Туда же была отправлена большая часть транспорта, средств артиллерийской и зенитной поддержки, боеприпасов и горючего. Фронт на линии Эль Агейла – Марада занимала необстрелянная 9-я австралийская дивизия неполного состава и 2-я резервная танковая дивизия, посаженная, за неимением другой матчасти, на кое-как отремонтированные трофейные итальянские танки.
С радостью приняв такой подарок судьбы, Роммель с нетерпением стал ожидать прибытия первых частей 5-й немецкой легкой дивизии, что ожидалось уже 14 февраля, моля Бога, чтобы англичане не перехватили в море и не перетопили одиночные транспорта, идущие с таким бесценным грузом из Генуи и Триполи.
Именно в тот день, когда эскадра адмирала Сомервилля, как воплощение несокрушимой морской мощи, громила генуэзский порт, капитан 2-го ранга Вольфганг Калер – старший артиллерийский офицер линкора «Гнейзенау» заметил с «вороньего гнезда» на мачте слабый дымок на горизонте. Об этом было немедленно сообщено на «Шарнхорст». Корабли отряда адмирала Лютьенса находились в северной Атлантике уже 6-й день, но пока не повстречали никого.
4 февраля, воспользовавшись снеговыми зарядами пришедшей из Арктики мглой, им удалось незамеченными проскочить мимо английского сторожевого крейсера через Датский пролив в Атлантику. Обратившись к экипажу, адмирал Лютьенс с нотками триумфа в голосе объявил: «Впервые в истории именно сегодня немецкие надводные корабли сумели прорваться через английскую блокаду в Атлантику. Впереди вас ждет еще больший успех!»
8 февраля оба линкора шли на параллели южной оконечности Гренландии, держась в тридцати милях друг от друга. Дул пронизывающий холодный ветер, нагоняя встречную волну, обрушивающуюся на палубы. Налетающие временами снежные заряды сводили видимость к нулевой.
На следующее утро ветер слегка стих, и корабли начали поиск добычи. Имеющаяся информация гласила, что вышедший 31 января из Галифакса конвой HX-105 держится на северо-восточном курсе. Об охранении конвоя ничего известно не было. Лютьенс планировал подойти к конвою с юга на «Гнейзенау», взяв его затем в клещи с помощью «Шарнхорста», который должен был появиться с севера.
И вот в 08:30 9 января капитан 2-го ранга Калер с вороньего гнезда «Гнейзенау» заметил на горизонте дымок, а затем – кончики мачт. Корабли продолжали сближение, пробиваясь через бушующие волны, и в 09:47 на дистанции 17 миль штурман «Шарнхорста» капитан 2-го ранга Гельмут Гисслер опознал английский линкор «Ремиллес». Это был старый тихоходный (21 узел) корабль, построенный в 1916 году. Ему было не уйти от тридцатидвухузловых немецких линкоров и не догнать их. Но старый линкор нес восемь пятнадцатидюймовых орудий и в случае боя мог разнести в клочья оба немецких корабля.
Как только противник был опознан, Лютьенс немедленно приказал отменить акцию, помня о приказе, категорически предписывавшем любыми средствами избегать боя с английскими кораблями и особенно с линкорами. Экипажи кораблей были разочарованы и раздражены.
Гигантские волны захлестывали линкоры, с грохотом обрушиваясь на башни главного калибра, мостики и надстройки. Бортовая качка достигала 40 градусов, носовая часть кораблей уходила в воду по надстройку. Зенитные автоматы были повреждены и исковерканы. Волны смыли за борт почти все вентиляционные грубы. В нижних помещениях – у машин и котлов – людям нечем было дышать. Они теряли сознание на боевых постах. Отряд находился в море уже 17 дней, еще никак себя не проявив. Погода продолжала неистовствовать и адмирал Лютьенс стал подумывать о возвращении в Брест.
Глава 14. Глухота
15 февраля 1941 года в Москве открылась XVIII Всесоюзная конференция ВКП(б), продолжавшаяся до 20 февраля. С докладом на партконференции выступил Георгий Маленков. Официальной темой доклада было положение в промышленности и на транспорте. И хотя доклад, как и положено, произносился на непереводимой «новоречи», его лейтмотивом было требование довести промышленность и транспорт до состояния полной мобилизационной готовности. «Полная мобилизационная готовность» – эта фраза постоянно звучала и в докладе, и в прениях. Речь шла, конечно, о предприятиях, работающих «на оборону», хотя уже никаких других предприятий в Советском Союзе практически не осталось. Вся промышленность страны глобальными амбициями Сталина была превращена в гигантский молот, кующий исключительно оружие в воплощение лозунга отца всех народов: «Вооружайтесь! Вооружайтесь! Вооружайтесь!»
В этом клубке ядовитых змей и смертельных интриг, в который была превращена вся общественная, экономическая и политическая жизнь страны, склока между армией и военной промышленностью занимала одно из самых первых мест по беспощадности и беспринципности. И как всегда, в центре склоки выступал сам отец всех народов. Как-то в разговоре со своим любимцем Андреем Ждановым Сталин заметил, что в годы гражданской войны, он помнит, была очень хорошая 107-мм полевая пушка. Ее очень любили красноармейцы. Такая пушка легко перевозилась лошадьми. Вот если сейчас ее бы установить на танки? Было бы здорово.
Поскольку речь шла о полевой пушке времен гражданской войны, то естественно, установить ее на танк было никак невозможно. Но мысль вождя была развита творчески. Жданов дал указание конструкторам Кировского завода в Ленинграде создать для танка 107-мм орудие. Те пришли в ужас. Для такого орудия необходимо было создать совершенно новый танк, а не тот, который уже шел в серию. Тем более, что уже была создана для серийных танков прекрасная 76-мм пушка. Не говоря уже о том, что для этой мифической 107-мм пушки не был еще создан и боезапас.
Жданов же тем временем уже заручился поддержкой маршала Кулика, занимавшего пост начальника Главного Артиллерийского Управления РККА. Узнав, кто «создатель» 107-мм пушки, Кулик немедленно отдал приказ снять с производства 76-мм орудие и начать изготовление любимой сталинской пушки, с тем чтобы ее можно было установить на новые танки.
Узнав об этом, нарком вооружений Борис Ванников пришел в ужас. Он наотрез отказался выполнять распоряжения Жданова и Кулика. Разразился скандал, в котором обе стороны апеллировали, естественно, к Сталину – на этот раз не только как к отцу всех народов, но и как к создателю нового орудия.
Для пущей убедительности Кулик сфабриковал липовую разведсводку о том, что немцы перевооружают свои танки новым 100-мм орудием, чего те и не думали делать. Ванников связался с ГРУ и получил разъяснение, что на немецких танках главным образом 45 и 50-мм короткоствольные пушки, на некоторых имеются 75-мм. «Маловероятно, – указывали эксперты, – чтобы немцы смогли за год обеспечить такой большой скачок в усилении танковой техники»…
Вскоре Ванников был вызван к вождю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199
С радостью приняв такой подарок судьбы, Роммель с нетерпением стал ожидать прибытия первых частей 5-й немецкой легкой дивизии, что ожидалось уже 14 февраля, моля Бога, чтобы англичане не перехватили в море и не перетопили одиночные транспорта, идущие с таким бесценным грузом из Генуи и Триполи.
Именно в тот день, когда эскадра адмирала Сомервилля, как воплощение несокрушимой морской мощи, громила генуэзский порт, капитан 2-го ранга Вольфганг Калер – старший артиллерийский офицер линкора «Гнейзенау» заметил с «вороньего гнезда» на мачте слабый дымок на горизонте. Об этом было немедленно сообщено на «Шарнхорст». Корабли отряда адмирала Лютьенса находились в северной Атлантике уже 6-й день, но пока не повстречали никого.
4 февраля, воспользовавшись снеговыми зарядами пришедшей из Арктики мглой, им удалось незамеченными проскочить мимо английского сторожевого крейсера через Датский пролив в Атлантику. Обратившись к экипажу, адмирал Лютьенс с нотками триумфа в голосе объявил: «Впервые в истории именно сегодня немецкие надводные корабли сумели прорваться через английскую блокаду в Атлантику. Впереди вас ждет еще больший успех!»
8 февраля оба линкора шли на параллели южной оконечности Гренландии, держась в тридцати милях друг от друга. Дул пронизывающий холодный ветер, нагоняя встречную волну, обрушивающуюся на палубы. Налетающие временами снежные заряды сводили видимость к нулевой.
На следующее утро ветер слегка стих, и корабли начали поиск добычи. Имеющаяся информация гласила, что вышедший 31 января из Галифакса конвой HX-105 держится на северо-восточном курсе. Об охранении конвоя ничего известно не было. Лютьенс планировал подойти к конвою с юга на «Гнейзенау», взяв его затем в клещи с помощью «Шарнхорста», который должен был появиться с севера.
И вот в 08:30 9 января капитан 2-го ранга Калер с вороньего гнезда «Гнейзенау» заметил на горизонте дымок, а затем – кончики мачт. Корабли продолжали сближение, пробиваясь через бушующие волны, и в 09:47 на дистанции 17 миль штурман «Шарнхорста» капитан 2-го ранга Гельмут Гисслер опознал английский линкор «Ремиллес». Это был старый тихоходный (21 узел) корабль, построенный в 1916 году. Ему было не уйти от тридцатидвухузловых немецких линкоров и не догнать их. Но старый линкор нес восемь пятнадцатидюймовых орудий и в случае боя мог разнести в клочья оба немецких корабля.
Как только противник был опознан, Лютьенс немедленно приказал отменить акцию, помня о приказе, категорически предписывавшем любыми средствами избегать боя с английскими кораблями и особенно с линкорами. Экипажи кораблей были разочарованы и раздражены.
Гигантские волны захлестывали линкоры, с грохотом обрушиваясь на башни главного калибра, мостики и надстройки. Бортовая качка достигала 40 градусов, носовая часть кораблей уходила в воду по надстройку. Зенитные автоматы были повреждены и исковерканы. Волны смыли за борт почти все вентиляционные грубы. В нижних помещениях – у машин и котлов – людям нечем было дышать. Они теряли сознание на боевых постах. Отряд находился в море уже 17 дней, еще никак себя не проявив. Погода продолжала неистовствовать и адмирал Лютьенс стал подумывать о возвращении в Брест.
Глава 14. Глухота
15 февраля 1941 года в Москве открылась XVIII Всесоюзная конференция ВКП(б), продолжавшаяся до 20 февраля. С докладом на партконференции выступил Георгий Маленков. Официальной темой доклада было положение в промышленности и на транспорте. И хотя доклад, как и положено, произносился на непереводимой «новоречи», его лейтмотивом было требование довести промышленность и транспорт до состояния полной мобилизационной готовности. «Полная мобилизационная готовность» – эта фраза постоянно звучала и в докладе, и в прениях. Речь шла, конечно, о предприятиях, работающих «на оборону», хотя уже никаких других предприятий в Советском Союзе практически не осталось. Вся промышленность страны глобальными амбициями Сталина была превращена в гигантский молот, кующий исключительно оружие в воплощение лозунга отца всех народов: «Вооружайтесь! Вооружайтесь! Вооружайтесь!»
В этом клубке ядовитых змей и смертельных интриг, в который была превращена вся общественная, экономическая и политическая жизнь страны, склока между армией и военной промышленностью занимала одно из самых первых мест по беспощадности и беспринципности. И как всегда, в центре склоки выступал сам отец всех народов. Как-то в разговоре со своим любимцем Андреем Ждановым Сталин заметил, что в годы гражданской войны, он помнит, была очень хорошая 107-мм полевая пушка. Ее очень любили красноармейцы. Такая пушка легко перевозилась лошадьми. Вот если сейчас ее бы установить на танки? Было бы здорово.
Поскольку речь шла о полевой пушке времен гражданской войны, то естественно, установить ее на танк было никак невозможно. Но мысль вождя была развита творчески. Жданов дал указание конструкторам Кировского завода в Ленинграде создать для танка 107-мм орудие. Те пришли в ужас. Для такого орудия необходимо было создать совершенно новый танк, а не тот, который уже шел в серию. Тем более, что уже была создана для серийных танков прекрасная 76-мм пушка. Не говоря уже о том, что для этой мифической 107-мм пушки не был еще создан и боезапас.
Жданов же тем временем уже заручился поддержкой маршала Кулика, занимавшего пост начальника Главного Артиллерийского Управления РККА. Узнав, кто «создатель» 107-мм пушки, Кулик немедленно отдал приказ снять с производства 76-мм орудие и начать изготовление любимой сталинской пушки, с тем чтобы ее можно было установить на новые танки.
Узнав об этом, нарком вооружений Борис Ванников пришел в ужас. Он наотрез отказался выполнять распоряжения Жданова и Кулика. Разразился скандал, в котором обе стороны апеллировали, естественно, к Сталину – на этот раз не только как к отцу всех народов, но и как к создателю нового орудия.
Для пущей убедительности Кулик сфабриковал липовую разведсводку о том, что немцы перевооружают свои танки новым 100-мм орудием, чего те и не думали делать. Ванников связался с ГРУ и получил разъяснение, что на немецких танках главным образом 45 и 50-мм короткоствольные пушки, на некоторых имеются 75-мм. «Маловероятно, – указывали эксперты, – чтобы немцы смогли за год обеспечить такой большой скачок в усилении танковой техники»…
Вскоре Ванников был вызван к вождю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199