Все шел снег, когда гроб подвозили к вертолету и когда вертолет
уплывал к дальней украинской земле, к ветлам и тополям, к каштанам и
вишням, к селу в яблоневых садах, к дому, где родился Вакула. В войну дом
снесло фашистским снарядом.
Дядя Коля семенил за своим бывшим другом по топкому снегу, и только
темнота скрывала его слезы, плакал он молча, похлипывания уносил ветер,
летящий туда, куда отправился вертолет.
Рядом плакал Миша Покой, вяло помахивая рукой вслед вертолету, давно
потонувшему в стуже и ветрах. Миша очень завидовал кузнецу Вакуле и хотел
вот так хотя бы ехать отсюда. Миша был чист сегодня, как небо,
застекленное первым потеплением, угадывающимся по чистым, кричащим краям
небосвода. Все, что происходило сегодня, поразило его своей необычностью и
удивительной простотой. Даже мертвые мы нужны, даже мертвые мы не
принадлежим себе! Как же надо жить, чтобы при жизни быть понятым и чтобы к
тебе приходили как к нужному и достойному! Они везут тебя в тишине, а
здесь остается память - и в бане - скобы, забитые твоей рукой, выкованные
твоими руками... Тебя везут, но в сущности, вся земля твоя и нет, пожалуй,
на ней делений, если ты ее украшал. Ты умер, но ты идешь, тебя везут и,
значит, ты нужен. "А я живу и иду сплошняком весь день, а вечером нет
воспоминаний, все - мертвечина. Жена плачет на Большой земле, дети плачут,
оставаясь у бабушки. Памяти нет. Ни после окончания школы нет памяти, ты
занял чужое место в институте. Поехал куда-то после назначения. А люди
что-то делали, люди состарились, и их везут к себе на родину. А тебя даже
в лес не берут!"
Он подошел к Волову.
- Я вас прошу об одном, слышите? Не пейте здесь! Не пейте! Не пейте,
Волов! Страшно вас умоляю! Не надо... А если... Тогда бегите... Завяжите
глаза и бегите!

22
Два дня Родион ждал свою дочь. На третий не выдержал: отвез внука к
соседке (верст за двадцать жили старик со старухой), сказал им, что Маша
больная, увезли ее на вертолете, самому же ему надо сбегать в поселок:
есть-де вопрос, в какой час станут вывозить заготовленные дрова, чтобы
быть на месте и не уехать в больницу к дочери. Врать Родион сроду не умел,
все выходило у него неловко, он себя ругал в душе за вранье, но соседи
были люди доброжелательные. Гостеприимством их не обделили; несказанно
обрадовались тому, что Родион заглянул с просьбой, особенно обрадовались
мальчонке. Как их не понять - живут на заимке вот уже сколько, внуков
своих видели в последний раз лет пять назад.
- Так, говоришь, дрова? - правда, спросил хозяин, выпив рюмку-вторую
и прищурил глаз. - Ну-ну!
- Дрова, дрова! - заторопился Родион.
- Ну беги. Без огня да тепла народу худо. - Хозяин привстал, был
коротконог, широкий, как заслонка.
Присел рядом с Родионом. Начали с дров, перешли вообще к жизни
лесной, к народу теперешнему. Народ и не так и не сяк. Хотя открытие века
совершил, под стеклом огурцы и помидоры выращивает, города на болоте
поднял, а все равно и не так и не сяк!
- Нефти, - сказал хозяин, - гляди, больше, чем в Баку даем в сто раз.
А жилье охотник беречь не научился. Как ты, Родион, не замечал за
прошедший час? Раньше у нас мешочек подвешен к потолку, спички там лежат,
продукты разные и записка, как людям выйти, ежели они потерялись. А
сейчас, гляди... По избушкам-то как леший вредный прошел. Что бы это
значило?
Намекал, намекал. На Лексея намекал.
Родион отбрехнулся: кто же его знает, сколько теперь туриста сюда
прет по своим делам? Интересуются этим краем, собирают разные сведения.
Что людям скажешь неопытным? У них в путеводителях одно понаписано, а
идешь - вот тебе другой путь. Небось и возьмешь из избушки все запасы.
- Может и так, - согласился хозяин. - Но что-то на туристов не
похоже. Заезжал ко мне недавно следопыт здешний. Он кое-что порассказал. И
тебе, гляжу, было бы интересно послушать.
- Как-нибудь в другой раз, - сник Родион, собираясь в дорогу и
прощаясь с внуком.
Хозяин долго и пристально глядел на него.
- Как знаешь. Только, гляжу, и мы, старики, голову начали из-за этой
молодежи терять. Они живут по своему, не по-нашенскому, а мы тоже свои
традиции стали подпорчивать.
На выручку Родиону пришла хозяйка:
- Чего пристал к человеку?
Родион дошел к реке через урман, выбирая только ему ведомые тропки.
Дурные мысли, одна похлеще другой, наваливались на него. Они жалили его
беспощадно: то он придумывал для себя, как мучают дочь, то видел ее уже
мертвую - где-то закопали наспех.
Родиону впервые было страшно, и страх этот сдавливал ум, и терялось
все былое спокойствие, и на смену этому размеренному спокойствию приходила
какая-то обрывочная поспешность, и он многое не соображал, а видел как
будто не сам, а кто-то глядел за него.
С тех пор, как у дочери появилась от него тайна, с тех пор, как он
стал замечать ее неожиданные уходы куда-то, этот страх бродил в нем,
вызревая по вечерам в особо острые моменты, когда он то бросался к окну,
услышав за этим зимним глухим окном какой-то шорох, то лежал не
шелохнувшись. Он пришел к мысли: на войне было легче ему, чем теперь,
переживая за единственную дочь, у которой жизнь не сложилась. Он думал,
что пуля в спину, в грудь была бы для него лучше, чем жизнь после ее
безмолвия: глядела на него жалобно, слезы капали из глаз.
Он прошел берегом километров пять или больше того. Лыжи скользили еще
бодро. В ногах Родиона была такая всегда легкость, что он иногда их не
ощущал. Эти ноги и кормили его, и поили, и уводили, и спасали от
неминуемой смерти.

Безусым приехал сюда с комсомольским билетом. Из Марийской автономной
республики приехал тогда совсем молодой лесник. В Москве предложили
переменить место жительства. Подайся, мол, по путевке на югорскую землю.
Что тогда знал о ней, согласившись поехать, раз это _н_а_д_о_? Знал лишь в
совершенстве марийский язык. Оказалось, достаточно. Сходный этот язык с
манси. На родном языке помогать следует культурно выращивать не лес один,
а и культуру малого, вымирающего народа. Умели говорить раньше с людьми.
Говорил с ним первый заместитель Калинина - Петр Германович Смидович. В
суровых это будет условиях, - стращал, - не Волга-матушка.
Западно-сибирская тайга! Кто знает о том крае? Исстари сложился у
трудолюбивых и выносливых народов - хантов, мансийцев, манси, ненцев,
селькупов, коми - самобытный уклад жизни, богата материальная и духовная
культура. Оленеводство, пушной и рыбный промыслы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33