Ненадолго, на пару недель. С возвратом. Но ведь не дадут, турбиной их разнеси!
– А второй вариант?
– Второй проще. Сделать себе обрезание, потом внешность под арабов, войти в Шам-Шах под видом честных работорговцев или покупателей опия, найти логово Аль Руха, спереть лампу, а потом быстро-быстро с горы… Какая там, говоришь, высота?
– Понятно. – Дан снова стал серьезным, как тогда в ночном лесу. – Закрываем операцию?
Признаюсь, я готов был дать утвердительный ответ. Сам бы я, может, и попытался поработать в тылу противника, но Дан тут мне помог бы, как двухпудовая гиря на ноге. Несмотря на его кавказские подвиги. А без него не выпустят. Ну, переоценил я свои силы. Стыдно. Вспомнил, как выкобенивался перед Щеглом, колотя себя пяткой в грудь. Стало еще постыднее. Захотелось провалиться на парочку километров в недра родной планеты. Еще на парочку, раз уж База так значительно заглублена. Желательно с треском и грохотом и под презрительное «Фу!» окружающей общественности. Это было бы честно. Но вместо этого я зацепился взглядом за одно географическое название на карте. И это название моментально размотало в памяти нить еще более позорных воспоминаний. Но в данном случае позорных не для меня, а для всего Российского Имперского Адмиралтейства.
– Минги-Тау, – произнес я вслух.
– Что? – Дан поразился не тому, что я прочел, а с каким лицом я это проделал.
– Селение Минги-Тау.
– Кавказ, – кивнул напарник. – Бывал я неподалеку. И что?
– Вот именно неподалеку оттуда Российский винд-флот потерял эсминец «Святой Николай». Да ладно бы потерял! Бросил. Два года назад. Об этом не трубили, естественно, так, слухи ходили. Но достоверные, думаю. В жизни бы не вспомнил название городка, если бы не прочитал на карте! Ну и случайности! Или это ваш прибор работает, подтягивает удачные стечения обстоятельств?
– Не в моей компетенции знать, на что направлена сейчас мощность прибора, – нахмурился Дан.
– Это я шучу. От радости.
– Чему радоваться-то? – не понял он. – Бросить корабль в глубине вражеской территории…
– Это ты верно заметил – корабль, – довольно кивнул я. – Не судно какое-нибудь. Боевой быстроходный эсминец. Мы его вернем.
– Что за бред? – Дан вытаращился на меня, словно из моей шевелюры рога вылезли. – Арабы его уже распотрошили сто раз.
– Это вряд ли.
Я чуть более напряженно, чем следовало, сжал манипулятор компьютера, постепенно увеличивая выбранный участок схемы. К сожалению, это была именно схема – обработанный компьютером снимок со спутника. Так что разглядеть на ней корабль было невозможно в принципе. Да и масштабирование было предусмотрено не в таких уж больших пределах. Карта так себе, обзорная, с одним нулем в индексе. Секретная, конечно, но не ахти насколько. Вот на схеме с двумя нулями можно было бы сосчитать ишаков возле сакли, а «трехнулевка» по рангу секретности позволяла и вовсе подключаться к камерам спутника в режиме реального времени и с любым приближением наблюдать за тем, что творится на Земле в данный конкретный момент. Причем почти во всех мыслимых диапазонах излучений.
Но даже если бы у меня была карта с тремя нулями, я бы «Святого Николая» так запросто не отыскал. Перво-наперво потому, что не знал его точного местонахождения. По слухам, его потеряли где-то в нескольких километрах от какой-то горы в районе селения Минги-Тау. Но гор там было, как семечек в подсолнухе. И все немаленькие. Кавказ есть Кавказ. Насколько я помнил, именно там злобные боги приковали к скале доблестного Прометея.
Когда винд-трупер говорит «поблизости», он имеет в виду километров сто. Значит, примерно в таком радиусе от Минги-Тау был брошен эсминец. Потому что услышал я об этом именно от винд-трупера. В сообщениях официальных медиа об этом не было ни слова, да и внутри винд-флота о данном инциденте, похоже, знал только высший адмиральский состав.
Мне же сболтнул Серега Чеботарев по кличке Жесткий, который волей случая оказался прямым участником того отнюдь не доблестного события. Мы с ним встретились при весьма щекотливых обстоятельствах – я отбывал наряд в карауле на гауптвахте, а Жесткий, как и остальная команда «Святого Николая», пребывал под стражей. Не все ребята, конечно, на той же трибунальной «губе», которую я бдил по долгу службы неусыпным оком, но вот Серега как раз под мой надзор и попал.
Я же к заключенным относился по всем Божьим заповедям и даже чуть получше, ибо на флоте никогда не знаешь, по какую сторону двери на «губе» окажешься. А так, может, через недельку Жесткий меня стеречь будет, пусть вспомнит мое доброе отношение и отдаст должки, если не сволочь последняя. Но Серега не был сволочью. А вот досталось ему всерьез – с гауптвахты он прямиком пошел под трибунал, а оттуда, я слышал, на каторгу. Было это полных четыре года назад, так что мог и выйти уже с болот.
– Почему ты решил, что корабль не тронули, не сожгли, не взорвали? – спросил Дан.
– Слишком большая ценность, – ответил я и решил рассказать то, что услышал от Жесткого. – Эскадра из пяти эсминцев и двух крейсеров проводила карательную операцию на территории кавказского халифата. Во время боя воцарился полный штиль – в горах погода меняется часто и без всякого предупреждения. Пришлось отходить на маневровых турбинах, свернув паруса. С земли колотили изо всех стволов, но эффективность, как обычно, была крайне низкой – защитные экраны сдерживали даже атаку «микроволновок». И все бы штатно ушли, если бы арабы не применили новую тактику – десантировали абордажную группу на пара-кайтах с господствующей вершины. Причем, не на нормальных полевых кайтах, а на древнейших, из шелка.
– Ничего себе! – присвистнул Дан, прикинув, какой развернулся бой.
– Да. Молодцы. Поймали наших на факторе неожиданности. Высадились на палубу. И вместо того, чтобы ввязываться в абордажную драку, вывели из строя обе маневровых турбины. Винд-труперы их перебили уже через пару минут, но оказалось поздно – «Святой Николай» полностью потерял ход и лег в дрейф. Брать корабль на буксир было слишком опасно – почти семьсот километров до Ростова. Могли и не дотянуть, тем более под интенсивным зенитным обстрелом. Эсминец «Святой Павел» и крейсер «Ярость Господня» взяли на борт команду со «Святого Николая». Хотели на отходе бортовым огнем уничтожить брошенный эсминец, да не вышло – капитан, зараза такая, перед тем, как сойти на «Ярость Господню», не отключил защитный экран. Можно было и через него продолбить, но слишком много времени это бы заняло. А тут еще антигравы противника подоспели, началась кутерьма, а «Святой Николай» по инерции хода достиг ближайшей горы и уперся в нее носом.
– Я бы капитана заподозрил в предательстве, – признался Дан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
– А второй вариант?
– Второй проще. Сделать себе обрезание, потом внешность под арабов, войти в Шам-Шах под видом честных работорговцев или покупателей опия, найти логово Аль Руха, спереть лампу, а потом быстро-быстро с горы… Какая там, говоришь, высота?
– Понятно. – Дан снова стал серьезным, как тогда в ночном лесу. – Закрываем операцию?
Признаюсь, я готов был дать утвердительный ответ. Сам бы я, может, и попытался поработать в тылу противника, но Дан тут мне помог бы, как двухпудовая гиря на ноге. Несмотря на его кавказские подвиги. А без него не выпустят. Ну, переоценил я свои силы. Стыдно. Вспомнил, как выкобенивался перед Щеглом, колотя себя пяткой в грудь. Стало еще постыднее. Захотелось провалиться на парочку километров в недра родной планеты. Еще на парочку, раз уж База так значительно заглублена. Желательно с треском и грохотом и под презрительное «Фу!» окружающей общественности. Это было бы честно. Но вместо этого я зацепился взглядом за одно географическое название на карте. И это название моментально размотало в памяти нить еще более позорных воспоминаний. Но в данном случае позорных не для меня, а для всего Российского Имперского Адмиралтейства.
– Минги-Тау, – произнес я вслух.
– Что? – Дан поразился не тому, что я прочел, а с каким лицом я это проделал.
– Селение Минги-Тау.
– Кавказ, – кивнул напарник. – Бывал я неподалеку. И что?
– Вот именно неподалеку оттуда Российский винд-флот потерял эсминец «Святой Николай». Да ладно бы потерял! Бросил. Два года назад. Об этом не трубили, естественно, так, слухи ходили. Но достоверные, думаю. В жизни бы не вспомнил название городка, если бы не прочитал на карте! Ну и случайности! Или это ваш прибор работает, подтягивает удачные стечения обстоятельств?
– Не в моей компетенции знать, на что направлена сейчас мощность прибора, – нахмурился Дан.
– Это я шучу. От радости.
– Чему радоваться-то? – не понял он. – Бросить корабль в глубине вражеской территории…
– Это ты верно заметил – корабль, – довольно кивнул я. – Не судно какое-нибудь. Боевой быстроходный эсминец. Мы его вернем.
– Что за бред? – Дан вытаращился на меня, словно из моей шевелюры рога вылезли. – Арабы его уже распотрошили сто раз.
– Это вряд ли.
Я чуть более напряженно, чем следовало, сжал манипулятор компьютера, постепенно увеличивая выбранный участок схемы. К сожалению, это была именно схема – обработанный компьютером снимок со спутника. Так что разглядеть на ней корабль было невозможно в принципе. Да и масштабирование было предусмотрено не в таких уж больших пределах. Карта так себе, обзорная, с одним нулем в индексе. Секретная, конечно, но не ахти насколько. Вот на схеме с двумя нулями можно было бы сосчитать ишаков возле сакли, а «трехнулевка» по рангу секретности позволяла и вовсе подключаться к камерам спутника в режиме реального времени и с любым приближением наблюдать за тем, что творится на Земле в данный конкретный момент. Причем почти во всех мыслимых диапазонах излучений.
Но даже если бы у меня была карта с тремя нулями, я бы «Святого Николая» так запросто не отыскал. Перво-наперво потому, что не знал его точного местонахождения. По слухам, его потеряли где-то в нескольких километрах от какой-то горы в районе селения Минги-Тау. Но гор там было, как семечек в подсолнухе. И все немаленькие. Кавказ есть Кавказ. Насколько я помнил, именно там злобные боги приковали к скале доблестного Прометея.
Когда винд-трупер говорит «поблизости», он имеет в виду километров сто. Значит, примерно в таком радиусе от Минги-Тау был брошен эсминец. Потому что услышал я об этом именно от винд-трупера. В сообщениях официальных медиа об этом не было ни слова, да и внутри винд-флота о данном инциденте, похоже, знал только высший адмиральский состав.
Мне же сболтнул Серега Чеботарев по кличке Жесткий, который волей случая оказался прямым участником того отнюдь не доблестного события. Мы с ним встретились при весьма щекотливых обстоятельствах – я отбывал наряд в карауле на гауптвахте, а Жесткий, как и остальная команда «Святого Николая», пребывал под стражей. Не все ребята, конечно, на той же трибунальной «губе», которую я бдил по долгу службы неусыпным оком, но вот Серега как раз под мой надзор и попал.
Я же к заключенным относился по всем Божьим заповедям и даже чуть получше, ибо на флоте никогда не знаешь, по какую сторону двери на «губе» окажешься. А так, может, через недельку Жесткий меня стеречь будет, пусть вспомнит мое доброе отношение и отдаст должки, если не сволочь последняя. Но Серега не был сволочью. А вот досталось ему всерьез – с гауптвахты он прямиком пошел под трибунал, а оттуда, я слышал, на каторгу. Было это полных четыре года назад, так что мог и выйти уже с болот.
– Почему ты решил, что корабль не тронули, не сожгли, не взорвали? – спросил Дан.
– Слишком большая ценность, – ответил я и решил рассказать то, что услышал от Жесткого. – Эскадра из пяти эсминцев и двух крейсеров проводила карательную операцию на территории кавказского халифата. Во время боя воцарился полный штиль – в горах погода меняется часто и без всякого предупреждения. Пришлось отходить на маневровых турбинах, свернув паруса. С земли колотили изо всех стволов, но эффективность, как обычно, была крайне низкой – защитные экраны сдерживали даже атаку «микроволновок». И все бы штатно ушли, если бы арабы не применили новую тактику – десантировали абордажную группу на пара-кайтах с господствующей вершины. Причем, не на нормальных полевых кайтах, а на древнейших, из шелка.
– Ничего себе! – присвистнул Дан, прикинув, какой развернулся бой.
– Да. Молодцы. Поймали наших на факторе неожиданности. Высадились на палубу. И вместо того, чтобы ввязываться в абордажную драку, вывели из строя обе маневровых турбины. Винд-труперы их перебили уже через пару минут, но оказалось поздно – «Святой Николай» полностью потерял ход и лег в дрейф. Брать корабль на буксир было слишком опасно – почти семьсот километров до Ростова. Могли и не дотянуть, тем более под интенсивным зенитным обстрелом. Эсминец «Святой Павел» и крейсер «Ярость Господня» взяли на борт команду со «Святого Николая». Хотели на отходе бортовым огнем уничтожить брошенный эсминец, да не вышло – капитан, зараза такая, перед тем, как сойти на «Ярость Господню», не отключил защитный экран. Можно было и через него продолбить, но слишком много времени это бы заняло. А тут еще антигравы противника подоспели, началась кутерьма, а «Святой Николай» по инерции хода достиг ближайшей горы и уперся в нее носом.
– Я бы капитана заподозрил в предательстве, – признался Дан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93