! Как вы?!
— Во-первых, это и есть нюанс. Во-вторых, я не убийца.
— Убийца!
— Я селекционер. Вот сейчас селекционирую цветочки. Заметьте, не втаптываю их в грязь, не срезаю под корень, не морю голодом, а приближаю их к идеалу. Селекционеру, как и хирургу, иногда приходится делать пациенту больно, чтобы потом ему было хорошо. Вам понравились мои цветочки?
— Пациент сам приходит к врачу лечиться!
— Когда знает о своей болезни. Или хотя бы подозревает. Более я ничего не скажу. Вы утомили меня… О, извините, дорогая фройляйн, к вам это не относится… Но я действительно несколько утомился после вчерашнего.
— После вчерашнего?
— Отмечал годовщину одного из самых выдающихся деятелей Истории. Истории с большой буквы, молодые люди. 21 апреля, м-да…
— Как же, как же!
— О, дорогая фройляйн, знаете, о ком я?
— Представления не имею. Но некий господин тоже считает эту дату достойной всяческого отмечания. Такой… пожилой господин. Где-то ваших лет. Но потщедушней. Такой… ходячий скелет.
— Нопфлер?
— Вы сами назвали.
— Старый пердун!
— О?
— Не оскорбление, дорогая фройляйн. Определение. Старый пердун!
— Разве вы не вместе вчера праздновали?
— Я давно один, дорогая фройляйн. Совсем один, совсем один… А когда вы, извините за нескромный вопрос, виделись с этим пожилым господином?
— Нескромный вопрос, мистер Клемпер.
— Еще раз извините, дорогая фройляйн. Старый пердун!.. Ну-с, молодые люди, пора и честь знать.
— Ага! Все-таки пора?!
— Мистер Молдер?
— Знать честь!
— Опять вы за свое, молодой человек…
— Нет. Прошу понять меня правильно, но… Мистер Клемпер, если честь для вас не пустой звук, ответьте на последний вопрос — не общий, но частный.
— Честь для меня не пустой звук.
— Тогда… Вот — фотография. Это ведь вы? Рядом с моим отцом? Где была сделана фотография? Где находится ангар, который позади вас?
— И всего-то?! В Западной Вирджинии. Горнодобывающая компания — ангар ей и принадлежит… принадлежал. Но не только и не столько ей.
— Не договариваете?
— Напротив, сказал более, чем следовало. Только из давних дружеских чувств к вашему отцу, мистер Молдер, и из чувства внезапной приязни к вашей даме. Остальное вы способны выяснить самостоятельно. Правду или истину — на выбор. Если, конечно, у вас получится проникнуть в ангар…
— Мистер Клемпер?
— Вам известно трансцендентное число Непера, молодой человек? Основание натуральных логарифмов?
— Я гуманитарий.
— Ваш отец был настоящим гением точных наук!
— Потому я их и на дух не выношу. На детях гениев природа отдыхает.
— А вы, дорогая фройляйн?
— Мне известно.
— Не перестаете меня приятно удивлять, дорогая фройляйн!
— Эй, старичок! Не забывайся мне тут!
— А что я сказал, молодой человек? Какой он у вас горячий, дорогая фройляйн! Чингачгук! Бо-о-олыной змей!
— Пошли отсюда, Скалли! Не видишь, он нам голову морочит!
— Погоди, Молдер! Мистер Клемпер, что про основание натуральных логарифмов?
— Пошли, сказал! Он тебе сейчас и про число «пи» начнет заливать! Пошли, ну!
— Прощайте, дорогая фройляйн. Цветочек на память? Минутку, я выберу лучший из коллекции!
— Засунь его себе в задницу! Доктор, это — вам!.. Ну ты идешь или как?!
— Погоди, Молдер! Цветочек же!
— Скалли!!!
— Иду, иду…
Она, Скалли, идет. И он, Молдер, идет.
…А философствующий грузный отставной наци Виктор Клемпер остается — с цветочком в руке. Картинка маслом. Нет, акварелью. Трогательная картинка — одинокий старец со свежей сорванной орхидеей в руке.
В традициях контраста надо б ему, стоило гостям удалиться из поля зрения, швырнуть цветочек на пол и зверски топтать, приговаривая «А землю отдайте фермерам!» Но добропорядочный владелец оранжереи «Виктория» не изверг какой-нибудь. Он садовником родился и садовником умрет. Селекционер он! Потому сорванную орхидею надлежит любовно поставить в сосуд с отстоявшейся водой, сахара и соли добавить по вкусу и — пусть стоит.
А вот кого надо б зверски топтать или хотя бы побольнее пнуть, так это некоего пожилого…
Надо ли?
А надо!
Смысл?
А захотелось! Зверски захотелось! Мы старики, но дух наш молод! Прямо сейчас! Прямо из оранжереи! Пусть по телефону, но пнуть!
— Алло!
— Алло?
— Это Клемпер.
— О, Виктор! С прошедшим тебя!
— И тебя также.
— Отмечал?
— Как и ты.
— Голова в порядке?
— Побаливает.
— И у меня. Да-а, годы, годы… Давно не виделись, старина!
— Что характерно — и не хочется.
— То есть? То есть, Виктор?! У тебя что-нибудь случилось?
— Случилось. Но — у тебя.
— То есть? Виктор?!
— Мне только что был нанесен визит.
— То есть? Виктор?!
— Очень милая фройляйн. Вылитая Лиза в молодости, моя Лиза. Бедная Лиза…
— Бедная Лиза, бедная, Виктор. Но… ты же похоронил ее тридцать лет назад, Виктор!
— Да. Видишь ли, пришлось. Дело в том, что она умерла.
— Я знаю, Виктор, я помню. Я скорблю вместе с тобой. Она была нашим ценным сотрудником и твоей верной подругой. Но, Виктор, ты же знаешь, это был несчастный случай. Защитная маска прилегала неплотно, а цианиды не щадят ни своих, ни чужих. Помню и скорблю вместе, старина.
— У нее были такие глаза…
— О, да! У нее были такие глаза, старина!
— Такие же, как у бедной Лизы…
— Постой! Ты про кого?!
— Про очень милую фройляйн. Вылитая Лиза в молодости, моя Лиза.
— Постой! Дай сообразить. Ее зовут… Скалли? Ну такая… с глазами. И носом.
— Пердун ты! Старый пердун!
— Ви-иктор!
— Старый пердун!
— Но почему, почему?!
— На месте ее кавалера мог быть я, если бы не ты.
— Постой! Ее кавалера? Кавалера Лизы, бедной нашей Лизы?
— Кавалера очень милой фройляйн, старый пердун!
— Эта… Скалли была не одна?
— Она была с кавалером, старый пердун! И каким кавалером! Так что тебе ничего не светит, старый пердун!
— Постой! Имя кавалера?! Виктор, очень важно! Имя?!
— Чингачгук Большой Змей.
— Вик-тор?!
— Сын одного нашего старинного коллеги.
— Молдер?!
— Ты знал, ты не мог догадаться! Так вот, эта очень милая фройляйн…
— Постой! Молдер был с ней?! Фокс Молдер?! Живой?
— Живой такой, веселый. Как ты и я.
— Мне, Виктор, не до веселья.
— Твои проблемы. Так вот эта очень милая фройляйн…
— Постой! Что ты ему… что ты им сказал?!
— Что ты старый пердун!
— Более ничего?
— Чего же более! Знаешь, они со мной согласились.
— Постой! И ты мне звонишь чтобы… чтобы что?!
— Я тебе звоню. Чего же более? Что я хочу тебе сказать… Теперь, я знаю, в твоей воле меня примерно наказать. Но ты, старый пердун, ко мне и к несчастной доле моей бедной-бедной Лизе хоть каплю жалости храня… Хотя откуда в тебе взяться жалости, старый-старый ты пердун! Большего наказания, чем я сегодня получил, когда бедная Лиза реинкарнировалась в образе очень милой фройляйн Скалли… Короче, старый ты пердун!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
— Во-первых, это и есть нюанс. Во-вторых, я не убийца.
— Убийца!
— Я селекционер. Вот сейчас селекционирую цветочки. Заметьте, не втаптываю их в грязь, не срезаю под корень, не морю голодом, а приближаю их к идеалу. Селекционеру, как и хирургу, иногда приходится делать пациенту больно, чтобы потом ему было хорошо. Вам понравились мои цветочки?
— Пациент сам приходит к врачу лечиться!
— Когда знает о своей болезни. Или хотя бы подозревает. Более я ничего не скажу. Вы утомили меня… О, извините, дорогая фройляйн, к вам это не относится… Но я действительно несколько утомился после вчерашнего.
— После вчерашнего?
— Отмечал годовщину одного из самых выдающихся деятелей Истории. Истории с большой буквы, молодые люди. 21 апреля, м-да…
— Как же, как же!
— О, дорогая фройляйн, знаете, о ком я?
— Представления не имею. Но некий господин тоже считает эту дату достойной всяческого отмечания. Такой… пожилой господин. Где-то ваших лет. Но потщедушней. Такой… ходячий скелет.
— Нопфлер?
— Вы сами назвали.
— Старый пердун!
— О?
— Не оскорбление, дорогая фройляйн. Определение. Старый пердун!
— Разве вы не вместе вчера праздновали?
— Я давно один, дорогая фройляйн. Совсем один, совсем один… А когда вы, извините за нескромный вопрос, виделись с этим пожилым господином?
— Нескромный вопрос, мистер Клемпер.
— Еще раз извините, дорогая фройляйн. Старый пердун!.. Ну-с, молодые люди, пора и честь знать.
— Ага! Все-таки пора?!
— Мистер Молдер?
— Знать честь!
— Опять вы за свое, молодой человек…
— Нет. Прошу понять меня правильно, но… Мистер Клемпер, если честь для вас не пустой звук, ответьте на последний вопрос — не общий, но частный.
— Честь для меня не пустой звук.
— Тогда… Вот — фотография. Это ведь вы? Рядом с моим отцом? Где была сделана фотография? Где находится ангар, который позади вас?
— И всего-то?! В Западной Вирджинии. Горнодобывающая компания — ангар ей и принадлежит… принадлежал. Но не только и не столько ей.
— Не договариваете?
— Напротив, сказал более, чем следовало. Только из давних дружеских чувств к вашему отцу, мистер Молдер, и из чувства внезапной приязни к вашей даме. Остальное вы способны выяснить самостоятельно. Правду или истину — на выбор. Если, конечно, у вас получится проникнуть в ангар…
— Мистер Клемпер?
— Вам известно трансцендентное число Непера, молодой человек? Основание натуральных логарифмов?
— Я гуманитарий.
— Ваш отец был настоящим гением точных наук!
— Потому я их и на дух не выношу. На детях гениев природа отдыхает.
— А вы, дорогая фройляйн?
— Мне известно.
— Не перестаете меня приятно удивлять, дорогая фройляйн!
— Эй, старичок! Не забывайся мне тут!
— А что я сказал, молодой человек? Какой он у вас горячий, дорогая фройляйн! Чингачгук! Бо-о-олыной змей!
— Пошли отсюда, Скалли! Не видишь, он нам голову морочит!
— Погоди, Молдер! Мистер Клемпер, что про основание натуральных логарифмов?
— Пошли, сказал! Он тебе сейчас и про число «пи» начнет заливать! Пошли, ну!
— Прощайте, дорогая фройляйн. Цветочек на память? Минутку, я выберу лучший из коллекции!
— Засунь его себе в задницу! Доктор, это — вам!.. Ну ты идешь или как?!
— Погоди, Молдер! Цветочек же!
— Скалли!!!
— Иду, иду…
Она, Скалли, идет. И он, Молдер, идет.
…А философствующий грузный отставной наци Виктор Клемпер остается — с цветочком в руке. Картинка маслом. Нет, акварелью. Трогательная картинка — одинокий старец со свежей сорванной орхидеей в руке.
В традициях контраста надо б ему, стоило гостям удалиться из поля зрения, швырнуть цветочек на пол и зверски топтать, приговаривая «А землю отдайте фермерам!» Но добропорядочный владелец оранжереи «Виктория» не изверг какой-нибудь. Он садовником родился и садовником умрет. Селекционер он! Потому сорванную орхидею надлежит любовно поставить в сосуд с отстоявшейся водой, сахара и соли добавить по вкусу и — пусть стоит.
А вот кого надо б зверски топтать или хотя бы побольнее пнуть, так это некоего пожилого…
Надо ли?
А надо!
Смысл?
А захотелось! Зверски захотелось! Мы старики, но дух наш молод! Прямо сейчас! Прямо из оранжереи! Пусть по телефону, но пнуть!
— Алло!
— Алло?
— Это Клемпер.
— О, Виктор! С прошедшим тебя!
— И тебя также.
— Отмечал?
— Как и ты.
— Голова в порядке?
— Побаливает.
— И у меня. Да-а, годы, годы… Давно не виделись, старина!
— Что характерно — и не хочется.
— То есть? То есть, Виктор?! У тебя что-нибудь случилось?
— Случилось. Но — у тебя.
— То есть? Виктор?!
— Мне только что был нанесен визит.
— То есть? Виктор?!
— Очень милая фройляйн. Вылитая Лиза в молодости, моя Лиза. Бедная Лиза…
— Бедная Лиза, бедная, Виктор. Но… ты же похоронил ее тридцать лет назад, Виктор!
— Да. Видишь ли, пришлось. Дело в том, что она умерла.
— Я знаю, Виктор, я помню. Я скорблю вместе с тобой. Она была нашим ценным сотрудником и твоей верной подругой. Но, Виктор, ты же знаешь, это был несчастный случай. Защитная маска прилегала неплотно, а цианиды не щадят ни своих, ни чужих. Помню и скорблю вместе, старина.
— У нее были такие глаза…
— О, да! У нее были такие глаза, старина!
— Такие же, как у бедной Лизы…
— Постой! Ты про кого?!
— Про очень милую фройляйн. Вылитая Лиза в молодости, моя Лиза.
— Постой! Дай сообразить. Ее зовут… Скалли? Ну такая… с глазами. И носом.
— Пердун ты! Старый пердун!
— Ви-иктор!
— Старый пердун!
— Но почему, почему?!
— На месте ее кавалера мог быть я, если бы не ты.
— Постой! Ее кавалера? Кавалера Лизы, бедной нашей Лизы?
— Кавалера очень милой фройляйн, старый пердун!
— Эта… Скалли была не одна?
— Она была с кавалером, старый пердун! И каким кавалером! Так что тебе ничего не светит, старый пердун!
— Постой! Имя кавалера?! Виктор, очень важно! Имя?!
— Чингачгук Большой Змей.
— Вик-тор?!
— Сын одного нашего старинного коллеги.
— Молдер?!
— Ты знал, ты не мог догадаться! Так вот, эта очень милая фройляйн…
— Постой! Молдер был с ней?! Фокс Молдер?! Живой?
— Живой такой, веселый. Как ты и я.
— Мне, Виктор, не до веселья.
— Твои проблемы. Так вот эта очень милая фройляйн…
— Постой! Что ты ему… что ты им сказал?!
— Что ты старый пердун!
— Более ничего?
— Чего же более! Знаешь, они со мной согласились.
— Постой! И ты мне звонишь чтобы… чтобы что?!
— Я тебе звоню. Чего же более? Что я хочу тебе сказать… Теперь, я знаю, в твоей воле меня примерно наказать. Но ты, старый пердун, ко мне и к несчастной доле моей бедной-бедной Лизе хоть каплю жалости храня… Хотя откуда в тебе взяться жалости, старый-старый ты пердун! Большего наказания, чем я сегодня получил, когда бедная Лиза реинкарнировалась в образе очень милой фройляйн Скалли… Короче, старый ты пердун!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18