! - тот же профессорский голос.
Этого еще не хватало.
- Профессор, только не надо так шутить. Я-то надеялся, что вы в безопасности, сидите себе на Василеостровской. Вернее, так оно и есть, а я просто брежу. Но пусть хотя в бреду все будет лучше, чем на самом деле, ладно?
Болтать в темноте было легко. Приятно.
- Так вы на Василеостровской, Проф? - спросил Иван для очистки совести.
- Нет, - сказал профессорский голос из темноты. - Не хочу вас разочаровывать, но придется… Я сижу в клетке - как и вы, похоже. Мне очень жаль, Ваня. Как вы-то здесь оказались?
Значит, я не схожу с ума, понял Иван. Вот блин.
Оказывается, все гораздо хуже.
* * *
История Водяника оказалась еще смешнее, чем у Кузнецова. Удачно, как ему тогда казалось, сбежав от молодого мента, профессор шмыгнул в боковой коллектор. Проф почему-то был уверен, что прекрасно ориентируется в туннелях.
У него с собой были фонарь, карта, вода и запас еды.
Туннель вел напрямик к Гостиному двору.
Иван застонал сквозь зубы. Профессор, ну вы-то зачем повторяете ошибки молодых идиотов вроде Кузнецова?
Профессор пошел по коллектору… свернул не туда… встретил команду слепых (мда, подумал Иван, что-то знакомое)… поболтал о том, о сем… ему предложили разделить трапезу… очень образованные люди, кстати… Проф выпил воды… заснул.
И оказался здесь.
Подозрительно много совпадений, подумал Иван. Сначала Уберфюрер оказывается в Новой Венеции, затем Миша. Теперь вот Профессора встретили. Словно неведомая сила собирает их вместе.
Это что - знак судьбы? Щас. Дождешься от нее, как же…
В темноте кто-то громко застонал.
- Кузнецов! - крикнул Иван. - Слышишь меня? Ответь, если слышишь!
Молчание.
- Он что, тоже с вами? - удивился Водяник. - Какой настойчивый молодой человек! Я даже, стыдно сказать, начинаю им восхищаться.
- Идиотизм заразен, - сказали из темноты. Голос был Уберфюрера. - Я вон тоже хотел прогуляться… Прогулялся, блин.
- Привет, Убер, - сказал Иван. - Кузнецов с тобой?
Пауза. Шебуршение в темноте.
- Не, - сказал Убер наконец. - У меня одноместный номер. Может, с вами?
- Кузнецов! - позвал Иван без особой надежды. Никто не отозвался. Убили его, что ли? Эх, Миша, Миша. Лучше бы ты остался в Новой Венеции, в долгах, с разбитой спиной, но живой… - Куз-не-цов!
Бесполезно.
- Где мы вообще? - спросил Иван. - Что это за станция, Проф?
- Судя по тому, что я слышал от нашего тюремщика, это Проспект Просвещения, - сказал Водяник. - Просвет в просторечии. Здесь живут слепые… вы понимаете, целая колония незрячих… Впрочем, думаю, вы понимаете. Вам тоже встретился караван с поводырем? Мне вот встретился.
- А что им от нас надо? - допытывался Иван. - Зачем им мы?
Но профессор не успел ответить.
- Моя голова… ох… что… что случилось? - голос молодой и испуганный. - Почему я ничего не вижу?!
А вот и Миша.
- Здравствуйте, Михаил, - серьезно произнес голос профессора. - Не скажу, что очень рад вас здесь встретить, но…
- Профессор? Вы? Почему я вас не вижу?! Что с моими глазами?
- Спокойно, - велел Иван. - Здесь просто темно. С твоими глазами все в порядке, Миша.
- Точно, слава богу, - сказал невидимый Кузнецов. - Вот сейчас я вижу людей в белых одеждах…
- Что-о?
Иван повернул голову вправо и зажмурился. Блин. С непривычки даже слабый свет резал глаза, как ножом. Слезы покатились по лицу. Уберфюрер сдержанно выругался.
Какое удовольствие снова видеть!
Ни с чем не сравнимый кайф. Иван вдохнул. Словно даже воздуха больше стало.
«Включите свет, дышать темно и воздуха не видно». Детская поговорка.
Во главе процессии слепцов, идущей вдоль ряда железных клеток, вроде той, в которой сидел Иван, был тот самый поводырь с Венеции - высокий, костистый, с осунувшимся, вытянутым лицом. Длинная жидкая бородка.
Вместо глаз у него - воспаленные, неровно заросшие впадины. Перекрученное розовое мясо.
- Думаю, на этот вопрос могу ответить я, - сказал поводырь. В руке он держал свечу, воск капал на морщинистую кожу запястья. - Видите эту свечу? Посмотрите внимательно - потому что это последний свет, что вы увидите в своей жизни.
- Почему так? - удивился профессор. Он сидел в клетке по правую руку от Ивана. В тусклом свете диггер видел его заросшее бородой лицо, вдавленное в решетку, словно Проф мечтал быть поближе к свету. А ведь он сидит здесь подольше меня, понял Иван. Ничего себе.
- Именно так, - ответил слепой.
- И никаких вариантов? - Водяник не сдавался. - Какой-нибудь договор кровью или еще что?
- Ну, - поводырь вдруг усмехнулся. - Если вы спрашиваете…
Братья за его спиной молча ждали. Тусклый свет позволял видеть только часть клеток, уходящих за спину слепого. Сколько их тут? В одной из клеток Иван заметил примостившийся на полу скелет. Привет, приятель.
- И так тоже бывает, - сказал слепой, словно почувствовав его взгляд. - Видите ли в чем дело, уважаемые… хмм… гости. Выбор у вас невелик. Или вы становитесь одними из нас или… скажем так, не становитесь. Совсем. Как он, - слепой кивнул на клетку со скелетом. Безошибочно, словно мог его видеть.
- Одним из вас? - клетка Уберфюрера была напротив Ивановой. Скинхед стоял, положив кисти на перекладину решетки. - Христианином, что ли, брат? Так я запросто, только открой дверь. Вера во мне крепка как никогда.
- Не ерничай, - сказал слепой. - Впрочем, если ты готов, брат…
- Готов, не сомневайся, брат, - Убер облизнул губы. Нетерпение в нем нарастало. Иван видел, как блестят глаза скинхеда. - Открывай, брат.
- … если ты готов, я велю брату Симеону… - один из белых братьев кивнул. Здоровый, с плоским, как тарелка, лицом. Висок у него был обожжен. -… велю приготовить железные прутья… Или ты предпочитаешь кислоту? Позволь дать тебе совет, брат - химический ожог болит дольше, а зарастает хуже. Так что на твоем месте я бы выбрал раскаленное железо.
Уберфюрер стиснул челюсти. Начало казаться, что кожа на скулах у него лопнет.
- Так что позволь мне, брат мой, подождать, пока твоя вера станет крепче, - заметил поводырь. - Скажем, пару дней.
- Ну ты и урод, - сказал Убер.
- То есть, другого выбора у нас нет? - уточнил профессор. - Только смерть или ослепление?
- К сожалению, - сказал поводырь. - Вы готовы? Сейчас свеча погаснет. Считаю до пяти. Раз, два…
Иван смотрел на колеблющееся пламя, вбирал его в себя.
- …три…
Вокруг все исчезло, кроме этого маленького язычка пламени.
…Танины руки обнимают его сзади за шею. Иван чувствует их тепло и одновременно прохладу. Когда у него не было сил, достаточно было приложить Танину ладонь ко лбу - и силы появлялись. Так и сейчас. Лоб горит. Иван берет ее ладонь и прикладывает к своему лбу. Прохлада от ее пальцев заставляет мрак отступить. Все будет хорошо. Все будет…
- Когда ты вернешься? - говорит Таня. Ее дыхание щекочет ему волосы за ухом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
Этого еще не хватало.
- Профессор, только не надо так шутить. Я-то надеялся, что вы в безопасности, сидите себе на Василеостровской. Вернее, так оно и есть, а я просто брежу. Но пусть хотя в бреду все будет лучше, чем на самом деле, ладно?
Болтать в темноте было легко. Приятно.
- Так вы на Василеостровской, Проф? - спросил Иван для очистки совести.
- Нет, - сказал профессорский голос из темноты. - Не хочу вас разочаровывать, но придется… Я сижу в клетке - как и вы, похоже. Мне очень жаль, Ваня. Как вы-то здесь оказались?
Значит, я не схожу с ума, понял Иван. Вот блин.
Оказывается, все гораздо хуже.
* * *
История Водяника оказалась еще смешнее, чем у Кузнецова. Удачно, как ему тогда казалось, сбежав от молодого мента, профессор шмыгнул в боковой коллектор. Проф почему-то был уверен, что прекрасно ориентируется в туннелях.
У него с собой были фонарь, карта, вода и запас еды.
Туннель вел напрямик к Гостиному двору.
Иван застонал сквозь зубы. Профессор, ну вы-то зачем повторяете ошибки молодых идиотов вроде Кузнецова?
Профессор пошел по коллектору… свернул не туда… встретил команду слепых (мда, подумал Иван, что-то знакомое)… поболтал о том, о сем… ему предложили разделить трапезу… очень образованные люди, кстати… Проф выпил воды… заснул.
И оказался здесь.
Подозрительно много совпадений, подумал Иван. Сначала Уберфюрер оказывается в Новой Венеции, затем Миша. Теперь вот Профессора встретили. Словно неведомая сила собирает их вместе.
Это что - знак судьбы? Щас. Дождешься от нее, как же…
В темноте кто-то громко застонал.
- Кузнецов! - крикнул Иван. - Слышишь меня? Ответь, если слышишь!
Молчание.
- Он что, тоже с вами? - удивился Водяник. - Какой настойчивый молодой человек! Я даже, стыдно сказать, начинаю им восхищаться.
- Идиотизм заразен, - сказали из темноты. Голос был Уберфюрера. - Я вон тоже хотел прогуляться… Прогулялся, блин.
- Привет, Убер, - сказал Иван. - Кузнецов с тобой?
Пауза. Шебуршение в темноте.
- Не, - сказал Убер наконец. - У меня одноместный номер. Может, с вами?
- Кузнецов! - позвал Иван без особой надежды. Никто не отозвался. Убили его, что ли? Эх, Миша, Миша. Лучше бы ты остался в Новой Венеции, в долгах, с разбитой спиной, но живой… - Куз-не-цов!
Бесполезно.
- Где мы вообще? - спросил Иван. - Что это за станция, Проф?
- Судя по тому, что я слышал от нашего тюремщика, это Проспект Просвещения, - сказал Водяник. - Просвет в просторечии. Здесь живут слепые… вы понимаете, целая колония незрячих… Впрочем, думаю, вы понимаете. Вам тоже встретился караван с поводырем? Мне вот встретился.
- А что им от нас надо? - допытывался Иван. - Зачем им мы?
Но профессор не успел ответить.
- Моя голова… ох… что… что случилось? - голос молодой и испуганный. - Почему я ничего не вижу?!
А вот и Миша.
- Здравствуйте, Михаил, - серьезно произнес голос профессора. - Не скажу, что очень рад вас здесь встретить, но…
- Профессор? Вы? Почему я вас не вижу?! Что с моими глазами?
- Спокойно, - велел Иван. - Здесь просто темно. С твоими глазами все в порядке, Миша.
- Точно, слава богу, - сказал невидимый Кузнецов. - Вот сейчас я вижу людей в белых одеждах…
- Что-о?
Иван повернул голову вправо и зажмурился. Блин. С непривычки даже слабый свет резал глаза, как ножом. Слезы покатились по лицу. Уберфюрер сдержанно выругался.
Какое удовольствие снова видеть!
Ни с чем не сравнимый кайф. Иван вдохнул. Словно даже воздуха больше стало.
«Включите свет, дышать темно и воздуха не видно». Детская поговорка.
Во главе процессии слепцов, идущей вдоль ряда железных клеток, вроде той, в которой сидел Иван, был тот самый поводырь с Венеции - высокий, костистый, с осунувшимся, вытянутым лицом. Длинная жидкая бородка.
Вместо глаз у него - воспаленные, неровно заросшие впадины. Перекрученное розовое мясо.
- Думаю, на этот вопрос могу ответить я, - сказал поводырь. В руке он держал свечу, воск капал на морщинистую кожу запястья. - Видите эту свечу? Посмотрите внимательно - потому что это последний свет, что вы увидите в своей жизни.
- Почему так? - удивился профессор. Он сидел в клетке по правую руку от Ивана. В тусклом свете диггер видел его заросшее бородой лицо, вдавленное в решетку, словно Проф мечтал быть поближе к свету. А ведь он сидит здесь подольше меня, понял Иван. Ничего себе.
- Именно так, - ответил слепой.
- И никаких вариантов? - Водяник не сдавался. - Какой-нибудь договор кровью или еще что?
- Ну, - поводырь вдруг усмехнулся. - Если вы спрашиваете…
Братья за его спиной молча ждали. Тусклый свет позволял видеть только часть клеток, уходящих за спину слепого. Сколько их тут? В одной из клеток Иван заметил примостившийся на полу скелет. Привет, приятель.
- И так тоже бывает, - сказал слепой, словно почувствовав его взгляд. - Видите ли в чем дело, уважаемые… хмм… гости. Выбор у вас невелик. Или вы становитесь одними из нас или… скажем так, не становитесь. Совсем. Как он, - слепой кивнул на клетку со скелетом. Безошибочно, словно мог его видеть.
- Одним из вас? - клетка Уберфюрера была напротив Ивановой. Скинхед стоял, положив кисти на перекладину решетки. - Христианином, что ли, брат? Так я запросто, только открой дверь. Вера во мне крепка как никогда.
- Не ерничай, - сказал слепой. - Впрочем, если ты готов, брат…
- Готов, не сомневайся, брат, - Убер облизнул губы. Нетерпение в нем нарастало. Иван видел, как блестят глаза скинхеда. - Открывай, брат.
- … если ты готов, я велю брату Симеону… - один из белых братьев кивнул. Здоровый, с плоским, как тарелка, лицом. Висок у него был обожжен. -… велю приготовить железные прутья… Или ты предпочитаешь кислоту? Позволь дать тебе совет, брат - химический ожог болит дольше, а зарастает хуже. Так что на твоем месте я бы выбрал раскаленное железо.
Уберфюрер стиснул челюсти. Начало казаться, что кожа на скулах у него лопнет.
- Так что позволь мне, брат мой, подождать, пока твоя вера станет крепче, - заметил поводырь. - Скажем, пару дней.
- Ну ты и урод, - сказал Убер.
- То есть, другого выбора у нас нет? - уточнил профессор. - Только смерть или ослепление?
- К сожалению, - сказал поводырь. - Вы готовы? Сейчас свеча погаснет. Считаю до пяти. Раз, два…
Иван смотрел на колеблющееся пламя, вбирал его в себя.
- …три…
Вокруг все исчезло, кроме этого маленького язычка пламени.
…Танины руки обнимают его сзади за шею. Иван чувствует их тепло и одновременно прохладу. Когда у него не было сил, достаточно было приложить Танину ладонь ко лбу - и силы появлялись. Так и сейчас. Лоб горит. Иван берет ее ладонь и прикладывает к своему лбу. Прохлада от ее пальцев заставляет мрак отступить. Все будет хорошо. Все будет…
- Когда ты вернешься? - говорит Таня. Ее дыхание щекочет ему волосы за ухом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116