Кувыркаясь в воздухе, успел произнести несколько горьких слов.
Толя Пронин всегда был живчиком. Рухнув на спину, он тут же
молодцевато вскочил. Притопнув ногой, словно что-то в себе
проверяя, во всеуслышание объявил:
- Поверишь ли, враз протрезвел. Чудесная это штука -
высота! Бросай свой столб и пошли.
Мы пошли, но добраться до цели нам суждено было еще не
скоро.
Несколько раз во время пути память изменяла мне,
проваливаясь в какие-то волчьи ямы. Спирт Толечки Пронина
продолжал действовать, огненным дыханием вырываясь через
ноздри, опаляя сознание и на время выключая его из жизни.
Кое-что в этом городе я мог запросто подпалить, но я не желал
этого делать, ибо помнил слова родителей, утверждающих, что
несмотря ни на что, в мире сохранилось еще очень много хороших
людей. Родителям хотелось верить. И хороших людей не следовало
лишать последнего крова.
На четвереньки я больше не вставал, но путь мой
по-прежнему был тернист и переполнен надсадными объятиями.
Кажется, некоторые из деревьев я даже целовал - судя по шелухе
на губах и вкусовым ощущениям - березы. Вероятно, во мне
пробудилось что-то есенинское. Не обошлось, конечно, без
потасовок. В основным это были попутные домишки. Кирпичными,
жесткими боками они поддавали мне справа и слева, совершенно
по-хамски толкали в грудь. Я отбрыкивался, расчищая дорогу, но
они были всюду, их было больше. А после на помощь к ним
заявился какой-то молокосос в модной "заклепистой" курточке и
сходу обозвал меня обидным словосочетанием. Я ответил. Он
засветил мне в ухо, и получилось не столько больно, сколько
обидно. Осерчав, я ударил его в челюсть и попал в коленную
чашечку. Парень захромал прочь, обещая привести дюжину-другую
отважных приятелей - возможно, в таких же куртках. Как можно
презрительнее я голосом Папанова загоготал ему вслед:
- Тебя посодют, а ты не воруй!..
Откуда ни возьмись примчался Толечка Пронин и, аккуратно
прислонив меня к мраморным сапогам какого-то революционера, с
грустью констатировал:
- Вот и ты туда же... мало победить, важно - оскорбить и
унизить.
 4-  0Присоединяйтесь, барон, - пролепетал я. - Нечего
марьяжиться...
 4-  0Да будет тебе известно, что после взятия Нотебурга в
тысяча семьсот каком-то 4  0году на военном параде за каретой
Петра Первого по земле волочили вороха шведских знамен.
Спрашивается, зачем?
- Они первые начали, - пробормотал я.
- Интересно! А кто же тогда мечтал прорубить окно в
Европу? - Толечка снисходительно потрепал меня по щеке. - Наши
враги - тоже люди 4.  0Такой вот интересный парадокс!
- Если человек - враг, его уничтожают, а если враг -
человек, его почему-то щадят. Абракадабра это, а не парадокс!
Пронин со значением поднял указательный палец.
- В том-то и дело, что не абракадабра. От перестановки
неслогаемых...
- Мест слагаемых!
- Что?
- Я говорю: мест слагаемых.
- Да? 4.. 0 А я не так учил, - он недоверчиво склонил набок
голову, медленно повторил: - От перестановки неслогаемых... Ну
да, точно!.. Чего ты меня путаешь путаешь!
- Ничего не путаю! Такое бывает. Мой дядя тоже удивлялся,
когда по радио вдруг объявили, что в космос запустили Юрия
татарина. Он был маленький, но уже интернационалист и, никак
не мог понять, почему вместо фамилии с отчеством упомянули
национальность. Так и недоумевал несколько лет.
- Славно! - Толечка Пронин закивал. - Вот и в Нотебурге
то же самое... Ведь это же знамена - честь и достоинство
нации! Зачем же, спрашивается, по земле? По грязи да по
болоту?.. Ан, нет! Это у нас 4  0специально - 4  0рылом в грязь! Знай,
мол, наших! И помни!.. Между прочим, калибр древних российских
пистолетов был четырнадцать миллиметров. Позднее его дотянули
до семнадцати 4.  0А тот же пулемет Дегтярева - всего-навсего
двенадцать. Я это к тому говорю, что освенцимов тогда, может,
и не придумали, но времена  4тоже 0 были крутые.
Я кивнул, и память вновь оставила меня. Подчеркиваю -
память, но не сознание. Такое со мной тоже иногда случается.
Запомнился 4  0такой колоритный 4  0кусок, - выбрели на площадь
перед зданием исполкома. Толечка засмеялся. Высеченный из
камня Свердлов стоял почему-то в меховой шапке.
- Вот она моя шляпа!..
Мы приблизились, и 4  0шапка взлетела, рассыпавшись стаей
голубей. Толечка свистнул и замахал руками. Следуя его
примеру, я вложил пальцы в рот и снова потерял память.
Ее вернул язык пса, энергично облизывающего мне лицо. Я
поднял голову и кое-как поднялся. Толечка довольно захохотал.
- Видал-миндал! Вот что значит целебная сила слюны.
Раз-два, и ожил!
Я мутно поглядел на пса. Он был худющий и грязный, но
смотрел на меня радостно и приветливо. Моему оживлению он был
рад не меньше Толечки.
- Кто это?
- Волк. А может, волчица, - Толечка взглянул на пса чуть
сбоку и утвердительно кивнул. - Точно, волк... Дал ему,
понимаешь, кусок хлеба и вот никак теперь не могу отвязаться.
- Пусть идет с нами.
- К Тамаре? Не-е... Она его не пустит. Она и кошек-то
боится, - Толечка сделал вдруг страшное лицо и заорал на пса.
- А ну иди домой, дурак! Домой! Слышишь?..
Пес улыбнулся и завилял хвостом. Добрую шутку он уважал и
ценил.
- Вот кретин! Пошли от него! - Толечка махнул рукой. -
Пусть остается.
Мы двинулись по тротуару, и пес покорно затрусил следом.
- Быстрее! - Пронин побежал, увлекая меня за собой.
Задыхаясь, мы одолели квартал, попетляв каким-то двориком,
влетели под арку и затаились. На всякий случай Толечка даже
прижался к стене. Пару секунд спустя, пес сунулся мордой в
арочную полумглу и, разглядев нас, успокоено присел. Он тоже
немного запыхался.
- Вот гад! Я думал, не заметит, - Толечка расстроено
сплюнул.
- У них же нюх.
- А-а...
Пока Толечка придумывал, как отделаться от докучливого
четвероногого, я по примеру пса присел, а потом и прилег. И
сразу отключился.
В следующее мое пробуждение я обнаружил, что мы уже в
каком-то подъезде. Под ногами плыла гармонь лестницы. Кто-то
раздувал и сдувал ее обширные меха, но вместо музыки я
слышал лишь собственное дыхание и голос Толика.
- Земля - это космическая тюряга, понимаешь? Правдолюбцы,
блин, возмущаются, почему, мол, лучшие умирают раньше. А я
тебе так на это отвечу: а умирают ли они? Может, смерть - это
вроде амнистии? Каково, а? Возвращают тебе память - и бах! -
ты совсем в другом мире - светлом, умном и чистом. И живешь
себе, значит, дальше. А Земля - она потому и обречена, что
здесь все зэка. Даже самые-самые!..
- И ты тоже?
- И я! И все вокруг. Просто одни рецидивисты, другие -
так себе...
Глядя на ступени, я вспомнил ребра пса и оглянулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21