Вы, конечно, знаете, что мы жестоко отделали одно неприятельское судно, которое ушло сегодня утром от нас в свою линию. Потеряв в деле с нами две мачты, оно поставило уже, как вы видели, временные; разумеется, они дают ему только возможность добраться кое-как до своего порта. Monsieur de Vervillin никогда не согласится оставить нерешенным наш спор, — иначе я жестоко в нем ошибаюсь. Он не оставит в своем флоте изуродованного нами судна и, без всякого сомнения, как скоро стемнеет, пошлет его в Шербург в сопровождении корвета, а может быть, и фрегата.
— Так, сэр Джервез, — отвечал Паркер в задумчивости, когда вице-адмирал замолчал. — Все, что вы говорите, очень легко может исполниться.
— Должно исполниться, Паркер, ветер дует прямо к гавани неприятеля. Если вы меня поняли, вы легко можете себе представить, чего желаю я от «Карнатика»?
— Кажется, я понимаю вас, сэр; но если вы позволите мне высказать свои соображения…
— Говорите, старый юноша, — вы имеете дело с другом. Я выбрал вас для этого предприятия потому, что люблю вас, так и потому, что вы старший капитан нашего флота. Кто это судно захватит, тот, разумеется, получит приличную награду.
— Совершенная правда, сэр; но разве здесь не предстоит нам еще более дела? Да и будет ли с нашей стороны благоразумно лишать себя помощи такого прекрасного судна, каков «Карнатик», когда мы имеем на шесть судов десять неприятельских?
— Обо всем этом я уже думал и, кажется, даже предвидел ваши мысли. Без подкрепления, в эту тихую погоду, мне невозможно сражаться с французами. Когда же к нам присоединятся суда Блюуатера, мы будем иметь десять судов против десяти, а с вами было бы одиннадцать против десяти. Признаюсь вам, я не желал бы быть сильней неприятеля многочисленностью и потому отсылаю одно судно, причем я уверен, что прекрасный двухдечный корабль будет нам наградой за это предприятие. Если изувеченного молодца будет провожать фрегат, то у вас будет довольно дела и самое жаркое сражение; если вы возьмете их обоих в плен — вас ожидает завидная слава. Что вы теперь скажете, Паркер?
— Что я начинаю иметь лучшее мнение об этом плане, сэр Джервез, и благодарю вас за ваш выбор. Но мне хотелось бы теперь, сэр Джервез, знать ваш собственный план действий, — я всегда находил самым лучшим и безопасным для себя в точности ему следовать.
— Извольте, вот он. Выберите четырех или пятерых зорких караульных и пошлите их наверх, чтоб они, пока будет довольно светло, постарались найти вам жертву. В ту минуту, как она пустится в путь, вы поворотите через фордевинд и поспешите к мысу Ла-Гот или острову Алдерней. Не ждите от меня никаких сигналов и, как скоро стемнеет, снимайтесь с якоря. Когда вы сделаете свое дело, поспешите к ближайшему английскому порту и накиньте шотландца на плечо, чтобы меч короля как-нибудь не ушиб вас.
Пробыв в каюте Паркера по крайней мере час, сэр Джервез простился с ним и спустился в свой катер. Уже так стемнело, что простым глазом невозможно было рассмотреть мелких предметов на расстоянии и ста ярдов, и громады судов казались нашим пловцам из катера черными холмами с носящимися на их вершинах облаками. Никто из капитанов не смел окликнуть главнокомандующего на обратном пути, исключая, разумеется, герцога. Он всегда имел что-нибудь сказать; и так как он догадывался, в чем заключалась настоящая цель поездки вице-адмирала к Паркеру, то и не мог удержаться, чтобы не высказать своих мыслей сэру Жерви, когда услышал удары весел приближающегося катера.
— Всем нам будет очень завидна честь, оказанная капитану Паркеру, сэр Джервез, — крикнул он, — пока вы не распространите вашей милости и на нас недостойных.
— Хорошо, хорошо, Морганик, и вы не будете забыты в свое время. А пока смотрите, пожалуйста, чтобы ваши люди были внимательны и не потеряли из вида французов. Мы сможем завтра утром кое-что сказать вам.
Через четверть часа сэр Джервез был уже снова на юте «Плантагенета», и катер убрали на свое место. Гринли занялся своими обязанностями, а Бонтинг был готов передавать приказания главнокомандующего.
Было девять часов, и за темнотой едва ли можно было отличить самые громады судов даже на расстоянии полумили; однако с помощью подзорных труб неусыпно наблюдали за неприятельскими судами, которые в это время были от них впереди на две мили. Вся британская линия, будто побуждаемая каким-то общим инстинктом, обрасопила свои грота-реи, и тонкий слух легко бы услышал, как все грота-марсели заполоскались в один и тот же момент. Тогда вся дивизия сэра Джервеза двинулась вперед в сомкнутой линии и, следуя за «Плантагенетом», строго исполняла все его маневры. Спустя несколько минут «Карнатик», к удивлению всех, круто повернул через фордевинд и, поставив лиселя штирборта, пошел бакштагом. Через полчаса он исчез уже из вида, ибо весь восточный горизонт, или, лучше сказать, часть его, склоняющаяся к берегам Франции, оделась непроницаемым мраком ночи. Все это время «Победа», буксируемая «Друидом», держалась на булине; но спустя час, когда сэр Джервез снова увидел себя на траверзе французов в полумиле от них к ветру, двух судов этих, равно как и «Карнатика», не было видно и следов.
— Пока все идет, как нельзя лучше, господа, — сказал вице-адмирал, обращаясь к окружающим его. — Теперь мы попытаемся сосчитать суда неприятеля, дабы удостовериться, не отослал ли он также крейсеров захватить наши суда, которые мы оставили позади.
Вичерли, рассмотрев положение неприятеля, донес, что фрегат, стоявший за несколько времени перед тем близ «Громовержца» и повторявший его сигналы, скрылся. Это обстоятельство было чрезвычайно приятно сэру Джервезу, потому что оно оправдало его предсказание; к тому же он вовсе не печалился, что так легко отделался от одного из легких крейсеров неприятеля, которые часто приносят много вреда и хлопот победителям даже по окончании битвы.
— Мне кажется, сэр Джервез, — заметил скромно Вичерли, — что французы натянули галсы до борта, желая приблизиться к нам. Вы не заметили этого, капитан Гринли?
— Нет. Если они, действительно, идут теперь под нижними парусами, то они должно быть сейчас только их подняли. Как вы думаете, сэр Джервез, ведь это признак деятельной ночи!
Говоря это, Гринли указывал в ту сторону, где находился французский адмирал и где в эту минуту появился двойной ряд огней, возвещавший, что фонари батарей зажжены и что неприятель приготовляется к атаке. Менее чем через минуту можно было уже различить всю линию французов, освещаемую огнями, тянувшимися по океану. Свет их уподоблялся тому, который изливается из окон ярко освещенной комнаты. Так как эти действия были такого рода, что англичане много могли потерять и ничего не выиграть, то сэр Джервез тотчас же отдал приказание обрасопить реи вперед, натянуть фок— и грот-галсы и поставить брамселя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
— Так, сэр Джервез, — отвечал Паркер в задумчивости, когда вице-адмирал замолчал. — Все, что вы говорите, очень легко может исполниться.
— Должно исполниться, Паркер, ветер дует прямо к гавани неприятеля. Если вы меня поняли, вы легко можете себе представить, чего желаю я от «Карнатика»?
— Кажется, я понимаю вас, сэр; но если вы позволите мне высказать свои соображения…
— Говорите, старый юноша, — вы имеете дело с другом. Я выбрал вас для этого предприятия потому, что люблю вас, так и потому, что вы старший капитан нашего флота. Кто это судно захватит, тот, разумеется, получит приличную награду.
— Совершенная правда, сэр; но разве здесь не предстоит нам еще более дела? Да и будет ли с нашей стороны благоразумно лишать себя помощи такого прекрасного судна, каков «Карнатик», когда мы имеем на шесть судов десять неприятельских?
— Обо всем этом я уже думал и, кажется, даже предвидел ваши мысли. Без подкрепления, в эту тихую погоду, мне невозможно сражаться с французами. Когда же к нам присоединятся суда Блюуатера, мы будем иметь десять судов против десяти, а с вами было бы одиннадцать против десяти. Признаюсь вам, я не желал бы быть сильней неприятеля многочисленностью и потому отсылаю одно судно, причем я уверен, что прекрасный двухдечный корабль будет нам наградой за это предприятие. Если изувеченного молодца будет провожать фрегат, то у вас будет довольно дела и самое жаркое сражение; если вы возьмете их обоих в плен — вас ожидает завидная слава. Что вы теперь скажете, Паркер?
— Что я начинаю иметь лучшее мнение об этом плане, сэр Джервез, и благодарю вас за ваш выбор. Но мне хотелось бы теперь, сэр Джервез, знать ваш собственный план действий, — я всегда находил самым лучшим и безопасным для себя в точности ему следовать.
— Извольте, вот он. Выберите четырех или пятерых зорких караульных и пошлите их наверх, чтоб они, пока будет довольно светло, постарались найти вам жертву. В ту минуту, как она пустится в путь, вы поворотите через фордевинд и поспешите к мысу Ла-Гот или острову Алдерней. Не ждите от меня никаких сигналов и, как скоро стемнеет, снимайтесь с якоря. Когда вы сделаете свое дело, поспешите к ближайшему английскому порту и накиньте шотландца на плечо, чтобы меч короля как-нибудь не ушиб вас.
Пробыв в каюте Паркера по крайней мере час, сэр Джервез простился с ним и спустился в свой катер. Уже так стемнело, что простым глазом невозможно было рассмотреть мелких предметов на расстоянии и ста ярдов, и громады судов казались нашим пловцам из катера черными холмами с носящимися на их вершинах облаками. Никто из капитанов не смел окликнуть главнокомандующего на обратном пути, исключая, разумеется, герцога. Он всегда имел что-нибудь сказать; и так как он догадывался, в чем заключалась настоящая цель поездки вице-адмирала к Паркеру, то и не мог удержаться, чтобы не высказать своих мыслей сэру Жерви, когда услышал удары весел приближающегося катера.
— Всем нам будет очень завидна честь, оказанная капитану Паркеру, сэр Джервез, — крикнул он, — пока вы не распространите вашей милости и на нас недостойных.
— Хорошо, хорошо, Морганик, и вы не будете забыты в свое время. А пока смотрите, пожалуйста, чтобы ваши люди были внимательны и не потеряли из вида французов. Мы сможем завтра утром кое-что сказать вам.
Через четверть часа сэр Джервез был уже снова на юте «Плантагенета», и катер убрали на свое место. Гринли занялся своими обязанностями, а Бонтинг был готов передавать приказания главнокомандующего.
Было девять часов, и за темнотой едва ли можно было отличить самые громады судов даже на расстоянии полумили; однако с помощью подзорных труб неусыпно наблюдали за неприятельскими судами, которые в это время были от них впереди на две мили. Вся британская линия, будто побуждаемая каким-то общим инстинктом, обрасопила свои грота-реи, и тонкий слух легко бы услышал, как все грота-марсели заполоскались в один и тот же момент. Тогда вся дивизия сэра Джервеза двинулась вперед в сомкнутой линии и, следуя за «Плантагенетом», строго исполняла все его маневры. Спустя несколько минут «Карнатик», к удивлению всех, круто повернул через фордевинд и, поставив лиселя штирборта, пошел бакштагом. Через полчаса он исчез уже из вида, ибо весь восточный горизонт, или, лучше сказать, часть его, склоняющаяся к берегам Франции, оделась непроницаемым мраком ночи. Все это время «Победа», буксируемая «Друидом», держалась на булине; но спустя час, когда сэр Джервез снова увидел себя на траверзе французов в полумиле от них к ветру, двух судов этих, равно как и «Карнатика», не было видно и следов.
— Пока все идет, как нельзя лучше, господа, — сказал вице-адмирал, обращаясь к окружающим его. — Теперь мы попытаемся сосчитать суда неприятеля, дабы удостовериться, не отослал ли он также крейсеров захватить наши суда, которые мы оставили позади.
Вичерли, рассмотрев положение неприятеля, донес, что фрегат, стоявший за несколько времени перед тем близ «Громовержца» и повторявший его сигналы, скрылся. Это обстоятельство было чрезвычайно приятно сэру Джервезу, потому что оно оправдало его предсказание; к тому же он вовсе не печалился, что так легко отделался от одного из легких крейсеров неприятеля, которые часто приносят много вреда и хлопот победителям даже по окончании битвы.
— Мне кажется, сэр Джервез, — заметил скромно Вичерли, — что французы натянули галсы до борта, желая приблизиться к нам. Вы не заметили этого, капитан Гринли?
— Нет. Если они, действительно, идут теперь под нижними парусами, то они должно быть сейчас только их подняли. Как вы думаете, сэр Джервез, ведь это признак деятельной ночи!
Говоря это, Гринли указывал в ту сторону, где находился французский адмирал и где в эту минуту появился двойной ряд огней, возвещавший, что фонари батарей зажжены и что неприятель приготовляется к атаке. Менее чем через минуту можно было уже различить всю линию французов, освещаемую огнями, тянувшимися по океану. Свет их уподоблялся тому, который изливается из окон ярко освещенной комнаты. Так как эти действия были такого рода, что англичане много могли потерять и ничего не выиграть, то сэр Джервез тотчас же отдал приказание обрасопить реи вперед, натянуть фок— и грот-галсы и поставить брамселя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74