Подсчитывали, сколько же дней остается до того мига, когда появится на горизонте Новый Свет, разрабатывались планы с тем, чтобы начать переговоры в самый нужный момент - так, чтобы не промедлить, но и не поторопиться - это ли не золотое правило дипломатии?
А полуостров, безразличный ко всем этим политическим хитросплетениям и интригам, плыл себе да плыл к западу, скрываясь из виду так ходко, что с острова Корво уехали самые богатые и самые ученые наблюдатели, обеспечившие себе деньгами или же научными заслугами местечко в первом ряду. А зрелище было такое, что дух захватывало - достаточно будет сказать, что полуостров прошел от Корво всего в каких-то пятистах метрах, доплеснув до берега волной, и все это казалось кульминацией вагнеровской оперы, но ещё удачней будет иное сравнение: представьте себя на утлом челноке в открытом море, когда совсем рядом с вами проплывает исполинская туша порожнего и оттого высоко сидящего танкера, вот от такого зрелища голова закружится, захочется пасть на колени, воззвать к небесам, тысячу раз раскаяться во всех грехах и дурных поступках и в том, что не был тверд в вере и впадал в ересь, и признать безусловное существование Господа Бога - вот какое действие оказывает даже на так называемых культурных людей грубая сила стихии.
Но покуда Пиренейский полуостров таким образом вносит свою малую лепту в движение Вселенной, наши путешественники уже миновали Бургос, причем торговля их шла так успешно, что они решили даже двинуться по автостраде, которая, что говорить, получше проселочных дорог. Впрочем, после Гастейса они все равно свернут туда, иначе не подъедешь к маленьким городкам и деревням, где обитает основная их клиентура, и вот тут-то окажется Парагнедых в родной стихии и запряженный гнедыми лошадьми тарантас, органично вписавшись в сельский ландшафт, прекратит свое наглое и вызывающее издевательство над скоростной магистралью, по которой он плетется рысью как-нибудь - да не как-нибудь, а делая километров пятнадцать в час, и то - если под гору, и лошади в добром расположении духа. Но столь разительные перемены постигли иберийский мир, что даже патрули дорожной полиции, когда видят такое глумление, не останавливают галеру, не штрафуют гужевой транспорт, попавший не на свое место, а, не слезая с седла своих форсированных мотоциклов, машут путникам ручкой, желая счастливого пути и лишь в самом крайнем случае и если окажутся с нужной стороны, осведомляются, почему у них кусок парусины выкрашен в такой ярко-красный цвет. Погожие дни, дождя нет, можно было бы подумать, будто лето вернулось, если б только не задувал временами холодный ветер законно вступающей в свои права осени - особенно когда уже невдалеке показываются горные вершины. Когда женщины пожаловались однажды, что ветер пробирает до костей, Жозе Анайсо поведал им, какие тяжкие последствия возымеет приближение к высоким широтам и сказал даже так: Если нас и в самом деле прибьет к Новому Свету, кончится наше путешествие, в тамошнем климате на вольном воздухе жить может только эскимос - однако слушательницы не обратили внимания на его слова, оттого, вероятно, что не видели карту.
А ещё вероятней - оттого, что говорили не столько о том, что они продрогли под резким ветром, а о том, как зябнет другой человек, ибо они-то согревались в объятиях своих возлюбленных еженощно, а также и днем, если обстоятельства благоприятствовали, и сколько раз покуда одна парочка составляла компанию Педро Орсе на козлах, другая, убаюканная ровным ходом Парагнедых, нежилась внутри, переживая приятнейшие ощущения, наступающие непосредственно после того, как удовлетворено желание - внезапно возникшее или терпеливо ждавшее своего часа. Тот, кто знает, как распределялись по половому признаку пассажиры галеры, и к тому же обладает самомалейшей житейской опытностью, без труда угадает, что происходило под парусиновым пологом - в зависимости от того, какая композиция выстраивалась на облучке: если там сидели трое мужчин, можно предположить, что женщины заняты домашними делами - шитьем, прежде всего; если же на козлах, как уже было сказано, - двое мужчин и женщина, то ещё одна женщина и другой мужчина пребывают в любовном уединении, пусть даже оба одеты и заняты не чем-нибудь, а беседой. Разумеется, мы перебрали не все возможные комбинации, но вот чего никогда не бывало - как говорится, старожилы не упомнят - это чтобы женщина ехала на козлах не в сопровождении своего избранника, ибо это означало бы, что внутри фургона сидит другая женщина с другим мужчиной, а такой симметрии обе парочки стремились всячески избегать, и не требовалось собирать семейный совет для того, чтобы обсудить, как поддержать и укрепить моральные устои внутри и снаружи галеры, а раз так, то под действием простейшего математического закона получалось, что Педро Орсе сидел на козлах почти постоянно, за исключением тех редких случаев, когда все мужчины отдыхали, а лошадьми правили женщины, или когда, умиротворясь и утишив страсти, одна пара шла пешком, а другая под сенью парусинового полога не занималась ничем таким, что могло бы смутить, обидеть или обеспокоить Педро Орсе, прикорнувшего на своем узком тюфяке, положенном поперек, от борта к борту у самого передка. Бедный Педро Орсе, говорила Мария Гуавайра Жоане Карде, покуда Жозе Анайсо распространялся о стуже, царящей в Новом Свете, и о выгоде быть эскимосом, и соглашалась с нею Жоана Карда: Бедный Педро Орсе.
Привал устраивали они ещё до наступления темноты, выбирали какое-нибудь приятное и живописное место, невдалеке от ручья или речки, с видом на ближайшее поселение, а если место особенно приходилось по вкусу, задерживались там подольше, превращая привал в дневку. Незримо витал теперь над путешественниками древний и верный принцип "Тише едешь - дальше будешь", благодаря которому кони обрели бодрую игривость, а люди отрешились от вечно снедающего их нетерпения. Однако с той минуты, как Мария Гуавайра произнесла: Бедный Педро Орсе, что-то изменилось в атмосфере этого дома на колесах и в настроении его обитателей, и это тем более странно, что слышала жалостливую реплику подруги только Жоана Карда, а повторенные ею слова, в свою очередь, достигли лишь слуха Марии Гуавайры, а мы, зная, что на этом сентиментальный диалог оборвался, и больше никому женщины об этом не сообщили, вправе заключить: произнесенное слово живет долго, живет и после того, как замер воздух, сотрясшийся звуковыми колебаниями, из которых состоит оно, незримо и безмолвно присутствуя средь нас, храня свою тайну, уподобясь скрытому в глубине земли семени - мы же не видим, как прорастает оно, не видим до тех пор, пока наружу, к свету не пробьется туго скрученный росток или мятый и медленно расправляющийся побег.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
А полуостров, безразличный ко всем этим политическим хитросплетениям и интригам, плыл себе да плыл к западу, скрываясь из виду так ходко, что с острова Корво уехали самые богатые и самые ученые наблюдатели, обеспечившие себе деньгами или же научными заслугами местечко в первом ряду. А зрелище было такое, что дух захватывало - достаточно будет сказать, что полуостров прошел от Корво всего в каких-то пятистах метрах, доплеснув до берега волной, и все это казалось кульминацией вагнеровской оперы, но ещё удачней будет иное сравнение: представьте себя на утлом челноке в открытом море, когда совсем рядом с вами проплывает исполинская туша порожнего и оттого высоко сидящего танкера, вот от такого зрелища голова закружится, захочется пасть на колени, воззвать к небесам, тысячу раз раскаяться во всех грехах и дурных поступках и в том, что не был тверд в вере и впадал в ересь, и признать безусловное существование Господа Бога - вот какое действие оказывает даже на так называемых культурных людей грубая сила стихии.
Но покуда Пиренейский полуостров таким образом вносит свою малую лепту в движение Вселенной, наши путешественники уже миновали Бургос, причем торговля их шла так успешно, что они решили даже двинуться по автостраде, которая, что говорить, получше проселочных дорог. Впрочем, после Гастейса они все равно свернут туда, иначе не подъедешь к маленьким городкам и деревням, где обитает основная их клиентура, и вот тут-то окажется Парагнедых в родной стихии и запряженный гнедыми лошадьми тарантас, органично вписавшись в сельский ландшафт, прекратит свое наглое и вызывающее издевательство над скоростной магистралью, по которой он плетется рысью как-нибудь - да не как-нибудь, а делая километров пятнадцать в час, и то - если под гору, и лошади в добром расположении духа. Но столь разительные перемены постигли иберийский мир, что даже патрули дорожной полиции, когда видят такое глумление, не останавливают галеру, не штрафуют гужевой транспорт, попавший не на свое место, а, не слезая с седла своих форсированных мотоциклов, машут путникам ручкой, желая счастливого пути и лишь в самом крайнем случае и если окажутся с нужной стороны, осведомляются, почему у них кусок парусины выкрашен в такой ярко-красный цвет. Погожие дни, дождя нет, можно было бы подумать, будто лето вернулось, если б только не задувал временами холодный ветер законно вступающей в свои права осени - особенно когда уже невдалеке показываются горные вершины. Когда женщины пожаловались однажды, что ветер пробирает до костей, Жозе Анайсо поведал им, какие тяжкие последствия возымеет приближение к высоким широтам и сказал даже так: Если нас и в самом деле прибьет к Новому Свету, кончится наше путешествие, в тамошнем климате на вольном воздухе жить может только эскимос - однако слушательницы не обратили внимания на его слова, оттого, вероятно, что не видели карту.
А ещё вероятней - оттого, что говорили не столько о том, что они продрогли под резким ветром, а о том, как зябнет другой человек, ибо они-то согревались в объятиях своих возлюбленных еженощно, а также и днем, если обстоятельства благоприятствовали, и сколько раз покуда одна парочка составляла компанию Педро Орсе на козлах, другая, убаюканная ровным ходом Парагнедых, нежилась внутри, переживая приятнейшие ощущения, наступающие непосредственно после того, как удовлетворено желание - внезапно возникшее или терпеливо ждавшее своего часа. Тот, кто знает, как распределялись по половому признаку пассажиры галеры, и к тому же обладает самомалейшей житейской опытностью, без труда угадает, что происходило под парусиновым пологом - в зависимости от того, какая композиция выстраивалась на облучке: если там сидели трое мужчин, можно предположить, что женщины заняты домашними делами - шитьем, прежде всего; если же на козлах, как уже было сказано, - двое мужчин и женщина, то ещё одна женщина и другой мужчина пребывают в любовном уединении, пусть даже оба одеты и заняты не чем-нибудь, а беседой. Разумеется, мы перебрали не все возможные комбинации, но вот чего никогда не бывало - как говорится, старожилы не упомнят - это чтобы женщина ехала на козлах не в сопровождении своего избранника, ибо это означало бы, что внутри фургона сидит другая женщина с другим мужчиной, а такой симметрии обе парочки стремились всячески избегать, и не требовалось собирать семейный совет для того, чтобы обсудить, как поддержать и укрепить моральные устои внутри и снаружи галеры, а раз так, то под действием простейшего математического закона получалось, что Педро Орсе сидел на козлах почти постоянно, за исключением тех редких случаев, когда все мужчины отдыхали, а лошадьми правили женщины, или когда, умиротворясь и утишив страсти, одна пара шла пешком, а другая под сенью парусинового полога не занималась ничем таким, что могло бы смутить, обидеть или обеспокоить Педро Орсе, прикорнувшего на своем узком тюфяке, положенном поперек, от борта к борту у самого передка. Бедный Педро Орсе, говорила Мария Гуавайра Жоане Карде, покуда Жозе Анайсо распространялся о стуже, царящей в Новом Свете, и о выгоде быть эскимосом, и соглашалась с нею Жоана Карда: Бедный Педро Орсе.
Привал устраивали они ещё до наступления темноты, выбирали какое-нибудь приятное и живописное место, невдалеке от ручья или речки, с видом на ближайшее поселение, а если место особенно приходилось по вкусу, задерживались там подольше, превращая привал в дневку. Незримо витал теперь над путешественниками древний и верный принцип "Тише едешь - дальше будешь", благодаря которому кони обрели бодрую игривость, а люди отрешились от вечно снедающего их нетерпения. Однако с той минуты, как Мария Гуавайра произнесла: Бедный Педро Орсе, что-то изменилось в атмосфере этого дома на колесах и в настроении его обитателей, и это тем более странно, что слышала жалостливую реплику подруги только Жоана Карда, а повторенные ею слова, в свою очередь, достигли лишь слуха Марии Гуавайры, а мы, зная, что на этом сентиментальный диалог оборвался, и больше никому женщины об этом не сообщили, вправе заключить: произнесенное слово живет долго, живет и после того, как замер воздух, сотрясшийся звуковыми колебаниями, из которых состоит оно, незримо и безмолвно присутствуя средь нас, храня свою тайну, уподобясь скрытому в глубине земли семени - мы же не видим, как прорастает оно, не видим до тех пор, пока наружу, к свету не пробьется туго скрученный росток или мятый и медленно расправляющийся побег.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94