— Начальник отдела КГБ.
— Кто?
— Алексей Голицын. Пожалуйста! — Кочубей дрожащими руками схватил футляр.
— Я вам не верю. Голицына расстреляли за измену в семьдесят третьем году.
— Тогда он и передал мне послания!
— В семьдесят третьем?
Сол нахмурился. Харди сказал, что Элиот исчезал в пятьдесят четвертом и семьдесят третьем годах. Существует ли связь между офицером КГБ, расстрелянным за измену, и исчезновением Элиота?
— Это правда! — воскликнул Кочубей.
— Возможно.
— Мой Страдивари! Пожалуйста! Сол снова выставил футляр в окно. Мимо мелькали фонари. Он пожал плечами.
— Это бессмысленно. Если я выброшу вашу скрипку, вы лишитесь важного стимула. Лучше прибегнуть к помощи амитала. — Он поставил футляр на пол.
— Слава Богу.
— Не Богу, а мне.
2
Они выехали из Парижа.
— На кого вы работаете?
— Ни на кого.
— Куда вы меня везете?
— В Воннас.
— А…
Неожиданная смена настроения Кочубея встревожила Сола.
— Вы знаете этот город?
Музыкант кивнул. Его приятно взволновала мысль посетить городок, расположенный в пятидесяти километрах севернее Лиона.
— Может, вы доставите мне удовольствие и мы позавтракаем в “Белой лошади”?
— Это не входит в смету расходов.
— Вы, американцы, жадные люди, — неожиданно нахмурился Кочубей. — После сыворотки правды во рту остается неприятный привкус, как после печенки без масла. Ладно. — Он сердито покосился на Сола. — Нам ехать добрых три часа. Коль вы не желаете рассказать о себе, тогда я расскажу о себе.
Сол застонал, представив, что ему предстоит вытерпеть. Он пожалел, что не заставил Кочубея принять успокоительного, но оно бы помешало действию амитала.
Кочубей откинулся на спинку и улыбнулся, предвкушая удовольствие. Его огромную голову венчала длинная грива из преждевременно поседевших волос. Такие прически носили в прошлом веке композиторы и музыканты. Он ослабил галстук и положил руки на живот.
— Полагаю, вы не присутствовали на моем концерте?
— Нас забыли внести в список приглашенных.
— Жаль. Вам бы преподали урок советского идеализма. Видите ли, Чайковский похож на Ленина, и это прослеживается в его концерте для скрипки. Великий композитор, как и Ленин, лелеял в себе одну тему. Для того чтобы она прозвучала, он вплетал в свои произведения самые противоречивые по настроению темы. У советского народа есть идеал, но мы движемся к нему не размеренной уверенной поступью, а время от времени меняя курс, это продиктовано трудностями послевоенной жизни и нестабильностью нашей экономики. Я не говорю, что мы прошли свой путь до конца, но мы немало достигли за шестьдесят пять лет, не так ли?
— Согласен. Вы умеете хорошо все организовать.
— Не просто хорошо, а превосходно. Но я начал рассказывать вам о нашем великом Чайковском. Концерт начинается просто, но слушателям кажется, будто напевы мелодии полны тайного смысла и внутри них спрятаны другие мелодии. Они едва уловимы, их нужно уметь расслышать. Маэстро словно говорит: “Я должен раскрыть вам тайну, но только вам и больше никому”. Это как шифр, который шепотом передают друг другу шпионы, или знак братства среди людей.
Сол устал, его клонило в сон. Кочубей продолжал монотонно говорить, а Эрика мчалась по автостраде “Юг” к Лиону. Когда до города осталось сорок минут езды, она свернула на посыпанную гравием дорогу, которая на будущий год уже станет дополнительным участком шоссе Женева-Макон. Рабочие оставили вдоль дороги тяжелые дорожные машины.
Громкий хруст гравия под днищем “ситроена” заставил Сола проснуться.
Навстречу медленно двигалась огромная автоцистерна. Сол нахмурился, когда увидел, что она начала неожиданно поворачивать, перегораживая им дорогу.
Из-за дорожных машин выехали фургоны, отрезая путь к отступлению. В темноте засверкали ослепительно яркие фары.
— Мои глаза! — Эрика быстро закрыла глаза ладонью, резко повернула руль, чтобы не врезаться в цистерну, и нажала на тормоза. “Ситроен” занесло на бульдозер. От столкновения девушка ударилась головой о руль, брызнула кровь.
Сол упал вниз. Он медленно поднялся с пола и посмотрел на Эрику. Она была без сознания и стонала. Сол понял, что ему не удастся вынести ее из машины. Нужно отвлечь погоню от “ситроена”, сделать большую петлю, а потом вернуться за Эрикой. Сол схватил Кочубея за лацкан пиджака. Русский распахнул дверцу и рванулся из машины. Послышался треск рвущейся материи.
Сол выпрыгнул из “ситроена”, увернулся от бульдозера и побежал, стараясь не попасть в свет прожекторов. Захлопали дверцы фургонов, с визгом остановилась какая-то машина. Послышались крики, застучали шаги по гравию. Прожекторы поймали его в фокус, и он видел на грязном поле свою большую неуклюжую тень. Он споткнулся в борозде, замахал руками, чтобы не упасть, и бросился к темным деревьям, надеясь добежать до них раньше, чем его настигнет свет прожекторов. Раздался скрежет металла. Он напряг мышцы плеч, ожидая удар мощной пули, но вместо этого почувствовал укол в шею. Вторая стрела попала в ногу, и он вздрогнул от мучительной боли. Перед глазами поплыл туман. Сол упал в грязь, подогнув колени к груди. Руки свело судорогой. Больше он ничего не почувствовал.
3
Проснувшись, Сол понял, что лучше не открывать глаза, а слушать. Он лежал на деревянном полу, как боксер, побывавший в нокауте. Левое плечо ныло, наверное, от укола. В него ввели огромное количество бревитала, и, если бы не гневные крики Кочубея, Сол проспал бы еще несколько часов. Руки оказались за спиной. Наверное, совсем недавно на него надели наручники, потому что они еще не нагрелись от его тела. Скорее всего, человек, на которого кричал Кочубей, совсем недавно принес его сюда и надел на него наручники.
— Что им нужно? — кричал Кочубей. — Почему меня никто не охранял? Вы должны были знать, что мне угрожает опасность.
— Товарищ, если левой рукой играешь одни гаммы, а правой — другие… — услышал Сол низкий спокойный голос.
— То невозможно сказать, какая это тональность — мажор или минор! Любой школьник знает это… Но, черт побери, какое это имеет отношение?..
— Левая и правая руки каждая ведут свою мелодию. Если бы вы знали о моих планах, вам бы не удалось сыграть свою роль убедительно и заманить Ромула в ловушку. Сейчас, пожалуйста, перестаньте кричать, или, быть может, вы предпочитаете играть на скрипке в Ходейде в Йемене?
Сол чуть-чуть приоткрыл глаза и успел увидеть побледневшее лицо Кочубея.
— Расслабьтесь, Виктор, — произнес все тот же спокойный голос. — Я дам вам прекрасное теплое пальто и посажу на скоростной экспресс в Париж.
Сол сумел разглядеть между черной кожаной тирольской шляпой и высоко поднятым воротником зеленого пальто лицо, похожее на хорька.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103