Однако некоторые из прежних
воспитанников, теперь уже взрослые, зрелые люди, сами ставшие учителями,
часто навещали меня. Среди них был юноша по имени Иисус, называвший местом
своего рождения Назарет, и другой, Иуда, сын падшей женщины... И тут,
завершая свое вступление, я наконец подхожу к вопросу первосвященника
Иосифа.
Оба молодых человека относились к числу самых одаренных моих учеников. У
Иисуса блестящий ум сочетался с необычной, порывистой эмоциональностью и
стремлением к глубокому пониманию других людей, их мнений. Ему была
свойственна удивительная восприимчивость к самым разнообразным знаниям и
какая-то особенная изощренность в искусстве аргументации. Не будь это
преувеличением, я сказал бы, что сам многому учился у него. Он любил быть на
виду, первым поднимал руку, чтобы ответить на заданный вопрос, и часто, хотя
и с должным почтением, вступал в спор со мной. Иуда был более замкнутым,
молчаливым, углубленным в себя, но вместе с тем и более упорным. Он был
фанатиком учебы; что касается Иисуса, то он не только любил учиться, но и
легко и охотно делился знаниями со сверстниками. Мне странно было
обнаружить, что между этими столь различными молодыми людьми завязалась
тесная дружба. Спустя некоторое время Иисус и Иуда перестали меня посещать;
судьба первого известна: еще в годы правления прокуратора Пилата он, по
инициативе Каиафы, был распят на кресте. Не скрою: услышав об этом, я был
потрясен и, запершись в своей комнате, искренне оплакивал его. Человек с
таким завораживающим взглядом, с такими уникальными знаниями и чистыми
помыслами не мог стремиться к дурному, в этом я и сейчас убежден. Иисус был
целеустремленным до одержимости, но одержимость его опиралась на страстную
жажду понимания; жажду, развитию которой, возможно, способствовал и я. Иуда
тоже был целеустремленным, но одержимость свою умел сдерживать: так держат в
узде горячего коня. Я слышал, они возглавили какое-то движение, и именно
Иуда, его лучший друг, совершил предательство, в результате которого Иисуса
приговорили к смерти. Слышал я и о том, что Иуда раскаялся в содеянном и
наложил на себя руки. Однако ходили и совсем другие слухи. До меня дошло,
например, что Иуда какое-то время был тайным пленником Синедриона и что
Каиафа пытался с ним о чем-то договориться. Источники этих слухов не
отличались особой надежностью, но я к ним отнесся всерьез. Дело в том, что
как раз в это время Каиафа неожиданно стал искать моей дружбы, присылал мне
приглашения на приемы и торжества; я, однако, каждый раз сообщал через гонца
о какой-нибудь важной причине, оправдывающей мое отсутствие. Если бы Иуда
действительно умер, какой смысл был Каиафе меня разыскивать? Потом
рассказывали, что Иуда сменил имя, теперь он зовется Ананией и живет в
Дамаске; некоторые даже уточняли: на Прямой улице. Еще спустя какое-то время
прошел слух, что он вернулся в Иерусалим и добился здесь высокого положения.
Одно могу утверждать наверняка: если он действительно жив и сегодня
проповедует под именем Анании, то за плечами у него большой опыт. И это в
любом случае, даже если не вспоминать о других его качествах,
свидетельствует в его пользу. Если об Иисусе я говорил: блестящий ум, яркая
личность, огромная, целеустремленная воля, то про Иуду, он же Анания, могу
сказать: он весь - упорство и скромность, фанатичное чувство
ответственности, ненасытная жажда знаний. Иисус был прирожденным
руководителем, но и Иуда, или Анания, - личность, обладающая всем
необходимым, чтобы вести за собой других. Если бы было не так, едва ли он
смог бы, вернувшись в Иерусалим, завоевать тот авторитет, который у него,
несомненно, был, и едва ли мог стать сейчас кандидатом на высокий пост.
Однако если слухи о смерти Иуды все же соответствуют истине, в этом случае
человека по имени Анания я не знаю и ни плохого, ни хорошего о нем ничего
сообщить не могу.
В эти трудные времена считаю весьма желательным, чтобы господству
первосвященнических династий был положен конец, ибо переплетение семейных
интересов с интересами государственными неизбежно порождает недовольство
народа. Вновь завоевать всеобщее доверие мог бы сейчас вышедший из низов, с
трудом пробившийся к образованию, талантливый и многоопытный муж - именно
таков Анания, если он тождествен тому Иуде, которого я учил на протяжении
нескольких лет. Его образ мыслей и умение владеть собой, может быть именно в
свете уроков движения, возглавляемого некогда Иисусом, становятся залогом
того, что он сумеет создать ту общую идейную, идеологическую основу, о
которой я говорил выше как об условии компромисса с империей и, что самое
важное, мира.
Кстати, по затронутому вопросу могли бы также высказаться ученики мои,
которые еще остались из тех давних времен. К ним я отношу Савла, родом из
Тарса, о котором в последнее время тоже говорят как о глашатае примирения, -
правда, использует он и положения учения Иисуса. У Савла недюжинный ум
сочетается с исключительным прилежанием; в обучение его отдали родители, а
не Синедрион. О нем я тоже вспоминаю как об одном из своих любимых учеников,
пусть он и перешел в другой лагерь.
Вот какой ответ могу я дать на поставленный вопрос. Если, как считает
Тиберий Александр, прокуратором станет Куман, с этим следует смириться,
уповая на то, что в эти трудные времена у нас будет достойный прокуратор.
Если на первосвященничество будет избран Анания и он идентичен учившемуся у
меня Иуде, выбор этот я, основываясь на приведенных выше аргументах, с
полной убежденностью поддерживаю. Если же Анания не идентичен Иуде - я и в
этом случае думаю о нем с надеждой, точно так же, как о Кумане, которого не
знаю.
Прошу эту мою записку, после ознакомления с ней, в наших общих и взаимных
интересах уничтожить. Мне ведома и очевидна уязвимость политики, уязвимость,
которая в условиях неограниченной гласности может сыграть роковую роль.
Желаю всех возможных благ. С приветствиями и надеждой о мире Гамалиил, в
третий год после кончины царя Агриппы, в шестой год правления императора
Клавдия.
Автобиографии
Материалы из архива
Имя мое - Иуда; от матушки моей мне известно, что мне двенадцать лет.
Матушку мою зовут Сусанна; отца не знаю. Даже имя его мне неведомо; ведомо
лишь, что он - римский легионер. Матушка много рассказывала о нем, говорила,
что он вернется за нами и заберет нас отсюда, и тогда у нас будет настоящий
каменный дом, и всегда будет что есть, даже мясо. До сих пор ничего
интересного со мной не случалось. Матушку свою я очень люблю, люблю и отца;
матушка велела любить его, хотя я даже имени его не знаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
воспитанников, теперь уже взрослые, зрелые люди, сами ставшие учителями,
часто навещали меня. Среди них был юноша по имени Иисус, называвший местом
своего рождения Назарет, и другой, Иуда, сын падшей женщины... И тут,
завершая свое вступление, я наконец подхожу к вопросу первосвященника
Иосифа.
Оба молодых человека относились к числу самых одаренных моих учеников. У
Иисуса блестящий ум сочетался с необычной, порывистой эмоциональностью и
стремлением к глубокому пониманию других людей, их мнений. Ему была
свойственна удивительная восприимчивость к самым разнообразным знаниям и
какая-то особенная изощренность в искусстве аргументации. Не будь это
преувеличением, я сказал бы, что сам многому учился у него. Он любил быть на
виду, первым поднимал руку, чтобы ответить на заданный вопрос, и часто, хотя
и с должным почтением, вступал в спор со мной. Иуда был более замкнутым,
молчаливым, углубленным в себя, но вместе с тем и более упорным. Он был
фанатиком учебы; что касается Иисуса, то он не только любил учиться, но и
легко и охотно делился знаниями со сверстниками. Мне странно было
обнаружить, что между этими столь различными молодыми людьми завязалась
тесная дружба. Спустя некоторое время Иисус и Иуда перестали меня посещать;
судьба первого известна: еще в годы правления прокуратора Пилата он, по
инициативе Каиафы, был распят на кресте. Не скрою: услышав об этом, я был
потрясен и, запершись в своей комнате, искренне оплакивал его. Человек с
таким завораживающим взглядом, с такими уникальными знаниями и чистыми
помыслами не мог стремиться к дурному, в этом я и сейчас убежден. Иисус был
целеустремленным до одержимости, но одержимость его опиралась на страстную
жажду понимания; жажду, развитию которой, возможно, способствовал и я. Иуда
тоже был целеустремленным, но одержимость свою умел сдерживать: так держат в
узде горячего коня. Я слышал, они возглавили какое-то движение, и именно
Иуда, его лучший друг, совершил предательство, в результате которого Иисуса
приговорили к смерти. Слышал я и о том, что Иуда раскаялся в содеянном и
наложил на себя руки. Однако ходили и совсем другие слухи. До меня дошло,
например, что Иуда какое-то время был тайным пленником Синедриона и что
Каиафа пытался с ним о чем-то договориться. Источники этих слухов не
отличались особой надежностью, но я к ним отнесся всерьез. Дело в том, что
как раз в это время Каиафа неожиданно стал искать моей дружбы, присылал мне
приглашения на приемы и торжества; я, однако, каждый раз сообщал через гонца
о какой-нибудь важной причине, оправдывающей мое отсутствие. Если бы Иуда
действительно умер, какой смысл был Каиафе меня разыскивать? Потом
рассказывали, что Иуда сменил имя, теперь он зовется Ананией и живет в
Дамаске; некоторые даже уточняли: на Прямой улице. Еще спустя какое-то время
прошел слух, что он вернулся в Иерусалим и добился здесь высокого положения.
Одно могу утверждать наверняка: если он действительно жив и сегодня
проповедует под именем Анании, то за плечами у него большой опыт. И это в
любом случае, даже если не вспоминать о других его качествах,
свидетельствует в его пользу. Если об Иисусе я говорил: блестящий ум, яркая
личность, огромная, целеустремленная воля, то про Иуду, он же Анания, могу
сказать: он весь - упорство и скромность, фанатичное чувство
ответственности, ненасытная жажда знаний. Иисус был прирожденным
руководителем, но и Иуда, или Анания, - личность, обладающая всем
необходимым, чтобы вести за собой других. Если бы было не так, едва ли он
смог бы, вернувшись в Иерусалим, завоевать тот авторитет, который у него,
несомненно, был, и едва ли мог стать сейчас кандидатом на высокий пост.
Однако если слухи о смерти Иуды все же соответствуют истине, в этом случае
человека по имени Анания я не знаю и ни плохого, ни хорошего о нем ничего
сообщить не могу.
В эти трудные времена считаю весьма желательным, чтобы господству
первосвященнических династий был положен конец, ибо переплетение семейных
интересов с интересами государственными неизбежно порождает недовольство
народа. Вновь завоевать всеобщее доверие мог бы сейчас вышедший из низов, с
трудом пробившийся к образованию, талантливый и многоопытный муж - именно
таков Анания, если он тождествен тому Иуде, которого я учил на протяжении
нескольких лет. Его образ мыслей и умение владеть собой, может быть именно в
свете уроков движения, возглавляемого некогда Иисусом, становятся залогом
того, что он сумеет создать ту общую идейную, идеологическую основу, о
которой я говорил выше как об условии компромисса с империей и, что самое
важное, мира.
Кстати, по затронутому вопросу могли бы также высказаться ученики мои,
которые еще остались из тех давних времен. К ним я отношу Савла, родом из
Тарса, о котором в последнее время тоже говорят как о глашатае примирения, -
правда, использует он и положения учения Иисуса. У Савла недюжинный ум
сочетается с исключительным прилежанием; в обучение его отдали родители, а
не Синедрион. О нем я тоже вспоминаю как об одном из своих любимых учеников,
пусть он и перешел в другой лагерь.
Вот какой ответ могу я дать на поставленный вопрос. Если, как считает
Тиберий Александр, прокуратором станет Куман, с этим следует смириться,
уповая на то, что в эти трудные времена у нас будет достойный прокуратор.
Если на первосвященничество будет избран Анания и он идентичен учившемуся у
меня Иуде, выбор этот я, основываясь на приведенных выше аргументах, с
полной убежденностью поддерживаю. Если же Анания не идентичен Иуде - я и в
этом случае думаю о нем с надеждой, точно так же, как о Кумане, которого не
знаю.
Прошу эту мою записку, после ознакомления с ней, в наших общих и взаимных
интересах уничтожить. Мне ведома и очевидна уязвимость политики, уязвимость,
которая в условиях неограниченной гласности может сыграть роковую роль.
Желаю всех возможных благ. С приветствиями и надеждой о мире Гамалиил, в
третий год после кончины царя Агриппы, в шестой год правления императора
Клавдия.
Автобиографии
Материалы из архива
Имя мое - Иуда; от матушки моей мне известно, что мне двенадцать лет.
Матушку мою зовут Сусанна; отца не знаю. Даже имя его мне неведомо; ведомо
лишь, что он - римский легионер. Матушка много рассказывала о нем, говорила,
что он вернется за нами и заберет нас отсюда, и тогда у нас будет настоящий
каменный дом, и всегда будет что есть, даже мясо. До сих пор ничего
интересного со мной не случалось. Матушку свою я очень люблю, люблю и отца;
матушка велела любить его, хотя я даже имени его не знаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40