Как видите, уроки ван Хелмера мне весьма пригодились. Я рассказал вам про этот случай только для того, чтобы вы убедились, что хоть я и новичок в этом деле, провести меня никому не удастся. В здешних газетах нет никаких известий из России. Но я к ним готов. Как вы поступите, если что-нибудь помешает нашей операции? Сбежите с остатком капитала или пойдете ко дну с развернутым флагом, уплатив столько-то шиллингов за фунт? Чем больше я об этом думаю, тем сильнее проклинаю ваше безумие, из-за которого мы очутились в нынешнем положении. Всего хорошего».
— Он прав, это было безумие! — сказал старый коммерсант, опуская голову на руки. — Конечно, мальчик мог бы и не упрекать меня, находясь так далеко, но ведь он всегда был грубоват и не любил обиняков. «Если что-нибудь помешает нашей операции…» Вероятно, его гнетут какие-то сомнения, иначе он не написал бы так. Лишь богу известно, как я поступлю в подобном случае. Есть и еще способы… другие способы… — Он провел рукой по глазам, словно отгоняя страшное видение. Его сумрачное лицо так исказилось, что в нем трудно было узнать почтенного старейшину тринитарианской общины или всеми уважаемого коммерсанта с Фенчерч-стрит.
Некоторое время Гердлстон размышлял, а потом поднялся на ноги и позвонил. По этому сигналу в комнате появился Гилрей — так быстро и так бесшумно, что его можно было бы принять за какого-нибудь послушного джина из восточной сказки, если бы только весь его облик от кончиков измазанных в чернилах пальцев до изношенных башмаков не был столь прозаичен и не выдавал в нем сразу старого клерка.
— А, Гилрей! — начал коммерсант. — Мистер Димсдейл в конторе?
— Да, сэр.
— Прекрасно. Он, кажется, является сюда аккуратно?
— Очень аккуратно, сэр.
— И, кажется, начинает хорошо разбираться в делах?
— На редкость быстро привыкает, сэр, — ответил старший клерк. — Он и в порт поспевает и в контору, так что прямо с утра до ночи трудится.
— Так и следует, так и следует, — сказал Гердлстон, поигрывая пресс-папье. — Прилежание в юности, Гилрей, приносит досуг в старости. «Дева Афин» разгружается?
— Мистер Димсдейл побывал там утром, сэр. Разгрузка идет быстро. Только он хотел обратить ваше внимание на состояние судна, мистер Гердлстон. Он говорит, что оно даже в порту течет и что некоторые матросы отказываются идти на нем в новый рейс.
— Гм-гм! — досадливо хмыкнул Гердлстон. — А для чего же существуют портовые инспектора? Зачем им платят жалованье, если мы сами будем осматривать суда? Когда инспекция потребует ремонта, мы его произведем.
— Инспектора были на судне одновременно с мистером Димсдейлом, сэр, — робко сказал Гилрей.
— Ну и что же? — спросил хозяин.
— Он говорит, сэр, что инспектора спустились в каюту с капитаном Спендером, и он угостил их шампанским. Потом они заявили, что вполне удовлетворены состоянием судна, и ушли.
— Ну, вот видите! — с торжеством воскликнул глава фирмы. — Разумеется, инспектора с одного взгляда могут определить положение вещей, и они не преминули бы обратить внимание капитана на неполадки, если бы действительно там было что-нибудь серьезное. И впредь лучше не поднимать ложной тревоги. Скажите об этом мистеру Димсдейлу, но от своего имени, а не от моего. Посоветуйте ему быть осмотрительнее и не торопиться с выводами.
— Непременно, сэр.
— И подайте мне тридцать третий гроссбух.
Гилрей протянул руку и, сняв с полки пухлый томик почтительно положил его на стол перед хозяином. Затем, убедившись, что больше от него ничего не требуется, старший клерк тихо удалился.
Тридцать третий гроссбух был снабжен специальным замочком, который надежно охранял его от посторонних глаз. Джон Гердлстон вынул из кармана маленький ключик и с легким щелчком отпер замок. Это была бесценная книга, личный гроссбух главы фирмы. Только он показывал истинное положение дел, а все остальные счетные книги создавали обманчивую иллюзию благополучия. Только благодаря этой книге старый коммерсант мог так долго держать своего сына в неведении, открывшись ему лишь тогда, когда его принудила к этому горькая необходимость.
Гердлстон медленно и грустно листал ее страницы. Вот суммы, поглощенные «Компанией по добыче золота у озера Танганьика», которая должна была приносить тридцать три процента дивидендов, но лопнула на второй месяц своего существования. А вот ссуда, предоставленная «Дюреру, Холлету и Кo » под обеспечение, которое при ближайшем рассмотрении не обеспечило ничего. Далее были запечатлены сделки фирмы с «Левантийской нефтяной компанией», казначей которой скрылся с большей частью капитала компании. Тут же следовали суммы, погибшие вместе с «Вечерней звездой» и «Провидением», чье злосчастное столкновение нанесло фирме смертельный удар. Это были печальные страницы, но, пожалуй, самой печальной была последняя. На ней старый коммерсант в сжатой форме изложил финансовое положение фирмы к этому моменту. Вот слово в слово, что он собственноручно написал там:
ГЕРДЛСТОН И Кo
Октябрь 1876 года
Дебет
Долги, сделанные до признания Эзре — 34000 ф.
15000 ф, занятые на полгода, и 20000 ф., занятые на девять месяцев — 35000 ф.
Проценты на вышеуказанный заем из пяти годовых — 1125 ф.
Текущие расходы фирмы на ближайшие полгода, включая затраты на суда по 150 ф. в неделю — 3900 ф.
Расходы на дом на Эклстон-сквер примерно — 1000 ф.
Расходы Лэнгуорти в России и моего сына в Африке примерно — 600 ф.
Страховые взносы — 1200 ф.
Итого: 76825 ф.
Все эти деньги необходимо изыскать самое крайнее через девять месяцев.
Кредит
Эзра в Африке располагает следующими деньгами для скупки камней — 35000 ф.
Наличность в банке, включая остатки вклада Димсдейла — 8400 ф.
Прибыль от груза «Девы Афин», стоящей в порту — 2000 ф.
Прибыли от груза «Черного орла», «Лебедя» и «Пантеры», прикинутые из того же расчета — 6000 ф.
Дефицит — 25425 ф.
Итого: 76825 ф.
Возможная гибель какого-нибудь из судов может принести от 12000 ф. до 20000 ф.
— Но ведь это не так уж скверно в конце-то концов! — пробормотал коммерсант после того, как он долго и внимательно изучал вышеприведенные цифры. Он откинулся в кресле и уставился в потолок гораздо более бодрым взглядом. — В худшем случае дефицит не превысит тридцати тысяч фунтов. Да многие фирмы сочли бы его пустяком. Дело в том, что я привык слишком долго видеть большие сальдо на правой стороне, и теперь, когда я увидел такие же цифры слева, мне показалось это ужасным. Есть десятки возможностей исправить положение! Но не следует забывать, — продолжал он, нахмурясь, — что я совсем истощил свой кредит и любой новый заем может вызвать подозрения, после чего все эти стервятники разом накинутся на нас. Нет, наша главная надежда заключена в алмазах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
— Он прав, это было безумие! — сказал старый коммерсант, опуская голову на руки. — Конечно, мальчик мог бы и не упрекать меня, находясь так далеко, но ведь он всегда был грубоват и не любил обиняков. «Если что-нибудь помешает нашей операции…» Вероятно, его гнетут какие-то сомнения, иначе он не написал бы так. Лишь богу известно, как я поступлю в подобном случае. Есть и еще способы… другие способы… — Он провел рукой по глазам, словно отгоняя страшное видение. Его сумрачное лицо так исказилось, что в нем трудно было узнать почтенного старейшину тринитарианской общины или всеми уважаемого коммерсанта с Фенчерч-стрит.
Некоторое время Гердлстон размышлял, а потом поднялся на ноги и позвонил. По этому сигналу в комнате появился Гилрей — так быстро и так бесшумно, что его можно было бы принять за какого-нибудь послушного джина из восточной сказки, если бы только весь его облик от кончиков измазанных в чернилах пальцев до изношенных башмаков не был столь прозаичен и не выдавал в нем сразу старого клерка.
— А, Гилрей! — начал коммерсант. — Мистер Димсдейл в конторе?
— Да, сэр.
— Прекрасно. Он, кажется, является сюда аккуратно?
— Очень аккуратно, сэр.
— И, кажется, начинает хорошо разбираться в делах?
— На редкость быстро привыкает, сэр, — ответил старший клерк. — Он и в порт поспевает и в контору, так что прямо с утра до ночи трудится.
— Так и следует, так и следует, — сказал Гердлстон, поигрывая пресс-папье. — Прилежание в юности, Гилрей, приносит досуг в старости. «Дева Афин» разгружается?
— Мистер Димсдейл побывал там утром, сэр. Разгрузка идет быстро. Только он хотел обратить ваше внимание на состояние судна, мистер Гердлстон. Он говорит, что оно даже в порту течет и что некоторые матросы отказываются идти на нем в новый рейс.
— Гм-гм! — досадливо хмыкнул Гердлстон. — А для чего же существуют портовые инспектора? Зачем им платят жалованье, если мы сами будем осматривать суда? Когда инспекция потребует ремонта, мы его произведем.
— Инспектора были на судне одновременно с мистером Димсдейлом, сэр, — робко сказал Гилрей.
— Ну и что же? — спросил хозяин.
— Он говорит, сэр, что инспектора спустились в каюту с капитаном Спендером, и он угостил их шампанским. Потом они заявили, что вполне удовлетворены состоянием судна, и ушли.
— Ну, вот видите! — с торжеством воскликнул глава фирмы. — Разумеется, инспектора с одного взгляда могут определить положение вещей, и они не преминули бы обратить внимание капитана на неполадки, если бы действительно там было что-нибудь серьезное. И впредь лучше не поднимать ложной тревоги. Скажите об этом мистеру Димсдейлу, но от своего имени, а не от моего. Посоветуйте ему быть осмотрительнее и не торопиться с выводами.
— Непременно, сэр.
— И подайте мне тридцать третий гроссбух.
Гилрей протянул руку и, сняв с полки пухлый томик почтительно положил его на стол перед хозяином. Затем, убедившись, что больше от него ничего не требуется, старший клерк тихо удалился.
Тридцать третий гроссбух был снабжен специальным замочком, который надежно охранял его от посторонних глаз. Джон Гердлстон вынул из кармана маленький ключик и с легким щелчком отпер замок. Это была бесценная книга, личный гроссбух главы фирмы. Только он показывал истинное положение дел, а все остальные счетные книги создавали обманчивую иллюзию благополучия. Только благодаря этой книге старый коммерсант мог так долго держать своего сына в неведении, открывшись ему лишь тогда, когда его принудила к этому горькая необходимость.
Гердлстон медленно и грустно листал ее страницы. Вот суммы, поглощенные «Компанией по добыче золота у озера Танганьика», которая должна была приносить тридцать три процента дивидендов, но лопнула на второй месяц своего существования. А вот ссуда, предоставленная «Дюреру, Холлету и Кo » под обеспечение, которое при ближайшем рассмотрении не обеспечило ничего. Далее были запечатлены сделки фирмы с «Левантийской нефтяной компанией», казначей которой скрылся с большей частью капитала компании. Тут же следовали суммы, погибшие вместе с «Вечерней звездой» и «Провидением», чье злосчастное столкновение нанесло фирме смертельный удар. Это были печальные страницы, но, пожалуй, самой печальной была последняя. На ней старый коммерсант в сжатой форме изложил финансовое положение фирмы к этому моменту. Вот слово в слово, что он собственноручно написал там:
ГЕРДЛСТОН И Кo
Октябрь 1876 года
Дебет
Долги, сделанные до признания Эзре — 34000 ф.
15000 ф, занятые на полгода, и 20000 ф., занятые на девять месяцев — 35000 ф.
Проценты на вышеуказанный заем из пяти годовых — 1125 ф.
Текущие расходы фирмы на ближайшие полгода, включая затраты на суда по 150 ф. в неделю — 3900 ф.
Расходы на дом на Эклстон-сквер примерно — 1000 ф.
Расходы Лэнгуорти в России и моего сына в Африке примерно — 600 ф.
Страховые взносы — 1200 ф.
Итого: 76825 ф.
Все эти деньги необходимо изыскать самое крайнее через девять месяцев.
Кредит
Эзра в Африке располагает следующими деньгами для скупки камней — 35000 ф.
Наличность в банке, включая остатки вклада Димсдейла — 8400 ф.
Прибыль от груза «Девы Афин», стоящей в порту — 2000 ф.
Прибыли от груза «Черного орла», «Лебедя» и «Пантеры», прикинутые из того же расчета — 6000 ф.
Дефицит — 25425 ф.
Итого: 76825 ф.
Возможная гибель какого-нибудь из судов может принести от 12000 ф. до 20000 ф.
— Но ведь это не так уж скверно в конце-то концов! — пробормотал коммерсант после того, как он долго и внимательно изучал вышеприведенные цифры. Он откинулся в кресле и уставился в потолок гораздо более бодрым взглядом. — В худшем случае дефицит не превысит тридцати тысяч фунтов. Да многие фирмы сочли бы его пустяком. Дело в том, что я привык слишком долго видеть большие сальдо на правой стороне, и теперь, когда я увидел такие же цифры слева, мне показалось это ужасным. Есть десятки возможностей исправить положение! Но не следует забывать, — продолжал он, нахмурясь, — что я совсем истощил свой кредит и любой новый заем может вызвать подозрения, после чего все эти стервятники разом накинутся на нас. Нет, наша главная надежда заключена в алмазах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114