Я прошелся перед плоским экраном монитора, на котором в виде заставки соединялись друг с другом величайшие творения мировой живописи: «Мона Лиза» держала в руке букет медленно покачивающихся «Подсолнухов». Всё это выглядело так, будто компьютер спал, а экран заполняли его сны. Никто мне не звонил, никто мне ничего не передавал…
Может, это и хорошо? В четверть четвертого я привел в действие всю свою свору домашних церберов, а сам поехал — под дождем, естественно, — за туфлями в торговый центр и за десять минут до назначенного срока вошел в спортивный комплекс. Коридор явно был плодом повышенного самомнения архитектора: он располагался таким образом, что каждому приходилось пройти почти перед всеми объектами, сегодня пустыми, — кортами для сквоша и тенниса, бассейном, полутора десятками тренировочных залов, устланных матами и татами. Лишь в одном из них разминалась худая анемичная гимнастка, в другом какой-то парень в легком виртуальном шлеме упражнялся в борьбе с видимым только ему противником. Я некоторое время понаблюдал за ним, а затем пошел дальше, в сторону раздевалки при баскетбольном зале. Я предполагал, что темой дня сегодня будет убийство, но, когда я вошел, она, похоже, уже была практически исчерпана: кто-то покачал головой, кто-то вздохнул, а потом все занялись обсуждением тактики предстоящего матча. Не замеченный никем, я скромно стоял у дверей; наконец Хольгер увидел меня, обрадованно схватил за плечо и стукнул кулаком по шкафчику, объявив:
— Прошу минуту внимания! Это Скотт Хэмисдейл, наш новый и единственный частный детектив. Он снял дом в переулке Сола О'Броджа, а значит, в нашем районе. Он утверждает, что играет в баскетбол, и я вынужден ему верить. У меня нет выбора. Точно могу сказать, что он быстро ездит, а это уже о чем-то говорит. Итак… — Он отпустил мое плечо, чтобы тут же схватиться за другое: — Это Тим Эйхем, тренер по волейболу из нашего лицея, опора и капитан команды. Это Ангус Таттл, владелец бензоколонки, Эрик Фирстайн, страховая компания, Камерон Паккер, совладелец самого большого здешнего подъемника. Это Рэндолл Бергер…
Я обменялся рукопожатиями со всеми. Тим Эйхем придвинулся ко мне ближе.
— Как ты сам себя оцениваешь? — спросил он.
— Думаю, что могу пригодиться команде, Правда, давно не бросал мяч, но…
Он несколько раз кивнул с таким видом, словно у него уже было для меня задание.
— Вести мяч умеешь?
— Почти нет. Только пара основных приемов, передача назад. Не рассчитывайте на кого-то уровня НБА.
— Ладно. Ты даже не знаешь, как нам пригодишься… Играем! Эй! Дайте один комплект! — Он схватил брошенные над головами желтые шорты и майку и подал мне. Быстро натянув форму, я дважды подпрыгнул в новеньких туфлях. — У них двое ведущих игроков, особенно один из них нам докучает. Если сумеешь вывести из игры Рори Донелана или хотя бы как-то ограничить его чертовскую подвижность — успех нам обеспечен.
Мы вышли в зал. Высокий чернокожий парень в голубой форме со всей силой ударял мячом о паркет, чтобы тут же после отскока остановить его высоко поднятой рукой и с той же силой вновь стукнуть им о пол. Эйхем слегка толкнул меня под локоть.
— Это как раз второй их ведущий игрок, менее опасный, — буркнул он.
— В принципе я уже представляю, как выглядит первый.
— Не преувеличивай. — Впрочем, он сказал это без особого энтузиазма. — Майк, это наше подкрепление! — крикнул он негру. Тот, не прекращая бить мячом о пол, подмигнул мне и направился к дальнему щиту, на каждом шаге отбивая мяч. — Он таким образом разминает запястья, но, полагаю, ему хочется заодно нас разозлить, — проворчал Тим. Подойдя к ящику, он достал два мяча и подал один мне.
Ну ладно. По пути к щиту я стер из памяти всё, над чем размышлял сегодня целый день и вчера — Гришку, Хольгера, Вэл, — и занялся мячом. Что ж, как бросать, я знал, но тело помнило лишь основы, а не детали, так что мяч хоть и летел в сторону корзины, но каждый раз либо цеплялся за кольцо, либо странным образом отскакивал от щита; достаточно сказать, что первый раз я попал в корзину после четырнадцатого броска. Вскоре я чувствовал, что у меня начинают гореть уши, а в голове всё более настойчиво бьется в такт шагам мысль: «И на черта мне этот баскетбол?» Я попал второй раз, потом третий. А какое мне, собственно, дело, заглушил я первую мысль другой, что — я за ними бегал и напрашивался? И так проиграют, и этак… Я бросил мяч с абсурдного расстояния в надежде, что попаду и мои акции пойдут вверх, но действительность скорректировала мои глупые планы.
Так что я лишь стучал мячом о пол и наблюдал за командой противника. Почти с первых же секунд мне стало ясно, кто является в ней ведущим игроком. Коротко стриженный блондин, ниже меня ростом, крайне подвижный и ловкий, наверняка он провел в зале немало часов, тренируясь в умении «зависать» в воздухе. Он был уже знаком мне по залу для виртуальных тренировок. Я с некоторым облегчением вздохнул — меня не слишком впечатлил его поединок с компьютерной тенью. К тому же подобные типы были мне знакомы и по стадиону, и я знал, что они эффектно смотрятся, пока команда играет на них, а они имеют полную свободу движений. Тщательно прикрытый со всех сторон, он не принимает передач от партнеров, которые не знают, что делать, если на спине у их аса висит какой-то самоотверженный игрок противника, а если даже передача до него и доходит, то оказывается, что ему недостаточно места для своих отработанных перед гаражом штучек. Проворный любитель, ничего больше. Он был мой. Он лишь мельком взглянул на меня после какого-то замечания, брошенного «номером вторым», и я поклялся, что, если он забьет больше пяти мячей, я куплю себе абонемент на ежедневный пинок под зад от самого упрямого мула в городе.
В первую пятерку я не вошел, и это меня обрадовало. Значит, команда находилась не в столь отчаянном положении, чтобы возлагать надежды на какого-то профессионала из Нью-Йорка, а во-вторых, у меня было время для наблюдения, чем я и воспользовался.
А потом первого, уже тяжело дышавшего, игрока позвали на скамейку запасных. Может быть, даже не потому, что он тяжело дышал. Хольгер хотел увидеть меня в деле. Мы проигрывали девять очков, и до конца первого тайма оставалось три минуты.
Ябба-дабба-ду!
Я выскочил на паркет. Мяч был у противника, секунду спустя я нашел свое место и впервые в истории Редлифа коснулся своим семнадцатым номером тридцать третьего номера «Аса», пообещав себе, что лишь в сортире он сможет отдалиться от меня больше чем на полметра.
Я стиснул зубы, и началось. Обычно большинство мячей направлялось Донелану, а он, когда у него имелось время и пространство, эффектно взмахивал рукой, бросал взгляд направо, а мяч налево, отбивал мяч от пола под ногами и выделывал прочие штучки, ради которых ходят на матчи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105