Но Палома опять ошиблась в нем. Он так и не понял, что его поддразнивают. Он воспринял ее объяснения как знак того, что победа на его стороне. Ведь он пригрозил ей, чтобы она не проговорилась, и вот она придумала какое-то объяснение. Хо чувствовал, что другие люди опять находятся в его власти: и приятели, чье уважение он успешно вернул, и Палома, которая, должно быть, боится его.
Хо подошел, обнял Палому — отвернув голову и с той же нежностью, с какой он бы обнял прокаженного, — и сказал, что очень за нее беспокоился.
Миранда почувствовала, что между детьми есть какое-то напряжение. Она почти ощущала поток неприязни, идущий от одного к другому. Она понимала, что они не говорят ничего напрямую, но обмениваются какими-то тайными знаками, означающими враждебность. Она тревожилась, но ничего не могла поделать, поэтому просто притворилась, что чувствует необыкновенное облегчение оттого, что все снова дома, в целости и сохранности.
От беспокойства ее совсем отвлекло появление соседей, которые пришли, чтобы пожурить Палому за то, что она доставила матери столько волнений, а Миранду — за то, что она беспокоится по пустякам. «Вот видишь, — трещали они, — мы же говорили, что все будет хорошо». Миранда восприняла это как выговор и тоже стала бранить дочь за позднее возвращение. На самом деле она хотела сказать следующее: «Как ты могла поставить меня в такое дурацкое положение перед знакомыми?» Палома прекрасно все понимала, поэтому извинилась и подтвердила, что, мол, конечно, она была в опасности и это большая удача, что ей удалось вернуться домой невредимой, — только для того, чтобы оправдать беспокойство матери и дать ей повод посудачить с соседями.
А все это время Хо сидел в углу, раскачиваясь на стуле, и улыбался.
12
Наутро Палома не стала навещать свою подводную гору. Она сказала Миранде, что случившееся накануне сильно напугало ее и она решила следующие один или два дня оставаться на острове и помочь матери со стиркой и по хозяйству. Миранда была очень рада. Это означало, что Палома сама сможет поведать соседским женщинам, какое это чудо, что она осталась в живых, и тогда никто уже не сможет обвинить Миранду в том, что она все преувеличивала, и все убедятся, что у нее были веские основания для беспокойства.
Миранда надеялась, что это также означает, что, возможно, Палома переросла свою девическую влюбленность в море и начнет наконец признавать и принимать более традиционное положение вещей.
Истинной же причиной, почему Палома решила остаться на суше, было то, что она предчувствовала: если она вернется к подводной горе и снова увидит, чем заняты Хо с дружками, она не сможет держать рот закрытым. А это наверняка приведет к новой стычке, и на сей раз кому-то действительно не поздоровится.
Она поднялась на холм у причала и стала наблюдать, как эти трое и другие рыбаки готовят свои лодки к выходу в море. До нее долетала большая часть того, о чем они говорили, остальное она домысливала, ведь разговор их не сильно менялся день ото дня. Так, девушка знала, что Хо ни за что не расскажет другим рыбакам, куда именно он направляется с Индио и Маноло. Хо тянул время и выжидал, пока остальные не отчалят от берега, притворяясь, что все его снасти перепутались.
Эгоизм брата слегка успокоил Палому: раз Хо понимает, что не в его интересах рассказывать всем на острове про ее подводную гору, значит, его жадность, по крайней мере, на какое-то время отложит массовое уничтожение животных.
Но ее очень обеспокоило, что Хо и Индио втащили на борт большую сеть со свинцовыми грузилами, предназначенную, очевидно, для того, чтобы дотянуться до самой вершины подводной горы.
Убедившись, что все остальные покинули причал, Хо завел мотор и направил лодку в открытое море. В тот момент он не знал точно, где находится гора, но был уверен, что теперь, когда у него нет помехи со стороны Па-ломы или других рыбаков и есть целый день впереди, он рано или поздно найдет ее. Он попросит одного из приятелей внимательно наблюдать через смотровой ящик, а сам будет бороздить большой участок моря вдоль и поперек, пока не проплывет над горой.
Благодаря поверхностным и донным течениям, а также передвижению обильных косяков мелкой рыбы и других маленьких тварей, скорее всего, Хо не сможет сразу причинить много вреда. Конечно, он забросит сеть, даст ей опуститься, но, возможно, вытащит только несколько отставших от стаи иглобрюхов. Большие косяки крупных каранксов или кабрио постоянно передвигаются с места на место в поисках пищи, и поймать их в тот момент, когда они проплывают рядом с подводной горой, можно только по случайности.
Однако рано или поздно это случится — если не в это утро, то к вечеру, если не сегодня, так завтра, ведь над горой проплывает огромное количество рыбных косяков. И даже если Хо, по незнанию, забросит сети в самом неподходящем месте в неподходящее время, все равно когда-нибудь он или его дружки заметят крупный косяк через свой смотровой ящик.
Палома глядела вдаль, пока кильватер от лодки брата не сравнялся с рябью на море и белый корпус ее не слился с отблеском солнечного света на воде.
Причал опустел, и теперь она сможет заняться починкой своей лодки, никого не потревожив. Палома отыскала куски брезента и несколько досок, вырезала из них подходящие по форме куски, которыми можно заделать дыру изнутри и снаружи. Она приколотила их на место и заделала щели смолой.
Затем она направилась в сторону дома.
Миранда металась по дому, как взволнованная птичка. Палома знала, что мать встревожена и нервничает, но при этом и радостно возбуждена — в общем, испытывает дюжину разных эмоций, каждой понемногу, и некоторые из них дополняют друг друга, а какие-то противоречат остальным, так что в целом в голове у нее царит сплошная неразбериха.
В основном Миранда была, конечно, счастлива, что дочь решила остаться с ней и заняться женской работой. Ей очень хотелось, чтобы Палома удачно провела день, поскольку она боялась, что в противном случае дочь немедленно вернется к своим морским похождениям — и на этот раз навсегда.
Миранде так хотелось вернуть себе дочь — и компаньона, которого забрал у нее Хобим, когда стал брать дочь с собой в море. Ей хотелось, чтобы она могла гордиться Паломой, гордиться тем, что та помогает матери в повседневной работе. Растить девочку для того, чтобы та делала женскую работу по дому, считалось в их обществе нормой и правильным воспитанием. Это вернуло бы Миранде положение нормального человека, кого бы общество приняло и с кем обращалось бы, как со всеми остальными. Ей очень хотелось похвастаться своей дочерью перед другими, словно та была символом ее собственных достижений. Но подспудно она опасалась, что Палома может сказать что-то такое, что будет встречено непониманием, и тогда Миранде придется еще труднее прежнего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54