— А был ли среди них Укваз Фахаракин?
— Не могу сказать, — ответил купец. — Имя это мне известно, но они не называли своих имен.
Радж Ахтен задумчиво кивнул. Он хорошо представлял себе, как преподнесут ах'келлахцы все происшедшее. Короля Земли они распишут как великого вождя, который борется за власть с Радж Ахтеном. И если Радж Ахтен проиграет битву в Картише, люди только укрепятся в этом мнении.
Простодушных крестьян смутит, конечно, обвинение его в несправедливости. Здесь, у самого Дейазза, над этим обвинением народ только посмеется. Муж двоюродной сестры в этих краях не считается родней.
Зато в остальных… «Поглядите-ка, — скажут каифы. — Опустошители уничтожают Картиш, а наш лорд сражается в Мистаррии на их стороне. Радж Ахтен сражается со своим родственником! Кто же он, человек или опустошитель?»
Для юного и наивного ума это серьезное обвинение. Некоторые каифы используют его как предлог, дабы потребовать откупа — золота, форсиблей и пряностей.
Но от тех, кто желает избавиться от власти Радж Ахтена, не откупишься ничем и никогда.
Бопанастрат и остальные Неодолимые тем временем напоили верблюдов. И Радж Ахтен вдруг сообразил, что денег-то у него и нет. Всеми денежными вопросами обычно занимался Фейкаалд.
Он подошел к своему верблюду и сказал Бопанастрату:
— Расплатись с ним.
— Как прикажете, — ответил тот.
Дальнейшее произошло так быстро, что Радж Ахтен просто не успел вмешаться. Старик поднялся на ноги, отряхнул подол своего бурнуса от пыли, готовясь принять плату. А Бопанастрат выхватил кхивар и перерезал старику горло.
Тот, шатаясь, отступил на три шага, повернулся к баобабу и рухнул на колени. Он тяжело привалился к стволу дерева, и кровь его залила кору.
— Что такое? — спросил Радж Ахтен. — Зачем ты это сделал?
— Он вел себя как невежа, о Великий, — ответил Бопанастрат. — Требовал денег. Другой за честь бы счел, что дал воды своему королю.
— Кем же ты считаешь меня, убивая в пустыне беззащитного старика? — спросил Радж Ахтен. Бопанастрат не решился ответить. — Мы же не в Рофехаване! — выкрикнул Радж Ахтен. — Это мои подданные!
— Салаам, — взмолился Бопанастрат, низко склоняясь перед ним. — Простите. Я не знал, что вас так взволнует участь этого никчемного старика.
ГЛАВА 16
ТВИНХАВАН

Женщины Флидса грубоваты и неистовы.
Потому-то мужчины Флидса и любят их так страстно.
Из дневника герцога Палдана.

Дождь и темнота задержали Эрин и Селинора в Балингтоне. За ночь к Габорну несколько раз приезжали вестники и уезжали. Они ставили в стойла своих сильных коней, кормили их сытной дробленной, но на чердак, где обнявшись лежали любовники, никто не поднимался.
Селинор успел раз двадцать пообещать Эрин вечную любовь, пока девушка наконец не сообразила, что это, должно быть, какой-то странный обычай его народа. И забеспокоилась, что, если он будет продолжать в том же духе, она не услышит, как очередной вестник откроет дверь.
— Зачем говорить о любви, если можно ею заняться? — прошептала она. И на чердаке наконец воцарилась тишина, нарушаемая лишь вздохами и поцелуями.
Но счастье не может длиться вечно, и когда сова вернулась с охоты в свое убежище среди балок конюшни, Эрин поняла, что пора ехать.
На рассвете они были уже далеко от деревни, скакали по большаку на север сквозь туман, покрывавший ложбины меж зеленых холмов. Вдалеке с карканьем кружили вороны. Они летали вокруг раскидистых дубов, где, по-видимому, были их гнезда.
Путники почти не разговаривали друг с другом. На душе Эрин камнем лежало воспоминание о странной девочке-чародейке и ее предупреждениях.
Поселения и постоялые дворы вокруг были еще пусты и безлюдны. Только вчера здесь проходило войско Радж Ахтена, и люди покинули свои жилища, скрываясь от него. Еды было не купить, и Эрин с Селинором остановились только раз, чтобы нарвать груш возле маленькой хижины близ дороги.
Пока Эрин собирала груши, Селинор обошел вокруг хижины и сорвал где-то розу персикового цвета. Вернулся к девушке, показал цветок и дал вдохнуть его нежный аромат. Потом вручил розу ей.
— И что я должна с ней делать? — спросила Эрин. Будь это яблоко, она бы его съела. Но рвать цветы в ее стране было не принято. В небогатом Флидсе, где обитали конные кланы, каждая травинка была на счету.
— Любоваться, — сказал он неуверенно.
— А, — сказала она, припомнив с опозданием, что в некоторых странах мужчины преподносят женщинам розы в качестве подарка. Понюхала цветок, полюбовалась им секунд тридцать, а потом, не желая, чтобы он пропал понапрасну, попыталась скормить его своей замечательной черной кобылке. Но та не проявила к цветку интереса.
Селинор пришел девушке на помощь.
— Розу можно носить, — сказал он. — В моей стране женщины прикалывают их к платью. Пахнет, как духи, и ничего не стоит.
Взял у нее цветок и приколол к плащу Эрин серебряной брошью. Так Эрин едва могла уловить его тонкое благоухание.
— Перешибает запах конского пота, надо думать, — сказала Эрин. Подарок ее удивил. Ему что, не нравится, как от нее пахнет? Или он пытается таким образом проявить внимание?
— Говорят, если смять лепестки, — заметил Селинор, — они пахнут еще слаще.
Он обнял девушку и пылко прижал к себе. Все-таки пытается проявить внимание, решила она. Разные земли, разные обычаи.
Внимания с его стороны она видела на самом деле больше, чем достаточно. Любовник он был прекрасный. И Эрин подумала, не поцеловать ли его и не поискать ли в хижине какую-нибудь кровать.
Но в этот момент на дороге показались две молодые сестры-всадницы из Флидса, направлявшиеся на юг. Они спустились с холма и вспугнули ворон, которые разгуливали по полю.
Эрин уставилась на них, пытаясь разглядеть. Обе девушки на вид были из бедных семей и рыцарского звания иметь не могли. Кожаные латы их были разрисованы зеленым и желтым — символами кланов. На каждой красовался пояс из конского волоса, крашеный в красный цвет и заплетенный на счастье в косичку. Шлемы тоже были из кожи с нашитыми железными пластинками, с ниспадавшими на спину конскими хвостами. Тяжелых копий у девушек не было, только пики.
От них так и веяло бодростью, как от людей, которые недавно взяли дары. И Эрин подумала, что, верно, уже пошли в ход форсибли, которые послал Габорн.
На одежде одной из всадниц виднелись сбоку кровавые пятна. От девушки пахло виски, которым, видимо, промывали рану.
— Вы на юг или на север? — поравнявшись с нею, спросила раненая.
— На север, — ответила Эрин.
— Проехать там нелегко. Это ловикеровское отродье, Констанс, собирается перекрыть все короткие пути. Дороги она усеяла проволочными ежами. А если поскачете поддеревьями, на вас начнут упражняться ее лучники.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120