Иноземье - 1
«Уильямс Т. Город золотых теней»: АСТ; М.; 2003
ISBN 5-17-010484-7
Оригинал: Tad Williams, “The City of Golden Shadows: The Otherland”, 1996
Перевод: Алексей Новиков, Даниэль Смушкович, С. Трофимов
Аннотация
Тэд Уильямс (р. в 1957) - знаменитый мастер фэнтези, прославленный прежде всего как автор трилогии «Память, горе и шип» - романов, переведенных на десятки языков и ставших бестселлерами, суммарный тираж которых составил два миллиона экземпляров. На написание «Памяти, горя и шипа» у Уильямса ушло ВОСЕМЬ ЛЕТ…
Но теперь перед вами - ДРУГОЙ Уильямс. Не мастер фэнтези, но - автор масштабной фантастической тетралогии «Иноземье» - саги о «виртуальной реке», связывающей множество миров - от великих империй прошлого до королевств, созданных воображением писателей. Перед вами - романы, вносящие новый смысл в само понятие «виртуальная реальность». Романы, в которых эпический полет воображения автора превращает в реальность самые невероятные человеческие фантазии.
В Иноземье вы можете стать КЕМ УГОДНО и ГДЕ УГОДНО!
Тэд УИЛЬЯМС
ГОРОД ЗОЛОТЫХ ТЕНЕЙ
Писать эту книгу было до странного трудно, и я в долгу перед многими людьми за их помощь, но особенно перед теми, кто или снабжал меня результатами исследований, которые мне отчаянно требовались, или продирался сквозь мою очередную экономно распечатанную рукопись, а затем ободрял и одаривал советами:
Дебора Били, Мэтт Байалер, Артур Росс Эванс, Джо-Энн Гудвин, Деб Грабьен, Ник Грабьен, Джед Хартманн, Джон Джерролд, М. Дж. Крамер, Марк Крейгбаум, Брюс Либерман, Марк Маккрум, Питер Стэмпфел, Митч Вагнер.
Как и всегда, приношу многочисленные благодарности моим терпеливым и понимающим редакторам Шейле Гилберт и Бетси Уоллхейм.
ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА
Аборигены Южной Африки известны под многими именами - сан, басарва, жители отдаленных территорий (на современном правительственном жаргоне), и под более распространенным названием - бушмены.
Откровенно признаюсь, что в этом романе я весьма вольно изобразил жизнь и верования бушменов. У них нет монолитного фольклора или единой культуры - в каждом районе, а иногда и в каждой расширенной семье имеются собственные, весьма красочные мифы. Я упрощал, а иногда и транспонировал мысли, песни и легенды бушменов. У прозы есть свои собственные требования.
Но старинные обычаи бушменов и в самом деле быстро исчезают. Поэтому простое утверждение, что в середине двадцать первого столетия вообще кто-то будет вести в буше жизнь охотников и собирателей, может обернуться одним из моих самых сомнительных результатов манипулирования правдой.
Но хотя я подрезал правду, я изо всех сил старался сохранить в точности дух описаний. Если я кого-то задел или оскорбил, то потерпел неудачу. Моим исходным намерением было рассказать вам историю, но если эта история позволит некоторым читателям больше узнать о бушменах и образе жизни, который никто из нас не имеет права игнорировать, я буду очень счастлив.
ПРОЛОГ
Как и многое прочее, это началось в грязи.
В нормальном мире в это время завтракали, но в аду, очевидно, завтрак не подавали: начавшийся еще до рассвета обстрел и не думал кончаться. Впрочем, особого аппетита рядовой Джонас не ощущал.
Если не считать краткого момента наполненного ужасом отступления через полоску грязной земли, безлюдной и не меньше Луны усеянной кратерами, Пол Джонас провел двадцать четвертый день марта 1918 года так же, как провел три предшествующих дня и большую часть нескольких прошедших месяцев - скорчившись и дрожа в холодной вонючей окопной жиже где-то между Ипром и Сен-Кентином, оглушенный громом тяжелых немецких пушек, от которого раскалывался череп, и рефлекторно молясь Кому-то, в которого он больше не верил. В хаосе отступления он где-то отбился от Финча, Маллита и других парней из взвода - он надеялся, что они тоже в безопасности в какой-то другой траншее, но сейчас ему было трудно думать о том, что находилось за пределами его собственных нескольких футов жалкого существования. Весь мир был сырым и липким. Развороченную землю, скелеты деревьев и самого Пола обильно орошала медленно осыпающаяся с неба морось, которая последовала за сотнями фунтов раскаленного докрасна металла, взрывающегося посреди людской толпы.
Красный туман, серая земля, небо цвета старых костей: Пол Джонас находился в аду - но то был особенный ад. Еще не все в нем были мертвы.
Фактически, отметил Пол, один из его обитателей умирал совсем медленно. Судя по голосу, человек лежал не далее чем в паре дюжин ярдов от него, но с тем же успехом он мог находиться в Тимбукту. Пол понятия не имел, как выглядит раненый солдат, - заставить себя высунуться над бруствером траншеи ему было не легче, чем заставить себя летать, - но его голос теперь был ему слишком хорошо знаком, потому что раненый ругался, всхлипывал и взвизгивал от боли уже более часа, заполняя каждую паузу между грохотом пушек.
Все остальные раненые во время отступления оказались достаточно воспитанными, чтобы умереть быстро или хотя бы страдать молча. А невидимый компаньон Пола громко призывал сержанта, свою мать и Бога, а когда никто из них не являлся, продолжал орать дальше, испуская ровный, всхлипывающий и бессловесный вой. Еще недавно безликий и неразличимый в толпе тысяч таких же, как Пол, раненый солдат теперь, казалось, твердо решил сделать каждого на Западном фронте свидетелем своей смерти.
Пол его ненавидел.
Жуткий бухающий грохот стих; настал благословенный момент тишины, но тут раненый заверещал вновь, краснея словно омар, которого сунули в кипяток.
- Огоньку не найдется?
Пол обернулся. Из-под грязевой маски на него смотрели бледно-желтые глаза цвета пива. Незнакомец стоял на четвереньках; шинель на нем была настолько издырявлена, что казалась сделанной из паутины.
- Чего?
- Огоньку не найдется? Спички есть?
Обыденность вопроса посреди всей этой нереальности заставила Пола задуматься, уж не ослышался ли он. Солдат поднял руку, измазанную грязью, как и лицо, и показал Полу тонкий белый цилиндрик, столь ослепительно чистый, что казалось, будто он свалился с Луны.
- Ты меня слышишь, приятель? Спички!
Пол сунул руку в карман, пошарил там онемевшими пальцами и нащупал коробок спичек, чудесным образом оказавшихся сухими. Раненый солдат завыл еще громче, затерянный на ничьей земле на расстоянии броска камня.
Солдат в драной шинели прислонился к стенке траншеи, уютно уперевшись спиной в землю-защитницу, потом аккуратно разломил сигарету и протянул половинку Полу. Чиркнув спичкой, он склонил голову и прислушался.
- Господи, да он еще не угомонился. - Он вернул спички и поднес огонек Полу, чтобы тот прикурил. - Неужто фрицы не могут на него что-нибудь сбросить и дать нам чуток покоя?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245