Ингольда спасти сына.
Ингольд выполнил его просьбу. Дворец пал; на следующее утро Янус вынул меч с отделанной рубинами рукояткой из рук трупа, который невозможно было опознать, и принес беженцам в Карст известие, что король мертв.
Тогда, в ночь падения дворца, Минальда и многие другие были захвачены в плен Дарками. Ледяному Соколу и горстке гвардейцев удалось отбить Минальду лишь на ступенях лестницы, ведущей в Логово. Немудрено, что двое суток после этого Альда была вне себя от страха и горя. Удивительно, как она вообще уцелела и сохранила здравый рассудок. Впрочем, Джил давно заметила, что под внешней мягкостью и застенчивостью Минальды скрывается решительная, сильная натура.
А сейчас настало ужасное, тревожное время. Слухи, которые передавали Джил гвардейцы, были противоречивыми и не слишком правдоподобными: южане собираются домой, не рискуя ввязываться в битву за Гай; у Ваира есть вторая армия, которая нападет на Убежище, как только его защитники выступят в поход;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74