— Как рофехаванцы и тайфанцы?
Аверан принялась объяснять:
— Не так. Вот плотник, например — он разговаривает не так, как воин, правда? Для инструментов и для работы у него свои названия, свой язык. У опустошителей то же самое. У каждого свое занятие. И есть один опустошитель, который нам нужен, если вы хотите добраться до Великой Хозяйки. Опустошитель… не знаю, как его имя. Это же просто запах.
— У него есть какие-то особые приметы? — спросил Габорн.
Аверан наморщила лоб.
— Он — Хранитель Путей, — сказала она медленно, пытаясь найти точные слова. — Пролагатель Путей. Он знает, куда ведут все дороги Подземного мира, какие из них закрыты и какие охраняются.
— Сколько этих чудовищ в орде?
— Одно.
— Только одно?
— Да! — сказала Аверан. Глаза ее сверкнули. — Только одно — большой самец с тридцатью шестью щупальцами, с огромными лапами, на которых руны. Я… если увижу и учую запах, я его узнаю!
Габорн отступил на шаг, взглянул на Иом. В глазах его появилось затравленное выражение загнанного в ловушку зверя. Иом поняла, что он уже не здесь, ушел куда-то, куда ей дороги нет.
— Господа, — сказал Габорн окружающим рыцарям, — седлайте коней. Через час мы должны быть в Каррисе.
ГЛАВА 11
НЕСТОЯЩАЯ МЕЛОЧЬ
Чудеса столь же заурядная вещь, как тополиный пух и паутина. Люди обычно забывают об этом — пока не услышат плач новорожденного младенца.
Чародей Биннесман
Биннесман стянул с Боринсона серое одеяло, заглянул под тунику и, нахмурясь, отвел глаза.
— Он заразился. Надо сбить жар.
Чародей торопливо, чтобы не увидели прохожие, снова укрыл больного одеялом, но было поздно. Когда Миррима вышла из постоялого двора, она обнаружила в телеге двух оруженосцев, глазевших на рану. Их она прогнала. Но к этому времени вокруг телеги уже стали собираться рыцари, знавшие Боринсона кто лично, кто понаслышке, и Миррима на своем опыте убедилась, что ничто не притягивает толпу столь быстро, как толпа.
Боринсон лежал на душистом сене без сознания. Состояние его беспокоило Мирриму. Ей приходилось видеть, как умирают люди. Муж ее, судя по его виду, вполне мог протянуть еще день-другой, но она все равно тревожилась. Бывает, больные умирают именно тогда, когда кажутся выздоравливающими.
Лицо его блестело от пота. Вокруг запрягали лошадей лорды и оруженосцы, собиравшиеся ехать с Габорном на юг. Те же, что уже были готовы, стояли, облокотясь на телегу, и глазели на Боринсона.
Аверан и вильде вышли к больному вместе с Биннесманом. Он повернулся к девочке.
— Знаешь, как выглядит душистый ясменник?
— С белыми цветами? — спросила Аверан. — Скотник Бранд клал его листья в вино.
— Умница, — сказал Биннесман. — Там, позади дома, я видел под оградой кустик. Пойди сорви дюжину листьев.
Аверан побежала вокруг постоялого двора, а Биннесман ненадолго вернулся в дом. Вокруг телеги собралось уже человек двадцать.
Подошел рыцарь из Мистаррии с длинными черными усами и тоже заглянул в телегу.
— Сэр Боринсон? Он ранен?
— Да, — сказал кто-то из зевак, — получил худшую из ран.
— В голову?
— Еще хуже… остался без орешков. Рыцарь перегнулся через край телеги, пытаясь разглядеть рану.
— Если хотите посмотреть, — сказала Миррима, хватая его за руку, — это будет вам кое-чего стоить!
— Стоить? — переспросил рыцарь и обезоруживающе улыбнулся. — Чего же?
— Глаза, — сказала Миррима. Толпа вокруг разразилась хохотом.
Биннесман вернулся с чашкой взбитого меда. Тут подбежала и Аверан с мелкими, бледными листьями лопатообразной формы, и чародей сказал ей:
— Теперь разомни их, раскатай меж ладоней. Аверан размяла листья.
— Положи в мед. Она исполнила указание.
Биннесман покопался в кармане, достал темный сухой стебелек и показал Аверан.
— Иссоп. Собирать его следует через два дня после дождя, использовать те листья, что у самых корней.
Он раскрошил листья, высыпал в мед, размешал пальцем. Затем добавил сухих листьев репейника, с помощью которых солдаты останавливали кровотечение из ран.
Тут подошли еще несколько человек, спрашивая на ходу:
— Что тут происходит?
— Боринсон потерял орешки, — ответил один из рыцарей, — и Биннесман собирается отрастить ему новые.
Вокруг захихикали. Но шутка была плохой, и Миррима даже не улыбнулась.
— А правда, скоро ли он снова сядет в седло? — не унимался рыцарь.
Биннесман повернулся к собравшимся.
— Вот до чего мы дошли? — закричал он. — Дети Земли стоят здесь, в святом месте, и насмехаются над Землей?
Миррима была уверена, что рыцари не имели в виду ничего дурного, но Биннесман пришел в ярость. Он выпрямился во весь рост и так гневно посмотрел на собравшихся зевак, что они попятились. Они даже начали потихоньку отступать от того, кто позволил себе неуместную шутку, от сэра Принхолма из Гередона.
— Как вы смеете? — вопросил Биннесман. — Ужели за последние дни вы ничему не научились?
Вы не могли сразиться с Темным Победителем, а здесь перед вами стоит Миррима — женщина, которая в то время не имела даров силы, ловкости и жизнестойкости и в одиночку убила его!
Вы, со всеми вашими дарами, не могли справиться с опустошителями в Каррисе, а Габорн вызвал червя, одного червя, и прогнал всю орду!
Как можете вы сомневаться в Силе, которой я служу? Не бывает ничего сломанного, что невозможно было бы починить. Не бывает больного, которого невозможно исцелить.
Земля создала вас. Она каждое мгновение дарует вам жизнь. И в этой священной долине, сэр Принхолм, я могу воткнуть в землю колышек, и к рассвету он станет человеком, куда лучшим, чем вы!
Миррима попятилась в страхе. У ног чародея начал клубиться зеленый туман, сам же он, казалось, так и излучал силу. В воздухе появился медный привкус, запахло мхом и древесными корнями.
Сэр Принхолм, от которого все отшатнулись, стоял бледный и трясся.
— Я не хотел никого обидеть. Это была шутка. Биннесман указал на Боринсона и вскричал:
— Клянусь именем Силы, которой я служу, этот евнух еще будет рождать детей!
Такого подарка Миррима не ожидала. И не верила, что такое возможно. Просто Принхолм разозлил Биннесмана и вынудил его прихвастнуть. Но если чародею и впрямь удастся исцелить ее мужа… колдовство имеет свою цену, это Миррима знала твердо. За такое чудо придется заплатить.
Рыцари и лорды присмирели, как получившие выволочку дети, стояли, боясь слово вымолвить.
Биннесман взял чашку с медом и травами, покружил ее в зеленом тумане у своих ног, затем встал на колени и добавил в нее щепотку земли.
Бросил взгляд на окружающих, передал чашку Мирриме.
— Пойдите к ручью. Встаньте на колени и начертите на воде руну исцеления семь раз. Потом своей рукой зачерпните воды и смешайте с мазью. Омойте мужа. Через час он сможет ехать верхом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
Аверан принялась объяснять:
— Не так. Вот плотник, например — он разговаривает не так, как воин, правда? Для инструментов и для работы у него свои названия, свой язык. У опустошителей то же самое. У каждого свое занятие. И есть один опустошитель, который нам нужен, если вы хотите добраться до Великой Хозяйки. Опустошитель… не знаю, как его имя. Это же просто запах.
— У него есть какие-то особые приметы? — спросил Габорн.
Аверан наморщила лоб.
— Он — Хранитель Путей, — сказала она медленно, пытаясь найти точные слова. — Пролагатель Путей. Он знает, куда ведут все дороги Подземного мира, какие из них закрыты и какие охраняются.
— Сколько этих чудовищ в орде?
— Одно.
— Только одно?
— Да! — сказала Аверан. Глаза ее сверкнули. — Только одно — большой самец с тридцатью шестью щупальцами, с огромными лапами, на которых руны. Я… если увижу и учую запах, я его узнаю!
Габорн отступил на шаг, взглянул на Иом. В глазах его появилось затравленное выражение загнанного в ловушку зверя. Иом поняла, что он уже не здесь, ушел куда-то, куда ей дороги нет.
— Господа, — сказал Габорн окружающим рыцарям, — седлайте коней. Через час мы должны быть в Каррисе.
ГЛАВА 11
НЕСТОЯЩАЯ МЕЛОЧЬ
Чудеса столь же заурядная вещь, как тополиный пух и паутина. Люди обычно забывают об этом — пока не услышат плач новорожденного младенца.
Чародей Биннесман
Биннесман стянул с Боринсона серое одеяло, заглянул под тунику и, нахмурясь, отвел глаза.
— Он заразился. Надо сбить жар.
Чародей торопливо, чтобы не увидели прохожие, снова укрыл больного одеялом, но было поздно. Когда Миррима вышла из постоялого двора, она обнаружила в телеге двух оруженосцев, глазевших на рану. Их она прогнала. Но к этому времени вокруг телеги уже стали собираться рыцари, знавшие Боринсона кто лично, кто понаслышке, и Миррима на своем опыте убедилась, что ничто не притягивает толпу столь быстро, как толпа.
Боринсон лежал на душистом сене без сознания. Состояние его беспокоило Мирриму. Ей приходилось видеть, как умирают люди. Муж ее, судя по его виду, вполне мог протянуть еще день-другой, но она все равно тревожилась. Бывает, больные умирают именно тогда, когда кажутся выздоравливающими.
Лицо его блестело от пота. Вокруг запрягали лошадей лорды и оруженосцы, собиравшиеся ехать с Габорном на юг. Те же, что уже были готовы, стояли, облокотясь на телегу, и глазели на Боринсона.
Аверан и вильде вышли к больному вместе с Биннесманом. Он повернулся к девочке.
— Знаешь, как выглядит душистый ясменник?
— С белыми цветами? — спросила Аверан. — Скотник Бранд клал его листья в вино.
— Умница, — сказал Биннесман. — Там, позади дома, я видел под оградой кустик. Пойди сорви дюжину листьев.
Аверан побежала вокруг постоялого двора, а Биннесман ненадолго вернулся в дом. Вокруг телеги собралось уже человек двадцать.
Подошел рыцарь из Мистаррии с длинными черными усами и тоже заглянул в телегу.
— Сэр Боринсон? Он ранен?
— Да, — сказал кто-то из зевак, — получил худшую из ран.
— В голову?
— Еще хуже… остался без орешков. Рыцарь перегнулся через край телеги, пытаясь разглядеть рану.
— Если хотите посмотреть, — сказала Миррима, хватая его за руку, — это будет вам кое-чего стоить!
— Стоить? — переспросил рыцарь и обезоруживающе улыбнулся. — Чего же?
— Глаза, — сказала Миррима. Толпа вокруг разразилась хохотом.
Биннесман вернулся с чашкой взбитого меда. Тут подбежала и Аверан с мелкими, бледными листьями лопатообразной формы, и чародей сказал ей:
— Теперь разомни их, раскатай меж ладоней. Аверан размяла листья.
— Положи в мед. Она исполнила указание.
Биннесман покопался в кармане, достал темный сухой стебелек и показал Аверан.
— Иссоп. Собирать его следует через два дня после дождя, использовать те листья, что у самых корней.
Он раскрошил листья, высыпал в мед, размешал пальцем. Затем добавил сухих листьев репейника, с помощью которых солдаты останавливали кровотечение из ран.
Тут подошли еще несколько человек, спрашивая на ходу:
— Что тут происходит?
— Боринсон потерял орешки, — ответил один из рыцарей, — и Биннесман собирается отрастить ему новые.
Вокруг захихикали. Но шутка была плохой, и Миррима даже не улыбнулась.
— А правда, скоро ли он снова сядет в седло? — не унимался рыцарь.
Биннесман повернулся к собравшимся.
— Вот до чего мы дошли? — закричал он. — Дети Земли стоят здесь, в святом месте, и насмехаются над Землей?
Миррима была уверена, что рыцари не имели в виду ничего дурного, но Биннесман пришел в ярость. Он выпрямился во весь рост и так гневно посмотрел на собравшихся зевак, что они попятились. Они даже начали потихоньку отступать от того, кто позволил себе неуместную шутку, от сэра Принхолма из Гередона.
— Как вы смеете? — вопросил Биннесман. — Ужели за последние дни вы ничему не научились?
Вы не могли сразиться с Темным Победителем, а здесь перед вами стоит Миррима — женщина, которая в то время не имела даров силы, ловкости и жизнестойкости и в одиночку убила его!
Вы, со всеми вашими дарами, не могли справиться с опустошителями в Каррисе, а Габорн вызвал червя, одного червя, и прогнал всю орду!
Как можете вы сомневаться в Силе, которой я служу? Не бывает ничего сломанного, что невозможно было бы починить. Не бывает больного, которого невозможно исцелить.
Земля создала вас. Она каждое мгновение дарует вам жизнь. И в этой священной долине, сэр Принхолм, я могу воткнуть в землю колышек, и к рассвету он станет человеком, куда лучшим, чем вы!
Миррима попятилась в страхе. У ног чародея начал клубиться зеленый туман, сам же он, казалось, так и излучал силу. В воздухе появился медный привкус, запахло мхом и древесными корнями.
Сэр Принхолм, от которого все отшатнулись, стоял бледный и трясся.
— Я не хотел никого обидеть. Это была шутка. Биннесман указал на Боринсона и вскричал:
— Клянусь именем Силы, которой я служу, этот евнух еще будет рождать детей!
Такого подарка Миррима не ожидала. И не верила, что такое возможно. Просто Принхолм разозлил Биннесмана и вынудил его прихвастнуть. Но если чародею и впрямь удастся исцелить ее мужа… колдовство имеет свою цену, это Миррима знала твердо. За такое чудо придется заплатить.
Рыцари и лорды присмирели, как получившие выволочку дети, стояли, боясь слово вымолвить.
Биннесман взял чашку с медом и травами, покружил ее в зеленом тумане у своих ног, затем встал на колени и добавил в нее щепотку земли.
Бросил взгляд на окружающих, передал чашку Мирриме.
— Пойдите к ручью. Встаньте на колени и начертите на воде руну исцеления семь раз. Потом своей рукой зачерпните воды и смешайте с мазью. Омойте мужа. Через час он сможет ехать верхом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120