– На том, что вы оседлали какого-то жеребца.
– Лошади. Собаки. Обезьяны. Мужчинам удается неплохо их изображать. Женщинам иногда тоже.
– Стало быть, и женщины принимали участие в вашей игре?
– Только не здесь. В этих вопросах я слишком старомодна. В Румынии женщины никогда не играли в карты.
– В Румынии? Значит, вы родом из Румынии?
– Из маленькой деревушки под названием Равбак, в которой, насколько мне известно, ни одна женщина никогда не получала удовольствия от близости с мужчиной.
– Поэтому вы оттуда уехали?
– Это одна из причин. Я сбежала из дому, когда мне едва исполнилось двенадцать. В пятнадцать приехала в эту страну. Через год снялась в своей первой картине.
– Как она называлась?
– Мне не хотелось бы ворошить историю. Она в прошлом.
– Тогда расскажите до конца.
– О том, как я оседлывала мужчин? Что еще можно к этому прибавить? Это была лучшая в мире игра. Особенно для таких самовлюбленных натур, как я. Как, впрочем, и вы.
– А почему я?
– Вы обожаете выставляться перед публикой. Честно. И не отрицайте, я все равно не поверю.
Что за чертовщина! Эта женщина видит его насквозь. Он перед ней точно распростертая бабочка. Какой смысл ей возражать?
– Да, иногда я работал на публику. На приватных вечеринках.
– И имели успех?
– Это зависело от девушки.
– Полагаю, в достойном обществе вы неотразимы, – улыбнулась она.
Катя опустила руку и, продолжая рассказывать свою эротическую историю, стала прохаживаться по комнате, огибая воображаемые препятствия.
– Иногда я прогуливалась между столами полностью обнаженная. Игрокам не разрешалось смотреть на меня. Того, кто нарушал правило, я била. По-настоящему. У меня для этого был специальный кнут. Он до сих пор у меня сохранился – мой Мучитель. Для острастки. Итак… одно из правил заключалось в том, чтобы не глядеть на приз, как бы он тебя ни искушал. – Она рассмеялась. – Надо сказать, для этого у меня имелись сотни различных уловок. Так, например, я подвешивала к клитору маленький колокольчик, который позвякивал при ходьбе. Помнится, некоторые не выдерживали и оборачивались. Им приходилось за это горько страдать.
Катя подошла к каминной полке и выудила из находившегося под ней тайника длинный кнут с серебряной ручкой. Резко взмахнула им, и тот взвыл, как зловредный комар.
– Вот это и есть мой Мучитель. Его изготовил для меня один мастер в Париже, специалист по вещам подобного рода. На рукоятке выгравировано мое имя, – она провела большим пальцем по буквам, – Катя Лупеску. Но надпись сообщает нечто большее, чем принадлежность кнута. Она говорит о том, что мой кнут должен заставлять дураков страдать. Хотя я жалею о том, что написала это здесь. Честно.
– Почему?
– Потому что человек, который наслаждается болью, далеко не дурак. Он просто следует своим инстинктам. Что же в этом глупого?
– Вы большой знаток по части наслаждений, – заметил Тодд.
Не вполне поняв, что он имеет в виду, Катя в недоумении вздернула подбородок.
– Вы много о них говорите, – пояснил он.
– Я упомянула о них только дважды, – парировала она – впрочем, в мыслях я возвращаюсь к ним несколько чаще.
– Почему?
– Не стройте из себя скромника, – с некоторой укоризной произнесла она, – не то я вас побью.
– А если мне это не понравится?
– Понравится.
– Честно говоря… – В его голос закралось волнение. Он не мог даже представить себе, чтобы ее Мучитель, как бы ловко она им ни орудовала, доставил ему какое-то наслаждение.
– Он может быть ласковым, если я того захочу.
– Вот этот? – изумился Тодд. – Ласковым?
– Ну да. – Свободной рукой женщина провела по воздуху так, словно зачерпывала пригоршней воду. – Если мужской орган находится здесь, у меня в ладони.
Он тотчас представил жуткую по своей невероятности картину: жертва Кати, стоящая на четвереньках, с восставшей плотью, которая готова к действию и находится всецело в ее власти, – эта картина являла собой воплощение чрезвычайной уязвимости и унижения. Тодд ни за что не позволил бы женщине делать с собой что-нибудь подобное, сколько бы она ни утверждала, что это доставит ему удовольствие.
– Вижу, мне не удалось вас убедить, – сказала она. – Хотя от меня сокрыто выражение вашего лица. Значит, придется вам принять это на веру. Стоит мне прикоснуться к мужчинам вот так, и они начинают выстреливать с прытью шестнадцатилетнего юнца. Даже сам Валентино.
– Валентино?
– Он был голубым.
– Рудольф Валентино?
– Да. А вы разве не знали?
– Нет, просто… он давно умер.
– Да, очень печально, что он ушел из жизни так рано, – заметила она.
Судя по тому, с какой легкостью она произнесла последние слова, ее ничуть не смущало то обстоятельство, что Великий Любовник почил много лет тому назад. Однако, учитывая этот факт, вся ее история превращалась в полнейшую чушь.
– Мы устроили в честь него большой обед, прямо на лужайке. Но две недели спустя он нас покинул. – Катя повернулась ж лицом к камину и убрала кнут в тайник. – Знаю, вы не верите ни слову из того, что я вам рассказала. Произведя кой-какие вычисления, вы сочли это совершенно невозможным. – Облокотившись на каминную полку, она подперла кулаком подбородок. – И к какому же выводу вы пришли? Что я какая-то нимфоманка, вторгшаяся на чужую территорию? Помешанная на сексуальной почве, но в общем безобидная?
– Что-то в этом роде.
– Хмм… – Немного поразмыслив, она добавила. – Со временем вам придется существенно изменить свое мнение. Но не будем торопить события. Я так долго этого ждала.
– Этого?
– Да. Нас вдвоем.
Ее недоговоренность на мгновение озадачила Тодда, но Катя не дала ему развить свои подозрения и, стряхнув налет меланхолии, которая в последние минуты их беседы закралась в ее голос, с прежним энтузиазмом продолжила щекотливую тему:
– А вы когда-нибудь были с мужчиной?
– О боже!
– Значит, были.
Он попался. Отрицать не имело смысла.
– Только… два раза. Или три.
– Но точно не можете вспомнить.
– Ну ладно, три.
– Вам было хорошо?
– Впредь этого никогда не повторится. Если вы к этому клоните.
– Почему вы так уверены?
– Есть вещи, в которых человек всегда уверен, – заявил он, после чего с некоторым сомнением добавил: – Или нет?
– Даже гетеросексуальные мужчины подчас представляют себя в обществе себе подобных. Разве не так?
– Ну…
– Хотя, возможно, вы исключение из этого правила. Возможно, вы тот, на которого каньон не наложил своего отпечатка. – Она вновь направилась к Тодду. – Но не будьте так самоуверенны. Из всего можно получать наслаждение. Возможно, вам следует позволить, чтобы на какое-то время все взяла в свои руки женщина.
– Вы говорите о сексе?
– Валентино клялся, что он любит только мужчин, но когда я взяла в руки…
– Он вообще вел себя как озабоченный мальчишка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192