У меня нет времени, и я не могу повторять свой вопрос.
— Кто вы?
— Мы спорили между собой, применять лекарство или нет, — начал Сол, игнорируя вопрос.
— Мы?
— …Но вы слишком стары. Мы побоялись, что напряжение может убить вас.
— Очень мило с вашей стороны.
— Мы обсуждали пытки, но и здесь все упирается в вашу старость. Вы можете умереть до того, как скажете, что мы хотим узнать.
— Зачем прибегать к таким крайностям? Быть может, а расскажу вам все добровольно.
— Едва ли. К тому же, как проверить, правда это или ложь. — Сол взял со скамьи ножницы. — В конце концов мы решили уговорить вас. — Он подошел к грядке с розами, посмотрел на призовые ленты и срезал драгоценную карликовую розу “Желтая принцесса”.
Лэндиш покачнулся и застонал.
— Эта роза…
— Бесценна. Конечно, но у вас еще остается четыре экземпляра. Вон та алая “Слеза” встречается значительно реже.
— Нет!
Сол щелкнул ножницами, и роза упала на почетную ленту победителя.
Лэндиш ухватился за стол, чтобы не упасть.
— Вы что, с ума сошли? Вы что, не понимаете…
— Я убиваю ваших детей? Какая красивая розовая “Афродита”. Прекрасный цветок. Безупречный. Сколько времени ушло, чтобы вырастить такое совершенство? Два года? Пять? — Сол перерезал стебель посередине, и лепестки “Афродиты” упали на почетный вымпел.
Лэндиш схватился за сердце, его глаза в ужасе расширились.
— Я вас предупредил, что буду спрашивать только раз Элиот?
Лэндиш смотрел с открытым ртом на мертвые цветы. В его глазах стояли слезы.
— Что Элиот?
— Он работает на Советы?
— О чем вы говорите?
Сол срезал “Божий дар”, ярко-пурпурного цвета, которого, говорят, в природе быть не может.
— Остановитесь! — воскликнул Лэндиш.
— Он агент, а вы его курьер?
— Нет! Да! Я не знаю!
— Что, черт побери, это означает? Верно, я доставлял послания, но это было десять лет назад. Я не уверен, что он вражеский агент.
— Тогда почему КГБ поддерживало с ним контакт?
— Не имею ни малей…
Сол направился к шедевру лэндишевской коллекции — “Предвестнице радости”, розе невероятно голубого цвета.
— Элиот ошибался. Он сказал мне, в Денвере, что ни одна роза не может быть такой голубой.
— Не надо!
Сол поднял ножницы и поднес их к стеблю. Лезвия ярко сверкнули.
— Если он не вражеский агент, то кто? Что было в посланиях?
— Я не читал их.
Сол начал медленно сжимать ручки ножниц.
— Это правда!
— С каких это пор МИ—6 стало мальчиком на побегушках у ЦРУ?
— Мы оказали услугу Элиоту! — Лэндиш посмотрел на погибшие розы, потом на Сола и испуганно сглотнул. — Клянусь! Он попросил меня быть посредником.
— Говорите тише.
— Послушайте меня, — весь дрожа шептал Лэндиш. — Элиот сказал, что там имя шпиона из Управления, но источник информации боялся и требовал дать курьера, которому мог бы доверять. Так как я знал такого курьера, на меня пал выбор.
— И вы поверили в это?
— Он мой друг. — Лэндиш яростно взмахнул рукой. — Наши ведомства часто сотрудничали. Если вы хотите узнать, что было в посланиях, спросите человека, который передавал их мне.
— Конечно. Нужно только сесть на самолет в Москву и…
— Нет. Он значительно ближе.
— Где?
— В Париже. Он работает в советском посольстве.
— Вы лжете. — Сол срезал один листик.
— Не лгу! Неужели вы не понимаете, какое это нежное создание? Даже один листик может…
— Тогда вам придется привести доказательства в подтверждение сказанного вами, потому что я собираюсь срезать второй.
— Это единственный в мире экземпляр.
Сол нацелился ножницами на черенок листика.
— Виктор Петрович Кочубей.
— Ну и что дальше?
— Он их атташе по вопросам культуры. Организует гастроли советских оркестров и танцевальных ансамблей во Франции.
Прекрасный скрипач, иногда сам совершает гастрольные поездки, как исполнитель.
— Он, разумеется, агент КГБ?
— Он отрекся от коммунизма, — ответил Лэндиш, разведя руки в стороны. — Пятнадцать лет назад он пытался бежать на Запад, но его схватили. Было очевидно, что он попробует вновь бежать при первой же возможности. Советы пошли на компромисс и разрешили ему жить в Париже при условии, что он будет использовать свой талант на благо Родины. Дети Кочубея остались в Москве. Там они прекрасно устроены: хорошая работа, отличные квартиры. Ему ясно сказали, что их благополучие будет зависеть от его поведения.
— Вы не ответили на мой вопрос. Он из КГБ?
— Конечно. Попытка бегства была разыграна, но цель-то достигнута. Сейчас у него превосходное прикрытие.
— Готов держать пари, вы часто ходите на его концерты.
— Сейчас уже не так часто. — Лэндиш пожал плечами и испуганно посмотрел на розы. — Однако десять лет назад мне было совсем не трудно тайно встречаться с ним. Мы говорили с ним о прекрасной русской музыке, и он передавал мне послания. Однажды я тоже передал ему одно. Но они все были запечатаны. Я никогда их не читал. Если вы хотите узнать, что в них, вы должны поговорить с Кочубеем.
Нацелив лезвия ножниц на стебель бледно-голубой розы, Сол пристально посмотрел на Лэндиша.
— Я рассказал вам все, что знаю, — печально произнес Лэндиш. — Я понимаю, что вы должны убить меня, чтобы я не смог его предупредить, но умоляю вас не трогать розы.
— А если вы лжете? Если вашей информации грош цена?
— Какие гарантии вам нужны?
— Никаких. Если вы будете мертвы, я не смогу вам отомстить. Какой тогда смысл уничтожать другие розы? Мертвецу все равно.
— Значит, мы договорились?
— Нет. Вы поедете со мной. Если я узнаю, что вы солгали, то увидите, собственными глазами, что могут сделать с теплицей бензин и спичка. Подумайте об этом по дороге. Может, еще что-нибудь вспомните.
— Вам никогда не вывезти меня через ворота мимо охраны.
— А я и не собираюсь это делать. Мы уйдем моим путем. Через стену.
— Разве я похож на альпиниста? — Лэндиш невесело усмехнулся.
— Мы поднимем вас.
— У меня слишком хрупкие кости.
— Хорошо, подъема не будет.
— Тогда как? Это невозможно.
Сол кивнул в сторону угла.
— Все просто.
— Что?
— Мы воспользуемся той лестницей.
15
На фоне открытого окна тихо шевелились шторы. Крис посмотрел на серое небо и глубоко вдохнул соленый воздух. Поежился от сырости. Сердитый ветер вздымал волны Канала.
— Я поеду вместо тебя, — с тревогой в голосе сказал он.
— Нет, — возразил Сол. — Мы же договорились, что один из нас останется здесь с Лэндишем, а двое поедут к Кочубею. Мы вытащили карты, чтобы решить, кто поедет, а кто останется. Ты вытащил самую маленькую, значит, тебе и оставаться.
— Но я не хочу.
— Тебе захотелось стать героем?
— Конечно, нет.
— Тогда в чем дело? Не могу поверить в то, что все дело в Эрике. — Сол повернулся к Эрике, — она привязывала Лэндиша к стулу. — Не обижайся. Я знаю, у тебя замечательное чувство юмора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
— Кто вы?
— Мы спорили между собой, применять лекарство или нет, — начал Сол, игнорируя вопрос.
— Мы?
— …Но вы слишком стары. Мы побоялись, что напряжение может убить вас.
— Очень мило с вашей стороны.
— Мы обсуждали пытки, но и здесь все упирается в вашу старость. Вы можете умереть до того, как скажете, что мы хотим узнать.
— Зачем прибегать к таким крайностям? Быть может, а расскажу вам все добровольно.
— Едва ли. К тому же, как проверить, правда это или ложь. — Сол взял со скамьи ножницы. — В конце концов мы решили уговорить вас. — Он подошел к грядке с розами, посмотрел на призовые ленты и срезал драгоценную карликовую розу “Желтая принцесса”.
Лэндиш покачнулся и застонал.
— Эта роза…
— Бесценна. Конечно, но у вас еще остается четыре экземпляра. Вон та алая “Слеза” встречается значительно реже.
— Нет!
Сол щелкнул ножницами, и роза упала на почетную ленту победителя.
Лэндиш ухватился за стол, чтобы не упасть.
— Вы что, с ума сошли? Вы что, не понимаете…
— Я убиваю ваших детей? Какая красивая розовая “Афродита”. Прекрасный цветок. Безупречный. Сколько времени ушло, чтобы вырастить такое совершенство? Два года? Пять? — Сол перерезал стебель посередине, и лепестки “Афродиты” упали на почетный вымпел.
Лэндиш схватился за сердце, его глаза в ужасе расширились.
— Я вас предупредил, что буду спрашивать только раз Элиот?
Лэндиш смотрел с открытым ртом на мертвые цветы. В его глазах стояли слезы.
— Что Элиот?
— Он работает на Советы?
— О чем вы говорите?
Сол срезал “Божий дар”, ярко-пурпурного цвета, которого, говорят, в природе быть не может.
— Остановитесь! — воскликнул Лэндиш.
— Он агент, а вы его курьер?
— Нет! Да! Я не знаю!
— Что, черт побери, это означает? Верно, я доставлял послания, но это было десять лет назад. Я не уверен, что он вражеский агент.
— Тогда почему КГБ поддерживало с ним контакт?
— Не имею ни малей…
Сол направился к шедевру лэндишевской коллекции — “Предвестнице радости”, розе невероятно голубого цвета.
— Элиот ошибался. Он сказал мне, в Денвере, что ни одна роза не может быть такой голубой.
— Не надо!
Сол поднял ножницы и поднес их к стеблю. Лезвия ярко сверкнули.
— Если он не вражеский агент, то кто? Что было в посланиях?
— Я не читал их.
Сол начал медленно сжимать ручки ножниц.
— Это правда!
— С каких это пор МИ—6 стало мальчиком на побегушках у ЦРУ?
— Мы оказали услугу Элиоту! — Лэндиш посмотрел на погибшие розы, потом на Сола и испуганно сглотнул. — Клянусь! Он попросил меня быть посредником.
— Говорите тише.
— Послушайте меня, — весь дрожа шептал Лэндиш. — Элиот сказал, что там имя шпиона из Управления, но источник информации боялся и требовал дать курьера, которому мог бы доверять. Так как я знал такого курьера, на меня пал выбор.
— И вы поверили в это?
— Он мой друг. — Лэндиш яростно взмахнул рукой. — Наши ведомства часто сотрудничали. Если вы хотите узнать, что было в посланиях, спросите человека, который передавал их мне.
— Конечно. Нужно только сесть на самолет в Москву и…
— Нет. Он значительно ближе.
— Где?
— В Париже. Он работает в советском посольстве.
— Вы лжете. — Сол срезал один листик.
— Не лгу! Неужели вы не понимаете, какое это нежное создание? Даже один листик может…
— Тогда вам придется привести доказательства в подтверждение сказанного вами, потому что я собираюсь срезать второй.
— Это единственный в мире экземпляр.
Сол нацелился ножницами на черенок листика.
— Виктор Петрович Кочубей.
— Ну и что дальше?
— Он их атташе по вопросам культуры. Организует гастроли советских оркестров и танцевальных ансамблей во Франции.
Прекрасный скрипач, иногда сам совершает гастрольные поездки, как исполнитель.
— Он, разумеется, агент КГБ?
— Он отрекся от коммунизма, — ответил Лэндиш, разведя руки в стороны. — Пятнадцать лет назад он пытался бежать на Запад, но его схватили. Было очевидно, что он попробует вновь бежать при первой же возможности. Советы пошли на компромисс и разрешили ему жить в Париже при условии, что он будет использовать свой талант на благо Родины. Дети Кочубея остались в Москве. Там они прекрасно устроены: хорошая работа, отличные квартиры. Ему ясно сказали, что их благополучие будет зависеть от его поведения.
— Вы не ответили на мой вопрос. Он из КГБ?
— Конечно. Попытка бегства была разыграна, но цель-то достигнута. Сейчас у него превосходное прикрытие.
— Готов держать пари, вы часто ходите на его концерты.
— Сейчас уже не так часто. — Лэндиш пожал плечами и испуганно посмотрел на розы. — Однако десять лет назад мне было совсем не трудно тайно встречаться с ним. Мы говорили с ним о прекрасной русской музыке, и он передавал мне послания. Однажды я тоже передал ему одно. Но они все были запечатаны. Я никогда их не читал. Если вы хотите узнать, что в них, вы должны поговорить с Кочубеем.
Нацелив лезвия ножниц на стебель бледно-голубой розы, Сол пристально посмотрел на Лэндиша.
— Я рассказал вам все, что знаю, — печально произнес Лэндиш. — Я понимаю, что вы должны убить меня, чтобы я не смог его предупредить, но умоляю вас не трогать розы.
— А если вы лжете? Если вашей информации грош цена?
— Какие гарантии вам нужны?
— Никаких. Если вы будете мертвы, я не смогу вам отомстить. Какой тогда смысл уничтожать другие розы? Мертвецу все равно.
— Значит, мы договорились?
— Нет. Вы поедете со мной. Если я узнаю, что вы солгали, то увидите, собственными глазами, что могут сделать с теплицей бензин и спичка. Подумайте об этом по дороге. Может, еще что-нибудь вспомните.
— Вам никогда не вывезти меня через ворота мимо охраны.
— А я и не собираюсь это делать. Мы уйдем моим путем. Через стену.
— Разве я похож на альпиниста? — Лэндиш невесело усмехнулся.
— Мы поднимем вас.
— У меня слишком хрупкие кости.
— Хорошо, подъема не будет.
— Тогда как? Это невозможно.
Сол кивнул в сторону угла.
— Все просто.
— Что?
— Мы воспользуемся той лестницей.
15
На фоне открытого окна тихо шевелились шторы. Крис посмотрел на серое небо и глубоко вдохнул соленый воздух. Поежился от сырости. Сердитый ветер вздымал волны Канала.
— Я поеду вместо тебя, — с тревогой в голосе сказал он.
— Нет, — возразил Сол. — Мы же договорились, что один из нас останется здесь с Лэндишем, а двое поедут к Кочубею. Мы вытащили карты, чтобы решить, кто поедет, а кто останется. Ты вытащил самую маленькую, значит, тебе и оставаться.
— Но я не хочу.
— Тебе захотелось стать героем?
— Конечно, нет.
— Тогда в чем дело? Не могу поверить в то, что все дело в Эрике. — Сол повернулся к Эрике, — она привязывала Лэндиша к стулу. — Не обижайся. Я знаю, у тебя замечательное чувство юмора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103