А уцелел его пинас среди этих подводных рифов и камней потому только, что буря вздымала волны так высоко, что даже поверх скал и рифов для «Нэшамони» было достаточно воды.
В продолжение целой недели Боб всячески пытался вернуться вновь на Риф; но это не удавалось ему по той причине, что в течение ночи, когда он спал, его относило обратно, уничтожая таким образом все результаты, достигнутые им в этом отношении в продолжение дня.
По прошествии восьми дней под ветром показался берег; в надежде встретить там каких-либо живых существ Боб стал держать на этот берег, но ожидания его не оправдались. То была громадная гора вулканического происхождения, весьма схожая с Пиком, но только лишенная всякой растительности. Он назвал ее именем своего старого судна и прожил там несколько дней.
С наиболее возвышенной точки острова Ранкокуса видна была на севере и на западе земля. Боб решил идти на запад в надежде повстречать какое-нибудь судно, и приблизительно в ста милях от Ранкокуса наткнулся на группу низких плоских островов, которые оказались населенными. Мало того, туземцы этих островов были очень миролюбивы и, очевидно, привыкли уже видеть белых. По-видимому, неожиданное появление в их водах такого славного, красивого и новенького судна с одним лишь человеком, представлявшим собой в одно и то же время экипаж и командира, им показалось не совсем естественным событием, которое они, нимало не задумываясь, приписали вмешательству богов; поэтому они и встретили Боба и его судно со всевозможной лаской и почетом. Сам предводитель племени этих островитян вступил в дружеские отношения с Бобом; они побратались, взаимно обменялись с ним именами и даже от души потерлись друг с другом носами. Прожив около месяца под гостеприимным кровом радушного туземца, Бэте вместе с ним отправился однажды на группу соседних островов, расположенных в двухстах или трехстах милях далее на север. Там Боб рассчитывал встретить какое-нибудь судно, и оказалось, что на этот раз его расчет был верен; в самом деле, там стояло большое судно под испанским флагом, пришедшее из Южной Америки для ловли жемчуга. Судно это возвращалось теперь обратно и в это время как раз уже готовилось к отплытию. Вследствие какого-то внезапного недоразумения, происшедшего между командиром брига и темнокожим другом Боба, этот последний вдруг совершенно неожиданно уехал и даже не простился с ним. Теперь у Боба не было другого выбора, как или оставаться на этих островах, или же плыть на том испанском бриге, который отправлялся на другое же утро. Понятно, что Боб избрал последнее.
Сойдя в Панаме на берег, Боб перебрался через этот перешеек и прибыл в Филадельфию менее чем пять месяцев спустя после того, как в силу случайности распростился с Рифом.
Судохозяева «Ранкокуса» категорически отказались от какой бы то ни было попытки вернуть вновь свое судно; они набросились на страховое общество, принудив Боба показать под присягой, что судно их погибло. Почти одновременно с владельцами «Ранкокуса» узнала также от Боба Бэтса о судьбе, постигшей мужа, и Бриджит. Вести эти были встречены ею потоками горючих слез, Анна так же горько плакала о брате. Оказалось, что Боб подоспел как раз вовремя; прошло уже более трех месяцев сверх срока, назначенного для возвращения «Ранкокуса», и доктор Ярдлей всеми силами старался убедить свою дочь, что она овдовела, если только она вообще когда-либо была или могла считаться законной супругой молодого Вульстона.
Дело в том, что за это время вражда между бристольскими врачами разгорелась с новой силой; в их город прибыло довольно значительное число больных из Филадельфии, где в ту пору свирепствовала желтая лихорадка. Теперь более тщательное наблюдение за чистотой и порядком в жилищах чернорабочего люда уже прервало развитие этой ужасной эпидемии в северных городах, но в то время эта лихорадка производила страшные опустошения в Пенсильвании. Коллеги никак и ни в чем не могли согласиться относительно способов лечения этой болезни.
Незадолго до того времени Анна Вульстон вышла замуж за молодого симпатичного врача, недавно поселившегося в Бристоле. Этот молодой врач, по фамилии Хитон, к несчастью, не был согласен с системой лечения, придуманной его тестем, вследствие чего, понятно, пострадали их родственные отношения. Между тем доктор Ярдлей не мог отчасти не соглашаться с мнением зятя Вульстона, а потому, вопреки своему внутреннему убеждению, придумал некоторые изменения в ранее избранной им системе лишь для того, чтобы иметь причины не соглашаться с молодым врачом. Таким образом, несчастный мистер Хитон приобрел врагов как в том, так и в другом из старых врачей Бристоля только за то, что решился твердо следовать своим убеждениям.
Мистрис Вульстон умерла несколько месяцев тому назад. Доктор Ярдлей, к довершению бед, вдруг вздумал отрицать законность брака своей дочери и, имея большую силу и влияние в округе, надеялся достигнуть своей цели. А подстегнуло старика начать этот процесс то обстоятельство, что Бриджит за это время получила еще одно наследство. Умирая, одна из ее родственниц оставила ей по завещанию пять тысяч долларов, и доктор Ярдлей не иначе как со скрежетом зубовным мог помышлять о том, что и эти деньги перейдут в руки столь ненавистной ему семьи. Нет, тысячу раз нет! Он не успокоится до тех пор, пока этот шутовской брак не будет признан недействительным перед лицом закона.
Все симпатии города, как это всегда и бывает, были на стороне хорошенькой молодой женщины, которой все от души сочувствовали. Вопреки всему Бриджит все не переставала надеяться, что ее возлюбленный супруг вернется и что на этот раз она сумеет заставить его отказаться навсегда от его трудной и опасной профессии.
Торжествующий вид доктора Ярдлея наводил страх и ужас на бедную трепещущую Бриджит и ее верную приятельницу Анну. Обе молодые женщины не имели ни малейшего понятия ни о правах, ни о законах и потому постоянно находились в страхе. На беду явился еще претендент на руку бедной Бриджит в лице молодого, но многообещающего студента-медика; он беспрекословно соглашался со всеми мнениями доктора Ярдлея, что чрезвычайно льстило самолюбию старика. В таком-то положении были дела наших друзей, когда в Бристоль вдруг прибыл Боб и сообщил тосковавшей молодой женщине о прискорбном, почти безнадежном положении ее мужа.
Зная лучше, чем кто-либо, о том, что брак Бриджит с его другом Марком Вульстоном был совершен тайно, Боб был достаточно предусмотрителен, чтобы не явиться прямо к молодой женщине, а ухитрился повидаться с нею раньше, чем о его приезде в Бристоль стало кому-либо известно. Внимая рассказам Боба Бэтса, Бриджит горько рыдала, но после первого порыва сожаления и сочувствия к Марку разумная женщина осушила слезы и, почерпнув новый запас душевных сил в молитве к Богу, приняла твердое решение сама отправиться на поиски своего мужа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
В продолжение целой недели Боб всячески пытался вернуться вновь на Риф; но это не удавалось ему по той причине, что в течение ночи, когда он спал, его относило обратно, уничтожая таким образом все результаты, достигнутые им в этом отношении в продолжение дня.
По прошествии восьми дней под ветром показался берег; в надежде встретить там каких-либо живых существ Боб стал держать на этот берег, но ожидания его не оправдались. То была громадная гора вулканического происхождения, весьма схожая с Пиком, но только лишенная всякой растительности. Он назвал ее именем своего старого судна и прожил там несколько дней.
С наиболее возвышенной точки острова Ранкокуса видна была на севере и на западе земля. Боб решил идти на запад в надежде повстречать какое-нибудь судно, и приблизительно в ста милях от Ранкокуса наткнулся на группу низких плоских островов, которые оказались населенными. Мало того, туземцы этих островов были очень миролюбивы и, очевидно, привыкли уже видеть белых. По-видимому, неожиданное появление в их водах такого славного, красивого и новенького судна с одним лишь человеком, представлявшим собой в одно и то же время экипаж и командира, им показалось не совсем естественным событием, которое они, нимало не задумываясь, приписали вмешательству богов; поэтому они и встретили Боба и его судно со всевозможной лаской и почетом. Сам предводитель племени этих островитян вступил в дружеские отношения с Бобом; они побратались, взаимно обменялись с ним именами и даже от души потерлись друг с другом носами. Прожив около месяца под гостеприимным кровом радушного туземца, Бэте вместе с ним отправился однажды на группу соседних островов, расположенных в двухстах или трехстах милях далее на север. Там Боб рассчитывал встретить какое-нибудь судно, и оказалось, что на этот раз его расчет был верен; в самом деле, там стояло большое судно под испанским флагом, пришедшее из Южной Америки для ловли жемчуга. Судно это возвращалось теперь обратно и в это время как раз уже готовилось к отплытию. Вследствие какого-то внезапного недоразумения, происшедшего между командиром брига и темнокожим другом Боба, этот последний вдруг совершенно неожиданно уехал и даже не простился с ним. Теперь у Боба не было другого выбора, как или оставаться на этих островах, или же плыть на том испанском бриге, который отправлялся на другое же утро. Понятно, что Боб избрал последнее.
Сойдя в Панаме на берег, Боб перебрался через этот перешеек и прибыл в Филадельфию менее чем пять месяцев спустя после того, как в силу случайности распростился с Рифом.
Судохозяева «Ранкокуса» категорически отказались от какой бы то ни было попытки вернуть вновь свое судно; они набросились на страховое общество, принудив Боба показать под присягой, что судно их погибло. Почти одновременно с владельцами «Ранкокуса» узнала также от Боба Бэтса о судьбе, постигшей мужа, и Бриджит. Вести эти были встречены ею потоками горючих слез, Анна так же горько плакала о брате. Оказалось, что Боб подоспел как раз вовремя; прошло уже более трех месяцев сверх срока, назначенного для возвращения «Ранкокуса», и доктор Ярдлей всеми силами старался убедить свою дочь, что она овдовела, если только она вообще когда-либо была или могла считаться законной супругой молодого Вульстона.
Дело в том, что за это время вражда между бристольскими врачами разгорелась с новой силой; в их город прибыло довольно значительное число больных из Филадельфии, где в ту пору свирепствовала желтая лихорадка. Теперь более тщательное наблюдение за чистотой и порядком в жилищах чернорабочего люда уже прервало развитие этой ужасной эпидемии в северных городах, но в то время эта лихорадка производила страшные опустошения в Пенсильвании. Коллеги никак и ни в чем не могли согласиться относительно способов лечения этой болезни.
Незадолго до того времени Анна Вульстон вышла замуж за молодого симпатичного врача, недавно поселившегося в Бристоле. Этот молодой врач, по фамилии Хитон, к несчастью, не был согласен с системой лечения, придуманной его тестем, вследствие чего, понятно, пострадали их родственные отношения. Между тем доктор Ярдлей не мог отчасти не соглашаться с мнением зятя Вульстона, а потому, вопреки своему внутреннему убеждению, придумал некоторые изменения в ранее избранной им системе лишь для того, чтобы иметь причины не соглашаться с молодым врачом. Таким образом, несчастный мистер Хитон приобрел врагов как в том, так и в другом из старых врачей Бристоля только за то, что решился твердо следовать своим убеждениям.
Мистрис Вульстон умерла несколько месяцев тому назад. Доктор Ярдлей, к довершению бед, вдруг вздумал отрицать законность брака своей дочери и, имея большую силу и влияние в округе, надеялся достигнуть своей цели. А подстегнуло старика начать этот процесс то обстоятельство, что Бриджит за это время получила еще одно наследство. Умирая, одна из ее родственниц оставила ей по завещанию пять тысяч долларов, и доктор Ярдлей не иначе как со скрежетом зубовным мог помышлять о том, что и эти деньги перейдут в руки столь ненавистной ему семьи. Нет, тысячу раз нет! Он не успокоится до тех пор, пока этот шутовской брак не будет признан недействительным перед лицом закона.
Все симпатии города, как это всегда и бывает, были на стороне хорошенькой молодой женщины, которой все от души сочувствовали. Вопреки всему Бриджит все не переставала надеяться, что ее возлюбленный супруг вернется и что на этот раз она сумеет заставить его отказаться навсегда от его трудной и опасной профессии.
Торжествующий вид доктора Ярдлея наводил страх и ужас на бедную трепещущую Бриджит и ее верную приятельницу Анну. Обе молодые женщины не имели ни малейшего понятия ни о правах, ни о законах и потому постоянно находились в страхе. На беду явился еще претендент на руку бедной Бриджит в лице молодого, но многообещающего студента-медика; он беспрекословно соглашался со всеми мнениями доктора Ярдлея, что чрезвычайно льстило самолюбию старика. В таком-то положении были дела наших друзей, когда в Бристоль вдруг прибыл Боб и сообщил тосковавшей молодой женщине о прискорбном, почти безнадежном положении ее мужа.
Зная лучше, чем кто-либо, о том, что брак Бриджит с его другом Марком Вульстоном был совершен тайно, Боб был достаточно предусмотрителен, чтобы не явиться прямо к молодой женщине, а ухитрился повидаться с нею раньше, чем о его приезде в Бристоль стало кому-либо известно. Внимая рассказам Боба Бэтса, Бриджит горько рыдала, но после первого порыва сожаления и сочувствия к Марку разумная женщина осушила слезы и, почерпнув новый запас душевных сил в молитве к Богу, приняла твердое решение сама отправиться на поиски своего мужа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73