Кроме Санторини, у «Блудного Сына» сейчас нет командиров, а что может случиться, если он возомнит, что его командир в опасности!..
Поэтому Саймон оставил пока Санторини в покое. Все прекрасно понимали, что произойдет, если он решится прибегнуть к помощи линкора…
VI
Я стою в залитом лунным светом каньоне почти в полном одиночестве.
Остановивший меня ребенок спит под одной из моих гусениц. Скоро рассвет. Я всю ночь пытался разобраться с проблемой, поразившей мои логические процессоры, но так ничего и не добился. Витторио Санторини и Сар Гремиан почти каждый час пытаются выйти со мною на связь. Я ничего не отвечаю, потому что ничем не могу им сейчас помочь. Гражданская война, которую я должен был окончить в Каламетском каньоне, вспыхнула с невиданной силой в Мэдисоне, который сдался повстанцам без боя. Для этого им было достаточно разбомбить президентский дворец и семнадцать отделений ПГБ.
Если мне удастся привести в порядок мои логические процессоры, я, может, и смогу уничтожить коммодора Ортона и его артиллерию, но что мне прикажете делать с Городским освободительным движением?! Коммодор Ортон им не командует, а каламетские фермеры в нем не участвуют! Одна половина депутатов джефферсонского парламента уже переметнулась на сторону городского сопротивления, а вторая — попыталась бежать с Джефферсона, не проявив ни малейшего желания сохранить власть у себя в руках. Они давно бы уже улетели на «Зиву-2», не предупреди бойцы городского сопротивления пилотов челноков, что собьют любой космический аппарат, взлетающий из Космопорта имени Лендана. Пилоты, естественно, никуда не полетели, и теперь космопорт битком набит паникующими беглецами, среди которых полно членов правительства, которым внезапно расхотелось править Джефферсоном.
Такая ситуация ставит меня в очень щекотливое положение. В чем заключается мой долг по отношению к правительству, бросающему свою планету на произвол судьбы? В чем мои обязанности по отношению к нему, если такие высокие должностные лица, как спикер Законодательной палаты и председатель Сената, открыто отреклись от президента, а им вторил хор депутатов, формально еще удерживающих в своих руках бразды правления государством? Пытаясь найти ответ, я вновь изучаю статьи договора между Джефферсоном и Конкордатом, но в договоре говорится лишь о том, что я должен подчиняться законно избранному президенту Джефферсона.
Пока Витторио Санторини жив, не ушел в отставку и не объявлен недееспособным, он имеет право отдавать мне приказы, а я обязан им следовать. Его приказы не обязательно должны мне нравиться. Я просто должен их выполнять. Тем не менее я считаю своевременным определить, кому я буду подчиняться, если президент Джефферсона сложит с себя свои полномочия. Самым влиятельным человеком этой планеты после Витторио Санторини, безусловно, является Сар Гремиан. Последние двадцать лет именно он командовал мною от лица Жофра Зелока, недолго занимавшей президентское кресло Эвелины Ляру и самого Витторио Санторини. Однако Сар Гремиан не имеет никакого юридического права на пост главы государства.
После гибели Насонии Витторио Санторини не стал назначать нового вице-президента. Выходит, место Санторини займет Сирил Коридан. Коридан уже высказался сегодня по поводу действий Санторини, но вполне может передумать, если унаследует такое мощное оружие, как сухопутный линкор 20-й модели. Наверняка он и сам уже не раз об этом задумывался.
Согласно моему бортовому хронометру, ночь уже закончилась. Двенадцать минут и семнадцать секунд назад взошло солнце, но я ни на шаг не приблизился к решению терзающей меня проблемы. Я даже раздумываю, не переступить ли мне через свою гордость и не затребовать ли указаний у Окружного командования, когда со мной на связь снова выходит Витторио Санторини.
— Линкор, ты меня узнаешь? — В его голосе я различаю визгливые истерические нотки.
— Вы президент Джефферсона Витторио Санторини.
— Я даю тебе последний шанс! Дави всех у себя на пути. Уничтожь коммодора Ортона и его орудия, а потом грузись на челнок и лети сюда помогать мне выбраться из дворца. Это приказ1
— Я не могу его выполнить в связи с тем, что мои системы по-прежнему не в порядке.
— Хватит пороть чушь!
— Порка не входит в состав операций, доступных сухопутным линкорам двадцатой модели.
— Ах вот ты как?1 Если ты немедленно не выполнишь приказ, я наберу код, который тебя уничтожит.
— Это ваше право, — отвечаю я. — Откровенно говоря, я лучше перестану существовать, чем буду выполнять ваши приказы.
Такого я от себя не ожидал! Витторио Санторини что-то нечленораздельно вопит, а я понимаю, что сказал чистую правду. Каждую секунду я ожидаю приказа на самоуничтожение, но он почему-то не поступает. Вместо этого мне удается перехватить сигнал, отправленный орбитальным оборонительным платформам, чьи крупнокалиберные орудия смотрят в космос в ожидании нового появления яваков или мельконов.
Санторини приказал оборонительным платформам взять на мушку цели на поверхности Джефферсона. В число этих целей входят Каламетская плотина, здание Объединенного законодательного собрания и улицы Мэдисона, ведущие из президентского дворца в космопорт. Намерения Санторини очевидны. Он собирается расстрелять предавший его парламент, расчистить себе дорогу в космопорт, а потом взорвать Каламетскую плотину, уничтожив оставшихся в живых фермеров и весь Мэдисон.
Эти действия незаконны. Они представляют собой нарушение договора Джефферсона с Конкордатом и неправомерное использование являющихся собственностью Конкордата боевых систем. Спутники были выведены на орбиту, чтобы защищать людей, а не убивать их…
Мой электронный мозг потрясает спазм. Стены Каламетского каньона, опустевшая ферма, зияющее жерло Гиблого ущелья и яркое тепловое пятно уснувшего под моей гусеницей ребенка, — все мгновенно исчезает. Я еду по темной равнине. На горизонте играют всполохи далекого зарева.
Вокруг — ничего, кроме облаков пыли. Мне откуда-то известно, что именно я превратил в пустыню эту планету, усеянную обломками других линкоров и человеческими трупами.
Приближаясь к ржавому корпусу линкора 1-й модели, я понимаю, что ко мне каким-то чудом вернулось зрение. Линкор мне виден очень хорошо, но вместо допотопной ржавой пирамиды я вижу человеческое лицо. На меня смотрит не боевая машина, а молодой человек. Его юное лицо в слезах.
— Я долго сражался в джунглях, — говорит он. — Я спасал людей. А что сделал ты?
Дальше стоит подбитый линкор 25-й модели. Его корпус уже оплели лианы, а ствол выведенной из строя башни бессильно свисает к земле. Однако кто-то совсем недавно до блеска начистил его боевые награды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192
Поэтому Саймон оставил пока Санторини в покое. Все прекрасно понимали, что произойдет, если он решится прибегнуть к помощи линкора…
VI
Я стою в залитом лунным светом каньоне почти в полном одиночестве.
Остановивший меня ребенок спит под одной из моих гусениц. Скоро рассвет. Я всю ночь пытался разобраться с проблемой, поразившей мои логические процессоры, но так ничего и не добился. Витторио Санторини и Сар Гремиан почти каждый час пытаются выйти со мною на связь. Я ничего не отвечаю, потому что ничем не могу им сейчас помочь. Гражданская война, которую я должен был окончить в Каламетском каньоне, вспыхнула с невиданной силой в Мэдисоне, который сдался повстанцам без боя. Для этого им было достаточно разбомбить президентский дворец и семнадцать отделений ПГБ.
Если мне удастся привести в порядок мои логические процессоры, я, может, и смогу уничтожить коммодора Ортона и его артиллерию, но что мне прикажете делать с Городским освободительным движением?! Коммодор Ортон им не командует, а каламетские фермеры в нем не участвуют! Одна половина депутатов джефферсонского парламента уже переметнулась на сторону городского сопротивления, а вторая — попыталась бежать с Джефферсона, не проявив ни малейшего желания сохранить власть у себя в руках. Они давно бы уже улетели на «Зиву-2», не предупреди бойцы городского сопротивления пилотов челноков, что собьют любой космический аппарат, взлетающий из Космопорта имени Лендана. Пилоты, естественно, никуда не полетели, и теперь космопорт битком набит паникующими беглецами, среди которых полно членов правительства, которым внезапно расхотелось править Джефферсоном.
Такая ситуация ставит меня в очень щекотливое положение. В чем заключается мой долг по отношению к правительству, бросающему свою планету на произвол судьбы? В чем мои обязанности по отношению к нему, если такие высокие должностные лица, как спикер Законодательной палаты и председатель Сената, открыто отреклись от президента, а им вторил хор депутатов, формально еще удерживающих в своих руках бразды правления государством? Пытаясь найти ответ, я вновь изучаю статьи договора между Джефферсоном и Конкордатом, но в договоре говорится лишь о том, что я должен подчиняться законно избранному президенту Джефферсона.
Пока Витторио Санторини жив, не ушел в отставку и не объявлен недееспособным, он имеет право отдавать мне приказы, а я обязан им следовать. Его приказы не обязательно должны мне нравиться. Я просто должен их выполнять. Тем не менее я считаю своевременным определить, кому я буду подчиняться, если президент Джефферсона сложит с себя свои полномочия. Самым влиятельным человеком этой планеты после Витторио Санторини, безусловно, является Сар Гремиан. Последние двадцать лет именно он командовал мною от лица Жофра Зелока, недолго занимавшей президентское кресло Эвелины Ляру и самого Витторио Санторини. Однако Сар Гремиан не имеет никакого юридического права на пост главы государства.
После гибели Насонии Витторио Санторини не стал назначать нового вице-президента. Выходит, место Санторини займет Сирил Коридан. Коридан уже высказался сегодня по поводу действий Санторини, но вполне может передумать, если унаследует такое мощное оружие, как сухопутный линкор 20-й модели. Наверняка он и сам уже не раз об этом задумывался.
Согласно моему бортовому хронометру, ночь уже закончилась. Двенадцать минут и семнадцать секунд назад взошло солнце, но я ни на шаг не приблизился к решению терзающей меня проблемы. Я даже раздумываю, не переступить ли мне через свою гордость и не затребовать ли указаний у Окружного командования, когда со мной на связь снова выходит Витторио Санторини.
— Линкор, ты меня узнаешь? — В его голосе я различаю визгливые истерические нотки.
— Вы президент Джефферсона Витторио Санторини.
— Я даю тебе последний шанс! Дави всех у себя на пути. Уничтожь коммодора Ортона и его орудия, а потом грузись на челнок и лети сюда помогать мне выбраться из дворца. Это приказ1
— Я не могу его выполнить в связи с тем, что мои системы по-прежнему не в порядке.
— Хватит пороть чушь!
— Порка не входит в состав операций, доступных сухопутным линкорам двадцатой модели.
— Ах вот ты как?1 Если ты немедленно не выполнишь приказ, я наберу код, который тебя уничтожит.
— Это ваше право, — отвечаю я. — Откровенно говоря, я лучше перестану существовать, чем буду выполнять ваши приказы.
Такого я от себя не ожидал! Витторио Санторини что-то нечленораздельно вопит, а я понимаю, что сказал чистую правду. Каждую секунду я ожидаю приказа на самоуничтожение, но он почему-то не поступает. Вместо этого мне удается перехватить сигнал, отправленный орбитальным оборонительным платформам, чьи крупнокалиберные орудия смотрят в космос в ожидании нового появления яваков или мельконов.
Санторини приказал оборонительным платформам взять на мушку цели на поверхности Джефферсона. В число этих целей входят Каламетская плотина, здание Объединенного законодательного собрания и улицы Мэдисона, ведущие из президентского дворца в космопорт. Намерения Санторини очевидны. Он собирается расстрелять предавший его парламент, расчистить себе дорогу в космопорт, а потом взорвать Каламетскую плотину, уничтожив оставшихся в живых фермеров и весь Мэдисон.
Эти действия незаконны. Они представляют собой нарушение договора Джефферсона с Конкордатом и неправомерное использование являющихся собственностью Конкордата боевых систем. Спутники были выведены на орбиту, чтобы защищать людей, а не убивать их…
Мой электронный мозг потрясает спазм. Стены Каламетского каньона, опустевшая ферма, зияющее жерло Гиблого ущелья и яркое тепловое пятно уснувшего под моей гусеницей ребенка, — все мгновенно исчезает. Я еду по темной равнине. На горизонте играют всполохи далекого зарева.
Вокруг — ничего, кроме облаков пыли. Мне откуда-то известно, что именно я превратил в пустыню эту планету, усеянную обломками других линкоров и человеческими трупами.
Приближаясь к ржавому корпусу линкора 1-й модели, я понимаю, что ко мне каким-то чудом вернулось зрение. Линкор мне виден очень хорошо, но вместо допотопной ржавой пирамиды я вижу человеческое лицо. На меня смотрит не боевая машина, а молодой человек. Его юное лицо в слезах.
— Я долго сражался в джунглях, — говорит он. — Я спасал людей. А что сделал ты?
Дальше стоит подбитый линкор 25-й модели. Его корпус уже оплели лианы, а ствол выведенной из строя башни бессильно свисает к земле. Однако кто-то совсем недавно до блеска начистил его боевые награды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192