– участливо спросила старушка. – Вы как будто привидение увидели. – И, понизив голос, сообщила доверительным шепотом: – Кстати, в этом доме они водятся.
У едва начавшей успокаиваться Скалли вновь пробудились нехорошие подозрения.
– Кто вы?
– Я здесь живу, если позволительно так выразиться, – несколько загадочно ответила старушка.
Что-то она темнит, подумала Скалли и снова подняла пистолет.
– Где мой напарник? – требовательно спросила она.
Старушка поджала губы:
– Так вы все-таки собираетесь меня застрелить?
– Вот тут, на этом самом месте, лежали два трупа! – нервно
выкрикнула Скалли.
– Наверное, это была злая шутка местных привидений, – пожала плечами старушка. Нет, точно, она сумасшедшая.
– Я не верю в привидения!
Полоумная старушенция неприятно захихикала. Скалли не выдержала, побежала к двери, распахнула ее – и едва не врезалась в кирпичную стену. Как же так?.. Не веря своим глазам, она потрогала стену рукой. Холодная, сырая, и раствор между кирпичами совсем свежий, словно стену сложили только что. Этого не может быть, подумала Скалли, я же прошла через эту дверь каких-нибудь десять минут назад. Этого просто не может быть…
Но это было.
Аккуратно прикрыв дверь, Скалли обернулась, растерянно посмотрела на старушку.
– И зачем вы сюда приехали? – спросила та.
– Это все мой напарник…
– Он верит в привидения?
Во что он только не верит…
– Да.
– А вы – нет?
– Нет.
– Бедняжка, – проговорила старушка сочувственно. – В ночь перед Рождеством гоняться за тем, во что даже не веришь. – Она сделала шаг навстречу Скалли, выпростав из-под накидки узкую, пергаментную ладонь, словно намеревалась погладить бедного агента ФБР по головке, утешить, приласкать…
– Не подходите ко мне! – взвизгнула Скалли, потрясая пистолетом.
Старушка остановилась.
– Знаете, ваше лицо – как открытая книга для меня, – сказала она, качая головой. – Я читаю на нем страх, неудовлетворенные желания и подсознательную тягу к одному человеку, который почти всегда рядом с вами. У вас с ним неразрывная, сверхъестественная связь…
– Что?!
– Быть может, вы и самой себе в этом не признаетесь, убеждаете себя, что это ваш дружеский долг, и отметаете прочь низкую истину. Но на самом деле, ваша единственная радость в жизни – доказать, что он неправ.
– Да откуда вы можете это знать? – возмутилась Скалли.
Вредная старушенция не ответила, но на губах у нее заиграла тонкая усмешка – что, милочка, не в бровь, а в глаз?
– И вовсе вы не живете в этом доме! – в запальчивости заявила Скалли. – Это не ваш дом!
– Если судить по тому, что со мной здесь обращаются как с прислугой, то – да, не мой, – сухо ответила старушка.
– А почему вся мебель в чехлах? – продолжала наступать Скалли.
– Мы делаем ремонт, – нашлась старушка.
– А где рождественская елка?
– Мы не празднуем Рождество. Мы евреи.
За спиной – опять за спиной! – проскрипела дверь.
Обернувшись, Скалли узрела старика в темном пальто и шляпе с опущенными полями. Видимо, для него, как и для Дэвида Копперфильда, кирпичные стены не были серьезной преградой.
– Ни с места! Иначе буду стрелять! – Скалли вертелась волчком, наводя пистолет то на старика, то на старушку. – Ни с места, слышите!
– По-моему, мы их заинтриговали, – с довольной улыбкой сказал старик подруге дней своих суровых. Старушка, тоже улыбаясь, покивала в ответ.
– Где Малдер? – требовательно спросила Скалли у старика.
– Малдер? – переспросил старик. – Значит, так зовут этого несчастного молодого человека?
Скалли насторожило определение «несчастный».
– Где он?
– Скоро он к нам присоединится, – пообещал старик.
Старушка за спиной Скалли снова захихикала – вылитая Момби, злая колдунья из страны Оз.
– Встаньте вон туда, вы оба! – распорядилась Скалли, указывая пистолетом на середину комнаты. – Встаньте, кому говорят!
Пожилая парочка подчинилась, хотя и с явным неудовольствием.
– Вы не имеете права. Я буду жаловаться. У меня есть друзья в Лиге защиты прав человека. – Старик гневно погрозил пальцем Скалли. Старушка прижалась к его груди, он обнял ее, успокаивающе погладил по спине.
– Руки вверх! – приказала Скалли.
Они помедлили, переглянувшись, и исполнили приказание.
Боже мой, подумала Скалли. Бедная женщина.
Когда старушка подняла руки, полы ее накидки разошлись,
открыв взгляду Скалли страшную рану. Похоже, старушке выстрелили прямо в сердце, в упор, из револьвера сорок пятого калибра. Старого сорок пятого, с мягкими свинцовыми пулями, от которых остаются раны хуже, чем от разрывных.
Но человек, которому выстрелили в сердце, должен быть… мертв?
Старушка смотрела на Скалли с печальной улыбкой.
Плохо понимая, что делает, дрожащей рукой Скалли потянулась к старику, сняла с него шляпу…
И, увидев люстру сквозь дырку в его голове, лишилась чувств.
– До чего мы докатились, – сокрушенно проговорил старик. – До низкопробного шарлатанства. – Он подобрал с пола шляпу и прикрыл свою простреленную голову. – А ведь как замечательно все начиналось…
– Бывало, мы годами сводили их с ума, – мечтательно произнесла старушка. – А теперь в нашем распоряжении только одна ночь.
– Все равно, нельзя так давить на психику. Когда мы в последний раз преследовали людей?
– Когда совершали двойное убийство. До того, как над домом нависло проклятие.
Старик досадливо поморщился:
– Мне надоел этот дилетантизм. Детский сад какой-то.
Старушка взяла его за отвороты пальто и встряхнула с силой, неожиданной для таких хрупких ручек.
– Если мы не будем стараться, нас вычеркнут из всех туристических справочников. И так в прошлом году ни одна живая душа не заглянула.
– Ну почему ты выбрала Сочельник? – вопросил старик. – Почему не Хэллоуин?
– В Хэллоуин никто не страдает от одиночества, – резонно ответила старушка. И добавила со значением: – А Рождество бывает раз в году.
Старик ностальгически улыбнулся, припомнив кое-что из дней минувших, кивнул:
– Да, ты права. – Скосив глаза вниз, задумчиво сказал: – Эти двое и впрямь какие-то неприкаянные. Стоит показать им, что такое настоящее рождественское одиночество.
– О да, – сказала старушка, обворожительно улыбнувшись своему кавалеру. – Теперь я верю, что скоро святки.
Люстра погасла, и комната опять погрузилась во тьму. Пронзительная вспышка молнии высветила две крепко обнявшиеся фигуры. Сквозь раскаты грома послышался жуткий смех.
Ну и черт с ней, с этой дверью, решил Малдер. Стена там кирпичная, подумаешь. В конце концов, можно подняться на галерею. Вот только лестница куда-то пропала.
Ладно, раз нет лестницы, воспользуемся тем, что есть. Малдер прошелся по комнате, подыскивая предмет обстановки, который мог бы лестницу заменить.
1 2 3 4 5 6 7 8
У едва начавшей успокаиваться Скалли вновь пробудились нехорошие подозрения.
– Кто вы?
– Я здесь живу, если позволительно так выразиться, – несколько загадочно ответила старушка.
Что-то она темнит, подумала Скалли и снова подняла пистолет.
– Где мой напарник? – требовательно спросила она.
Старушка поджала губы:
– Так вы все-таки собираетесь меня застрелить?
– Вот тут, на этом самом месте, лежали два трупа! – нервно
выкрикнула Скалли.
– Наверное, это была злая шутка местных привидений, – пожала плечами старушка. Нет, точно, она сумасшедшая.
– Я не верю в привидения!
Полоумная старушенция неприятно захихикала. Скалли не выдержала, побежала к двери, распахнула ее – и едва не врезалась в кирпичную стену. Как же так?.. Не веря своим глазам, она потрогала стену рукой. Холодная, сырая, и раствор между кирпичами совсем свежий, словно стену сложили только что. Этого не может быть, подумала Скалли, я же прошла через эту дверь каких-нибудь десять минут назад. Этого просто не может быть…
Но это было.
Аккуратно прикрыв дверь, Скалли обернулась, растерянно посмотрела на старушку.
– И зачем вы сюда приехали? – спросила та.
– Это все мой напарник…
– Он верит в привидения?
Во что он только не верит…
– Да.
– А вы – нет?
– Нет.
– Бедняжка, – проговорила старушка сочувственно. – В ночь перед Рождеством гоняться за тем, во что даже не веришь. – Она сделала шаг навстречу Скалли, выпростав из-под накидки узкую, пергаментную ладонь, словно намеревалась погладить бедного агента ФБР по головке, утешить, приласкать…
– Не подходите ко мне! – взвизгнула Скалли, потрясая пистолетом.
Старушка остановилась.
– Знаете, ваше лицо – как открытая книга для меня, – сказала она, качая головой. – Я читаю на нем страх, неудовлетворенные желания и подсознательную тягу к одному человеку, который почти всегда рядом с вами. У вас с ним неразрывная, сверхъестественная связь…
– Что?!
– Быть может, вы и самой себе в этом не признаетесь, убеждаете себя, что это ваш дружеский долг, и отметаете прочь низкую истину. Но на самом деле, ваша единственная радость в жизни – доказать, что он неправ.
– Да откуда вы можете это знать? – возмутилась Скалли.
Вредная старушенция не ответила, но на губах у нее заиграла тонкая усмешка – что, милочка, не в бровь, а в глаз?
– И вовсе вы не живете в этом доме! – в запальчивости заявила Скалли. – Это не ваш дом!
– Если судить по тому, что со мной здесь обращаются как с прислугой, то – да, не мой, – сухо ответила старушка.
– А почему вся мебель в чехлах? – продолжала наступать Скалли.
– Мы делаем ремонт, – нашлась старушка.
– А где рождественская елка?
– Мы не празднуем Рождество. Мы евреи.
За спиной – опять за спиной! – проскрипела дверь.
Обернувшись, Скалли узрела старика в темном пальто и шляпе с опущенными полями. Видимо, для него, как и для Дэвида Копперфильда, кирпичные стены не были серьезной преградой.
– Ни с места! Иначе буду стрелять! – Скалли вертелась волчком, наводя пистолет то на старика, то на старушку. – Ни с места, слышите!
– По-моему, мы их заинтриговали, – с довольной улыбкой сказал старик подруге дней своих суровых. Старушка, тоже улыбаясь, покивала в ответ.
– Где Малдер? – требовательно спросила Скалли у старика.
– Малдер? – переспросил старик. – Значит, так зовут этого несчастного молодого человека?
Скалли насторожило определение «несчастный».
– Где он?
– Скоро он к нам присоединится, – пообещал старик.
Старушка за спиной Скалли снова захихикала – вылитая Момби, злая колдунья из страны Оз.
– Встаньте вон туда, вы оба! – распорядилась Скалли, указывая пистолетом на середину комнаты. – Встаньте, кому говорят!
Пожилая парочка подчинилась, хотя и с явным неудовольствием.
– Вы не имеете права. Я буду жаловаться. У меня есть друзья в Лиге защиты прав человека. – Старик гневно погрозил пальцем Скалли. Старушка прижалась к его груди, он обнял ее, успокаивающе погладил по спине.
– Руки вверх! – приказала Скалли.
Они помедлили, переглянувшись, и исполнили приказание.
Боже мой, подумала Скалли. Бедная женщина.
Когда старушка подняла руки, полы ее накидки разошлись,
открыв взгляду Скалли страшную рану. Похоже, старушке выстрелили прямо в сердце, в упор, из револьвера сорок пятого калибра. Старого сорок пятого, с мягкими свинцовыми пулями, от которых остаются раны хуже, чем от разрывных.
Но человек, которому выстрелили в сердце, должен быть… мертв?
Старушка смотрела на Скалли с печальной улыбкой.
Плохо понимая, что делает, дрожащей рукой Скалли потянулась к старику, сняла с него шляпу…
И, увидев люстру сквозь дырку в его голове, лишилась чувств.
– До чего мы докатились, – сокрушенно проговорил старик. – До низкопробного шарлатанства. – Он подобрал с пола шляпу и прикрыл свою простреленную голову. – А ведь как замечательно все начиналось…
– Бывало, мы годами сводили их с ума, – мечтательно произнесла старушка. – А теперь в нашем распоряжении только одна ночь.
– Все равно, нельзя так давить на психику. Когда мы в последний раз преследовали людей?
– Когда совершали двойное убийство. До того, как над домом нависло проклятие.
Старик досадливо поморщился:
– Мне надоел этот дилетантизм. Детский сад какой-то.
Старушка взяла его за отвороты пальто и встряхнула с силой, неожиданной для таких хрупких ручек.
– Если мы не будем стараться, нас вычеркнут из всех туристических справочников. И так в прошлом году ни одна живая душа не заглянула.
– Ну почему ты выбрала Сочельник? – вопросил старик. – Почему не Хэллоуин?
– В Хэллоуин никто не страдает от одиночества, – резонно ответила старушка. И добавила со значением: – А Рождество бывает раз в году.
Старик ностальгически улыбнулся, припомнив кое-что из дней минувших, кивнул:
– Да, ты права. – Скосив глаза вниз, задумчиво сказал: – Эти двое и впрямь какие-то неприкаянные. Стоит показать им, что такое настоящее рождественское одиночество.
– О да, – сказала старушка, обворожительно улыбнувшись своему кавалеру. – Теперь я верю, что скоро святки.
Люстра погасла, и комната опять погрузилась во тьму. Пронзительная вспышка молнии высветила две крепко обнявшиеся фигуры. Сквозь раскаты грома послышался жуткий смех.
Ну и черт с ней, с этой дверью, решил Малдер. Стена там кирпичная, подумаешь. В конце концов, можно подняться на галерею. Вот только лестница куда-то пропала.
Ладно, раз нет лестницы, воспользуемся тем, что есть. Малдер прошелся по комнате, подыскивая предмет обстановки, который мог бы лестницу заменить.
1 2 3 4 5 6 7 8