В западной части колоний Нью-Йорка, вопреки тому, что практиковалось постоянно на Гудзоне и па островах, патенты на землю не обременялись никакими феодальными повинностями по отношению к метрополии, и корона оставляла за собой только право на недра земли, если бы на пожалованном участке оказалось месторождение благородных металлов. Единственное обязательство концессионера заключалось во взносе ежегодной определенной ренты в пользу казны.
На чем основана была эта разница колониальных постановлений, мы не знаем, но что она существовала, это видно из множества сохранившихся патентов, которые доставлены были нам из разных мест.
Между тем новые собственники земли перенесли обычаи своего первоначального отечества и на девственную почву Америки, не знавшую ни сословных привилегий, ни сословных предрассудков. Странно поэтому звучат названия вилл и замков среди пустынной страны, где не было никакого жилья, и то, что носило эти имена, разве только для смеха могло быть названо замком или виллой: то был обыкновенно лишь грубый, кое-как сколоченный сруб из бревен, нередко даже не очищенных от коры; но таков уж человек: вдали от родины, в грустном воспоминании о ней, он пробует обмануть себя словами, воскрешая в них знакомую природу и знакомый быт своей покинутой отчизны.
В результате всего описанного нами выше, страна. до тех пор совершенно необитаемая, стала понемногу заселяться, хотя одинокие фермы пионеров разбросаны были сше на очень значительном расстоянии друг от друга.
Многие из этих поселений успели уже превратиться в довольно обширные и правильные хозяйства к 1776 году, когда война за независимость вынудила многих покинуть свои усадьбы из-за дерзких нападений индейцев, воспользовавшихся смутами военного времени для грабежа бледнолицых. Между тем ко времени открытого разрыва между колониями и метрополией здесь появилось не только много прекрасно устроенных хозяйств, но возникли даже целые села, как, например, Черри-Валей и Вайоминг, сыгравшие впоследствии некоторую роль в истории Соединенных Штатов.
Рассказ наш начинается на одной из таких переселенческих ферм, в самом глухом уголке описанной области, где основался старый служака королевской колониальной армии капитан Вилугби. Женившись на американской уроженке, он и детей своих, сына и дочь, воспитал также на американской земле; затем семья его увеличилась еще одной приемной дочерью; дела его пошли хуже, и старый капитан решил выхлопотать у правительства участок незанятой земли, чтобы отдохнуть после тягостей военной жизни в кругу близких, занявшись благородным трудом земледельца.
Человек просвещенный и дальновидный, капитан Вилугби преследовал свою цель с умом, с осторожностью и решительностью. Во время пограничной своей службы на сторожевых постах, или попросту на линиях, как тогда говорили, он познакомился с индейцем из племени тускароров. известным под прозвищем Соси-Ник. Этот человек, пария среди своих, сумел втереться в доверие к белым, выучился их языку и, благодаря смешению хороших качеств с дурными, обильно приправленному природной хитростью, завоевал себе расположение нескольких гарнизонных командиров, между которыми был и наш капитан. За ним-то и послал Вилугби, прежде чем приступить к выполнению своих планов. Ник в это
— Ник, — сказал капитан, проводя рукой по лбу, что бывало с ним всегда в минуты раздумья, — я имею в виду одно важное предприятие, в котором ты можешь мне быть полезен.
Тускарор, подняв на капитана свои черные глаза ящерицы, несколько секунд молча и пристально глядел на него, точно желая прочесть в его душе, потом, указав пальцем на свою голову, ответил с самодовольной улыбкой:
— Ник понимает. Надо достать волосы французов, оттуда, из Канады. Ник это сделает; сколько вы даете?
— Нет, негодный краснокожий! Ничего подобного мне не надо; мы теперь в мире с французами (этот разговор происходил в 1764 году), и ты знаешь, что я никогда не покупал скальпов даже во время войны. Никогда не говори мне об этом!
— Что же вам угодно? — спросил Ник, поставленный в тупик.
— Я хочу земли, хорошей земли, немного, но хорошей. Я получу скоро пожалование, патент…
— Да, — прервал Ник, — я знаю, — бумагу, чтобы отнять у индейцев их охотничьи земли.
— Я не хочу их отнимать, я намерен уплатить краснокожим приличную цену.
— В таком случае купите землю Ника; она лучше всякой другой.
— Твою землю, бездельник!.. Да ведь у тебя ее нет… Ты не принадлежишь никакому племени и не имеешь права продавать никакой земли.
— Зачем же вы тогда обращались за помощью к Нику?
— Зачем? Затем, что тебе хорошо все это известно, хотя сам ты и не владеешь ничем. Вот почему!
— В таком случае купите то, что знает Ник.
— Этого именно я и хочу. Я заплачу тебе хорошо. Ник, если ты завтра отправишься со своим ружьем и карманной буссолью к истоку Сусквеганны и Делавара, где течение быстрое и где не бывает лихорадок. Постарайся там мне отыскать три или четыре тысячи акров хорошей земли, и я подам просьбу о патенте. Что ты скажешь об этом, Ник? Согласен ли ты гуда отправиться?
— В этом нет никакой нужды. Ник просто продаст капитану свою собственную землю здесь, в крепости.
— Бездельник! Я думаю, ты меня знаешь достаточно, чтобы не балагурить, когда я говорю серьезно.
— Ник говорит также серьезно. Моравский священник не может быть серьезнее, чем Ник в эту минуту.
Во время своей службы капитану Вилугби приходилось не раз наказывать тускарора; они прекрасно понимали друг друга, и теперь, наблюдая выражение лица индейца, он должен был убедиться, что тот не шутит.
— Где же земля, которой ты владеешь? Где она расположена? На что похожа, велика ли и каким образом ты стал ее владельцем?
— Повторите ваши вопросы, — сказал Ник, беря четыре прутика.
Капитан снова начал и для каждого вопроса Тускарор откладывал по прутику.
— Где она? — отвечал он, поднимая первый прутик. — Там, где он сказал, в одном переходе от Сусквеганны.
— Хорошо, продолжай.
— На что она похожа? — На землю, конечно. Не на воду же! Есть там и вода также, деревья, сахарный тростник.
— Продолжай.
— Величина ее, — продолжал Ник, поднимая следующий прутик, — столько, сколько вы пожелаете купить: захотите вы ее немного — будете иметь немного; захотите много — будете иметь много; не захотите ничего — не будет ничего; вы будете иметь столько, сколько захотите.
— Дальше.
— Каким образом я стал владельцем? Каким образом пришли белолицые в Америку? Они ее открыли, да? Прекрасно, Ник тоже открыл свою землю.
— Что за чепуху ты несешь, Ник?
— Совсем не чепуху. Я говорю о земле, о хорошей земле. Я ее открыл; я знаю, где она: я там доставал бобров, вот уже три… два года.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45