Республиканские власти не желали останавливать волну погромов, надеясь полюбовно сговориться с националистами, и, окрыленные безнаказанностью, вожди последних решились благословить толпы своих адептов на следующий этап кровопролития. Выступив на митинге, беспрерывно гудевшем в центре республиканской столицы, лидер «народного» фронта призвал взять штурмом армейские и флотские казармы, захватить склады оружия и пойти войной на соседнюю республику, с которой их предки не поделили чего-то еще в прошлом тысячелетии. Несколько тысяч придурков, повязав лбы черными ленточками, направились к гарнизонным городкам.
В военном порту часть офицеров потребовала раздать личному составу табельные автоматы. Адмирал отказался принять их делегацию, однако на всякий случай перебросил для охраны штаба боевые группы «Кальмара». Вместо командующего с офицерами встретился видный политработник полковник Восканов, терпеливо разъяснивший: мол, в стране успешно развиваются демократические процессы, и Верховный главнокомандующий запретил применять военную силу против мирного населения. Пока он болтал эту чушь, «мирное население», смяв караулы у проходной, ворвалось в гарнизон.
Плюнув на субординацию, майор Каростин поднял своих «кальмаров» и без оружия, одними лишь подручными средствами вроде ломиков, обрывков якорной цепи и пожарных топоров, принялся вытеснять погромщиков. Через полчаса, насмотревшись бесчинств, учиненных вандалами-националистами, офицеры и рядовые готовы были расстрелять город из корабельных орудий и реактивных систем. В тот вечер Сергей едва не настиг Оруджа Ида-ятлы, но тот успел бежать, бросив своих бандитов на произвол судьбы, которая выступала в облике рассвирепевших моряков.
Ближе к полуночи военный городок был очищен от нападавших, но за оградой собирались новые банды, которые деловито расставляли пулеметы на крышах окрестных домов. Охваченный паникой командующий связался с Министерством обороны, но из Москвы ответили традиционным назиданием: «На провокации не поддаваться, огня ни в коем случае не открывать!» Офицеры и мичманы поняли, что власть снова подставила их и предала, однако поделать ничего не могли.
Единственное, что они сумели, - начать эвакуацию семей командного состава и гражданских беженцев, спасавшихся от погрома на территории военного порта.
Не тут-то было. Выход из бухты перегородили два поставленных на якоря сухогруза под флагами «народного» фронта, тяжелые пулеметы которых простреливали насквозь всю акваторию. Вдобавок на одном из судов размещался штаб заговорщиков - военные радисты перехватили интенсивный поток приказов, рассылаемый антеннами этой старой калоши. Когда от пирса отвалили буксиры, увозившие женщин и детей, с сухогрузов ударили пулеметные очереди. А штабное судно передавало открытым текстом: «Убивайте собак и никого не бойтесь, наши друзья в Москве запретили военным стрелять!»
Зимняя ночь казалась бесконечной. Старшие командиры штаба и политуправления исчезли, прорвавшись из бухты на сторожевике. И тогда руководство обороной принял на себя капитан второго ранга Виталий Самойлов, разрешивший раздать личному составу оружие и боеприпасы. Автоматчики получили приказ занять позиции по периметру гарнизона, но огонь открывать только в случае начала обстрела или штурма. Сергею же, с его «кальмарами», Самойлов поставил задачу снять блокаду со стороны моря - по возможности без выстрелов.
«Если у вас не получится, - сказал кавторанг, - я потоплю эти лоханки артиллерией. Пусть потом хоть под трибунал отдают».
Первая группа боевых пловцов, надев акваланги и оседлав индивидуальные
«торпеды», подвесила магнитные мины к обросшему водорослями и ракушками днищу штабного теплохода. Второй отряд, возглавляемый Каростиным, направился на шлюпках к другому судну, где было больше боевиков и спаренных зенитно-пулеметных установок. Незаметно подкравшись к сухогрузу со стороны открытого моря и преодолев вплавь последние триста метров, «кальмары» бесшумно вскарабкались на борт. Тут началась главная потеха.
Воспоминания о той стремительной атаке до сих пор грели душу. Сергей пробивался к спардеку от кормы, а навстречу ему со стороны бака наступала группа капитана Ахмед-заде, чью семью двумя часами раньше вырезали погромщики.
Натерпевшиеся за два последних года моряки успели люто возненавидеть местных националистов, этих кровавых опричников «перестройки», поэтому дрались жестоко и безжалостно.
Оказавшись на палубе, группа Сергея блеснула отшлифованным на тренировках искусством рукопашного боя. Часовых и расчет кормового пулемета сняли без единого звука, после чего, прихватив трофейные автоматы, направились к мостику.
В этот момент на соседнем корабле прогрохотали взрывы, начался пожар.
«Фронтовики» в панике бестолково метались по палубе, поливая друг друга беспорядочными автомаными очередями, а подводные диверсанты методично истребляли трусливую банду, ломали врагу черепа и суставы, швыряли за борт в ледяную воду. В ту ночь майор Каростин собственноручно прикончил не меньше десятка этих выродков и до сих пор жалел, что не убил втрое больше.
Тем временем в городе продолжался кровавый хаос, главные силы боевиков готовились штурмовать здание Центрального Комитета, недавно переименованное в резиденцию президента. Тогда, по настойчивой просьбе перепуганных республиканских бонз-коммунистов, командир столичного гарнизона вывел на улицы два мотострелновых батальона неполного состава, и к утру с «демократическим» движением было покончено.
Дальше началось самое непонятное и омерзительное. Президент (он же первый секретарь ЦК местной компартии, а также владыка «теневой» экономики республики), власть и жизнь которого спасала армия, обвинил военных в геноциде мирного населения. О жертвах продолжавшегося почти два месяца погрома никто не вспоминал, зато по убитым бандитам объявили всенародный траур и похоронили как национальных героев, мучеников борьбы за свободу. Внезапно объявившийся на третий день полковник Восканов устроил шумное партсобрание, активных участников подавления путча с треском изгнали из КПСС, а Самойлова, Каростина и еще десяток особо отличившихся офицеров уволили из Вооруженных Сил…
- И что потом? - тихо спросила Диана.
- Потом нам с Самойловым дали возможность уехать, даже выслугу лет вернули. А мой заместитель Сайд Ахмед-заде остался там - сказал, что не покинет родную землю в трудное время. Он перешел на службу в спецназ республиканского
МВД, в дни ГКЧП его рота разгромила штаб-квартиру народофронтовцев и арестовала всех главарей. Через три дня, когда накрылась августовская оперетта, арестовали его самого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
В военном порту часть офицеров потребовала раздать личному составу табельные автоматы. Адмирал отказался принять их делегацию, однако на всякий случай перебросил для охраны штаба боевые группы «Кальмара». Вместо командующего с офицерами встретился видный политработник полковник Восканов, терпеливо разъяснивший: мол, в стране успешно развиваются демократические процессы, и Верховный главнокомандующий запретил применять военную силу против мирного населения. Пока он болтал эту чушь, «мирное население», смяв караулы у проходной, ворвалось в гарнизон.
Плюнув на субординацию, майор Каростин поднял своих «кальмаров» и без оружия, одними лишь подручными средствами вроде ломиков, обрывков якорной цепи и пожарных топоров, принялся вытеснять погромщиков. Через полчаса, насмотревшись бесчинств, учиненных вандалами-националистами, офицеры и рядовые готовы были расстрелять город из корабельных орудий и реактивных систем. В тот вечер Сергей едва не настиг Оруджа Ида-ятлы, но тот успел бежать, бросив своих бандитов на произвол судьбы, которая выступала в облике рассвирепевших моряков.
Ближе к полуночи военный городок был очищен от нападавших, но за оградой собирались новые банды, которые деловито расставляли пулеметы на крышах окрестных домов. Охваченный паникой командующий связался с Министерством обороны, но из Москвы ответили традиционным назиданием: «На провокации не поддаваться, огня ни в коем случае не открывать!» Офицеры и мичманы поняли, что власть снова подставила их и предала, однако поделать ничего не могли.
Единственное, что они сумели, - начать эвакуацию семей командного состава и гражданских беженцев, спасавшихся от погрома на территории военного порта.
Не тут-то было. Выход из бухты перегородили два поставленных на якоря сухогруза под флагами «народного» фронта, тяжелые пулеметы которых простреливали насквозь всю акваторию. Вдобавок на одном из судов размещался штаб заговорщиков - военные радисты перехватили интенсивный поток приказов, рассылаемый антеннами этой старой калоши. Когда от пирса отвалили буксиры, увозившие женщин и детей, с сухогрузов ударили пулеметные очереди. А штабное судно передавало открытым текстом: «Убивайте собак и никого не бойтесь, наши друзья в Москве запретили военным стрелять!»
Зимняя ночь казалась бесконечной. Старшие командиры штаба и политуправления исчезли, прорвавшись из бухты на сторожевике. И тогда руководство обороной принял на себя капитан второго ранга Виталий Самойлов, разрешивший раздать личному составу оружие и боеприпасы. Автоматчики получили приказ занять позиции по периметру гарнизона, но огонь открывать только в случае начала обстрела или штурма. Сергею же, с его «кальмарами», Самойлов поставил задачу снять блокаду со стороны моря - по возможности без выстрелов.
«Если у вас не получится, - сказал кавторанг, - я потоплю эти лоханки артиллерией. Пусть потом хоть под трибунал отдают».
Первая группа боевых пловцов, надев акваланги и оседлав индивидуальные
«торпеды», подвесила магнитные мины к обросшему водорослями и ракушками днищу штабного теплохода. Второй отряд, возглавляемый Каростиным, направился на шлюпках к другому судну, где было больше боевиков и спаренных зенитно-пулеметных установок. Незаметно подкравшись к сухогрузу со стороны открытого моря и преодолев вплавь последние триста метров, «кальмары» бесшумно вскарабкались на борт. Тут началась главная потеха.
Воспоминания о той стремительной атаке до сих пор грели душу. Сергей пробивался к спардеку от кормы, а навстречу ему со стороны бака наступала группа капитана Ахмед-заде, чью семью двумя часами раньше вырезали погромщики.
Натерпевшиеся за два последних года моряки успели люто возненавидеть местных националистов, этих кровавых опричников «перестройки», поэтому дрались жестоко и безжалостно.
Оказавшись на палубе, группа Сергея блеснула отшлифованным на тренировках искусством рукопашного боя. Часовых и расчет кормового пулемета сняли без единого звука, после чего, прихватив трофейные автоматы, направились к мостику.
В этот момент на соседнем корабле прогрохотали взрывы, начался пожар.
«Фронтовики» в панике бестолково метались по палубе, поливая друг друга беспорядочными автомаными очередями, а подводные диверсанты методично истребляли трусливую банду, ломали врагу черепа и суставы, швыряли за борт в ледяную воду. В ту ночь майор Каростин собственноручно прикончил не меньше десятка этих выродков и до сих пор жалел, что не убил втрое больше.
Тем временем в городе продолжался кровавый хаос, главные силы боевиков готовились штурмовать здание Центрального Комитета, недавно переименованное в резиденцию президента. Тогда, по настойчивой просьбе перепуганных республиканских бонз-коммунистов, командир столичного гарнизона вывел на улицы два мотострелновых батальона неполного состава, и к утру с «демократическим» движением было покончено.
Дальше началось самое непонятное и омерзительное. Президент (он же первый секретарь ЦК местной компартии, а также владыка «теневой» экономики республики), власть и жизнь которого спасала армия, обвинил военных в геноциде мирного населения. О жертвах продолжавшегося почти два месяца погрома никто не вспоминал, зато по убитым бандитам объявили всенародный траур и похоронили как национальных героев, мучеников борьбы за свободу. Внезапно объявившийся на третий день полковник Восканов устроил шумное партсобрание, активных участников подавления путча с треском изгнали из КПСС, а Самойлова, Каростина и еще десяток особо отличившихся офицеров уволили из Вооруженных Сил…
- И что потом? - тихо спросила Диана.
- Потом нам с Самойловым дали возможность уехать, даже выслугу лет вернули. А мой заместитель Сайд Ахмед-заде остался там - сказал, что не покинет родную землю в трудное время. Он перешел на службу в спецназ республиканского
МВД, в дни ГКЧП его рота разгромила штаб-квартиру народофронтовцев и арестовала всех главарей. Через три дня, когда накрылась августовская оперетта, арестовали его самого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116