Ему было, вероятно, лет пятьдесят или чуть больше. Костюм был синий, прилично сшитый, но недорогой. Белая сорочка подчеркивала бледность его кожи. Не то чтобы этот человек выглядел больным. Просто и его костюм, и отсутствие загара служили безошибочными признаками того, что он не был обитателем Санта-Фе. За год с четвертью, которые Декер прожил здесь, он вряд ли видел более дюжины мужчин, одевающихся в костюмы, причем половина из них вела дела далеко за пределами города.
Мужчина умолк, не договорив фразы:
— ...будет стоить слишком много для... — И повернулся к Декеру, с нескрываемым любопытством приподняв узкие брови. Декер открыл ворота и направился к порталу дома...
— Стив! — радостно воскликнула Бет и поцеловала его в щеку. — Это — Дэйл Хоукинс. Он работает для галереи, которая продает мои картины в Нью-Йорке. Дэйл, это мой хороший друг, о котором я рассказывала вам, — Стив Декер.
Хоукинс улыбнулся.
— Если послушать Бет, то она, скорее всего, не выжила бы здесь без вас. Привет. — Он протянул руку. — Как дела?
— Если Бет хорошо отзывается обо мне, то я определенно нахожусь в превосходном настроении.
Хоукинс хихикнул, и Декер пожал ему руку.
— Предполагалось, что Дэйл приедет сюда еще вчера, но его задержали какие-то дела в Нью-Йорке, — сказала Бет. — А я со всеми волнениями насчет завершения покупки дома забыла сказать вам о его приезде.
— Я никогда еще не бывал здесь, — сообщил Хоукинс. — Но уже успел понять, что слишком долго откладывал посещение. Игра солнечного света просто поразительна. Горы изменили цвет, пожалуй, с полдюжины раз за то время, пока я ехал из Альбукерке.
Бет казалась ужасно довольной.
— Дэйл привез хорошие новости. Он сумел продать три мои картины.
— Одному покупателю, — добавил Хоукинс. — Клиент в полном восторге от работ Бет. Он хочет первым видеть все новое, что она будет делать.
— И заплатил пять тысяч долларов за привилегию первого взгляда, — взволнованно сказала Бет, — не говоря уже о ста тысячах за три картины.
— Сто... тысяч? — Декер усмехнулся. — Но ведь это настоящая фантастика. — Поддавшись порыву, он обнял женщину за плечи.
Глаза Бет сверкали.
— Сначала дом, теперь это. — Она тоже обняла Декера. — У меня есть множество поводов для праздника.
У Хоукинса был такой вид, будто он чувствовал себя неловко.
— Ладно, — сказал он и откашлялся. — Мне пора идти. Бет, увидимся завтра утром в девять.
— Да, в «Паскуале» за завтраком. Вы запомнили мои инструкции, как туда добраться?
— Если что-то забуду, то спрошу в отеле.
— Тогда я покажу вам галереи, — сказала Бет. — Надеюсь, что вам понравится прогулка. Их там более двухсот.
Декер почувствовал, что должен что-то предложить.
— Может быть, вы останетесь и пообедаете с нами?
Хоукинс вскинул обе руки, показывая, как ему приятны эти слова.
— Помилуй бог, нет. Я уже невесть сколько времени нахожусь в пути.
— Если вы уверены...
— Совершенно уверен.
— Я провожу вас до автомобиля, — сказала Бет.
Декер ждал перед дверью, пока Бет провожала гостя, обменявшись с ним по пути несколькими короткими фразами. Хоукинс сел в машину, помахал рукой и уехал.
Бет, подпрыгивая на ходу, с сияющим лицом возвратилась к Декеру. Она указала на бумажный пакет, который он держал в руке.
— Это то, что я думаю?
— Красное вино и «Дом Периньон». Шампанское полдня охлаждалось.
— Я не могу дождаться, пока вы его откроете.
4
Пузырьки «Дом Периньон» ударили Бет в нос, и она, улыбнувшись, потерла его двумя пальцами.
— Хотите увидеть кое-что неожиданное?
— Еще что-то! — Шампанское приятно щекотало язык Декера. — Да у нас получается совершенно выдающийся день!
— Хотя я немного волнуюсь.
Декер никак не мог понять, о чем же она говорила.
— Волнуетесь?
— Это очень личное.
Теперь Декер даже не решался подумать о том, что она могла иметь в виду.
— Если вы хотите мне показать...
Бет, казалось, приняла наконец-то решение. Она твердо кивнула.
— Я так и сделаю. Пойдемте со мной.
Покинув отделанную красочной и притом очень красивой плиткой кухню, миновав застеленную прекрасным хлопчатобумажным ковром индейской работы гостиную, они прошли по выкрашенному в небесно-голубой цвет коридору, завершавшему переднюю часть дома. В него выходила дверь в большую ванную комнату и еще одна дверь. Эта дверь никогда не открывалась. Декер много раз посещал Бет, но она постоянно держала то, что там находилось, в секрете.
Теперь она остановилась перед этой загадочной дверью, пристально посмотрела в зеленовато-голубые глаза Декера и медленно выдохнула, словно давно уже сдерживала дыхание.
— Пойдемте.
Когда же она открыла дверь, первым, что бросилось Декеру в глаза, оказалось множество ярких разноцветных — красных и зеленых, синих и желтых, и всяких других — пятен. Ему показалось, что здесь только что взорвалась блестящая радуга, раскидав перед ним свои бесчисленные части. Второе впечатление уже обрело формы, образы и текстуру, которые смешивались вместе, как будто были наделены единой для всех жизненной силой.
Декер несколько секунд стоял молча; увиденное так поразило его, что он не мог даже пошевельнуться.
Бет, не отрываясь, смотрела на него.
— И что вы думаете?
— Думаю — не то слово. Можно говорить о том, что я чувствую. Я ошеломлен.
— Правда?
— Они прекрасны. — Декер шагнул вперед, вглядываясь в множество картин, занимавших всю комнату, стоявших на мольбертах, прислоненных к стенам, висевших над ними. — Потрясающе.
— Не могу даже передать, как полегчало у меня на сердце.
— Но ведь здесь... — Декер обвел комнату еще одним быстрым взглядом, — здесь их больше дюжины. И все о Нью-Мексико. Когда вы?..
— Каждый день, начиная со дня приезда, все время, когда я не была с вами.
— Но вы не сказали мне ни слова о своей работе.
— Я слишком волновалась. А что, если бы они вам не понравились? Что, если бы вы сказали, что они похожи на работы любых других местных художников?
— Но они совершенно определенно не похожи. — Декер медленно переходил от картины к картине, вглядываясь в то, что было изображено, восхищаясь полотнами.
В особенности привлек его внимание один пейзаж. На нем было изображено пересохшее русло ручья с можжевеловым деревцем и красными лесными цветами на берегу. Все казалось простым и бесхитростным. Но Декер не мог отрешиться от мысли, что за этой простотой скрыто что-то еще.
— И что же вы думаете? — спросила Бет.
— Боюсь, что я куда лучше умею рассматривать картины, чем рассуждать о них.
— В этом нет ничего трудного. Что вам прежде всего бросилось в глаза? Что кажется здесь главным?
— Эти красные цветы.
— Да! — обрадованно согласилась Бет. — Я заинтересовалась ими, как только узнала, что они называются «индейскими кисточками».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124