«На позицию девушка провожала бойца», «На солнечной поляночке», «Значит, и пришла моя любовь…». Он был счастлив в эти минуты. И сейчас захотелось сказать об этом Фаине Она должна знать. Смолоду, с войны, как-то было стыдно говорить разные слова, а когда вроде научился из кино, из книжек, взял и сказал все слова другой… Слава богу, Фаина ничего про это не знает, но она и про то, что он ей благодарен, тоже не знает. Приедет сейчас и скажет: я мечтал, чтоб ты меня слушала, а ты со мной пела… Это, Фая, перевыполнение мечты. Дальше в душе у Виктора Ивановича поднялись слова, которые показались хорошими, ласковыми: рука об руку жизнь пройти - не поле перейти, семья - ячейка общества. Их оказалось очень много таких слов, они сыпались на него, забивали рот… Виктор Иванович со слезами подумал: оказывается, я ее все-таки любил, но тут что-то в нем нестерпимо зазвенело, заверещало, заколотило. Пришла гневная Галочка. Шумом пришла, ветром. А так хорошо было, покойно… «Ты, Галя, пойми», - сказал он ей. А она не понимала. Она закричала страшные слова: «Ну и пусть исключат!» Правда, тут же сама, глупая, испугалась. Теперь, слава богу, все позади… И вдруг он понял, что для него уже не имеют значения понятия «позади» и «впереди», что он запросто может быть и там, и там. В один и тот же момент он благодарит Фаину за все ее песни и мчится к Галочке, Галине, которую должен проводить в город Гурьев. Они вместе выбрали этот город, потому что - так смешно! - в один и тот же день, когда ползали по большой карте, специально снятой с гвоздика и обнаружили, что Гурьев и их родной город почти на одной параллели, им в тот же день предложили в столовой гурьевскую кашу. Они просто зашлись от смеха.
Сейчас он мчался проводить Галочку и быстро, быстро просить туда же назначение. И еще мчался поблагодарить Фаину и попросить ее не кричать на домработницу. Он вспомнил сразу, одновременно крепкую, налитую, с шершавым соском грудь Галочки и дряблую, поникшую грудь Фаины. И понял, что любил обеих женщин… Скорость была неимоверная, поэтому Виктор Иванович захотел осторожить шофера, но тут они как раз въехали в тоннель. И возникло ощущение, что он едет в картину Петрушки… Вот впереди маячит «Мишень». Но тут же это ушло, потому что вспомнилось совсем несуразное. Гуськом, как утята за матерью, идут в школу ребята. Под его аккордеон. Фаина стоит рядом - как же он забыл? - в черных лодочках с муаровым бантом и отбивает ритм сложенной тетрадкой. Он запомнил этот первый класс. Впереди всех шла Наташа. Потом она вышла за Кравчука и стала алкоголичкой. Но тогда она ничего не боялась и шла так отважно и весело, что местный фотокор в ноги ей кинулся, чтоб запечатлеть ее такую. И она, малявка, даже притормозила, понимая, как это важно - снять ее для газеты. Фотокор благодарно пожал ей лапку и сказал: «Всегда будь такой!» «Всегда буду!» - радостно ответила она.
«Надо найти эту фотографию, - озабоченно подумал Виктор Иванович. - Хорошее лицо для международной выставки».
Потом шла Таня Горецкая. Третий класс, с золотой косой до пояса. «Ну, мать честная, - закричал фотограф, - у вас тут не дети, а просто оранжерея». Таня шла и пела, она одна знала все слова песни, которую он тогда играл. Она прошла мимо фотокора равнодушно, и ее детская спинка осталась прямой и гордой.
Шел Валя Кравчук. Он прямо ел его, Виктора Ивановича, глазами, и столько в этих глазах было восхищения, что Виктор Иванович подмигнул мальчишке, за что получил тычок тетрадью от Фаины. «Не фамильярничай», - прошипела она ему.
Следом шли старшие. Галочку он не помнит. Помнит ее сестру Ольгу. Она шла, поджав губы, ни на кого не глядя. Ни на кого не глядя, бычком прошел и Коля Зинченко.
«Надо найти всех этих детей, - думал Виктор Иванович. - Надо их собрать вместе. А я поиграю им на аккордеоне».
– А в морду не хочешь? - спросил его взводный. - Я тебе дам играть среди ночи! Ишь, Новиков-Прибой…
«Я тогда постеснялся ему сказать, что не Прибой, а Седой, и не Новиков, а Соловьев… Так он и будет ошибаться… Надо обязательно найти его и осторожно поправить, чтоб не обиделся».
Скорость увеличивалась, но и росло количество несделанных дел. «Ах ты боже мой!» - забеспокоился Виктор Иванович, а тут и тоннель проехали, и Некто стоял на дороге, подняв руку, как для автостопа.
– Садитесь, садитесь, - растерянно сказал Виктор Иванович. - Вам куда?
– Нам по дороге, - засмеялся Некто.
– Ну и хорошо, - обрадовался Виктор Иванович, - а то мне сворачивать никак… Ничего не успеваю… Дел по горло…
И он хотел показать это «по горло», но вдруг понял, что не сможет это сделать. То ли не было горла, то ли рук, то ли они существовали в разных местах или временах, только шевельнувшиеся пальцы распростертого на траве человека лишь и сумели, что чуть прищемить лист подорожника.
Он не знал, что в двухстах метрах от него разговаривали двое. Савельич, сжимая когтистой рукой когтистую куриную ногу, говорил респектабельному седоватому мужчине, который, аккуратно подтянув штанины над коленями, усаживался в кресло напротив.
– Пошел к себе, - сказал господину Савельич. - Переживает…
– Вы ему ничего не сказали? - спросил мужчина.
– Витя нежный… Витя подсолнух… Пусть отдыхает… От дела Зинченко его надо отделить совсем…
– Не получается, - сказал респектабельный, продолжая тянуть брючины вверх.
– Не трогать Гуляева по уголовке! Не трогать! - казалось, Савельич хочет бросить куриной лапой в собеседника, тот даже вздрогнул, и встал, и крутанул шеей.
– Пойду к нему! - сказал он и засмеялся. - Убежал от судьбы, как мальчишка. Казак!
И гость Савельича пошел по тихой зеленой улице. Приметил в стороне машину Виктора Ивановича. Шофер лежал на траве, закрыв глаза «Огоньком».
Не торопясь, помахивая веточкой, гость шел к даче Виктора Ивановича.
Он наткнулся на него возле колонки. Виктор Иванович лежал, глядя широко открытыми глазами в небо. Рядом с протянутой рукой, будто прося христа ради, стояла эмалированная кружка с пятнами марганцовки.
1985
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Сейчас он мчался проводить Галочку и быстро, быстро просить туда же назначение. И еще мчался поблагодарить Фаину и попросить ее не кричать на домработницу. Он вспомнил сразу, одновременно крепкую, налитую, с шершавым соском грудь Галочки и дряблую, поникшую грудь Фаины. И понял, что любил обеих женщин… Скорость была неимоверная, поэтому Виктор Иванович захотел осторожить шофера, но тут они как раз въехали в тоннель. И возникло ощущение, что он едет в картину Петрушки… Вот впереди маячит «Мишень». Но тут же это ушло, потому что вспомнилось совсем несуразное. Гуськом, как утята за матерью, идут в школу ребята. Под его аккордеон. Фаина стоит рядом - как же он забыл? - в черных лодочках с муаровым бантом и отбивает ритм сложенной тетрадкой. Он запомнил этот первый класс. Впереди всех шла Наташа. Потом она вышла за Кравчука и стала алкоголичкой. Но тогда она ничего не боялась и шла так отважно и весело, что местный фотокор в ноги ей кинулся, чтоб запечатлеть ее такую. И она, малявка, даже притормозила, понимая, как это важно - снять ее для газеты. Фотокор благодарно пожал ей лапку и сказал: «Всегда будь такой!» «Всегда буду!» - радостно ответила она.
«Надо найти эту фотографию, - озабоченно подумал Виктор Иванович. - Хорошее лицо для международной выставки».
Потом шла Таня Горецкая. Третий класс, с золотой косой до пояса. «Ну, мать честная, - закричал фотограф, - у вас тут не дети, а просто оранжерея». Таня шла и пела, она одна знала все слова песни, которую он тогда играл. Она прошла мимо фотокора равнодушно, и ее детская спинка осталась прямой и гордой.
Шел Валя Кравчук. Он прямо ел его, Виктора Ивановича, глазами, и столько в этих глазах было восхищения, что Виктор Иванович подмигнул мальчишке, за что получил тычок тетрадью от Фаины. «Не фамильярничай», - прошипела она ему.
Следом шли старшие. Галочку он не помнит. Помнит ее сестру Ольгу. Она шла, поджав губы, ни на кого не глядя. Ни на кого не глядя, бычком прошел и Коля Зинченко.
«Надо найти всех этих детей, - думал Виктор Иванович. - Надо их собрать вместе. А я поиграю им на аккордеоне».
– А в морду не хочешь? - спросил его взводный. - Я тебе дам играть среди ночи! Ишь, Новиков-Прибой…
«Я тогда постеснялся ему сказать, что не Прибой, а Седой, и не Новиков, а Соловьев… Так он и будет ошибаться… Надо обязательно найти его и осторожно поправить, чтоб не обиделся».
Скорость увеличивалась, но и росло количество несделанных дел. «Ах ты боже мой!» - забеспокоился Виктор Иванович, а тут и тоннель проехали, и Некто стоял на дороге, подняв руку, как для автостопа.
– Садитесь, садитесь, - растерянно сказал Виктор Иванович. - Вам куда?
– Нам по дороге, - засмеялся Некто.
– Ну и хорошо, - обрадовался Виктор Иванович, - а то мне сворачивать никак… Ничего не успеваю… Дел по горло…
И он хотел показать это «по горло», но вдруг понял, что не сможет это сделать. То ли не было горла, то ли рук, то ли они существовали в разных местах или временах, только шевельнувшиеся пальцы распростертого на траве человека лишь и сумели, что чуть прищемить лист подорожника.
Он не знал, что в двухстах метрах от него разговаривали двое. Савельич, сжимая когтистой рукой когтистую куриную ногу, говорил респектабельному седоватому мужчине, который, аккуратно подтянув штанины над коленями, усаживался в кресло напротив.
– Пошел к себе, - сказал господину Савельич. - Переживает…
– Вы ему ничего не сказали? - спросил мужчина.
– Витя нежный… Витя подсолнух… Пусть отдыхает… От дела Зинченко его надо отделить совсем…
– Не получается, - сказал респектабельный, продолжая тянуть брючины вверх.
– Не трогать Гуляева по уголовке! Не трогать! - казалось, Савельич хочет бросить куриной лапой в собеседника, тот даже вздрогнул, и встал, и крутанул шеей.
– Пойду к нему! - сказал он и засмеялся. - Убежал от судьбы, как мальчишка. Казак!
И гость Савельича пошел по тихой зеленой улице. Приметил в стороне машину Виктора Ивановича. Шофер лежал на траве, закрыв глаза «Огоньком».
Не торопясь, помахивая веточкой, гость шел к даче Виктора Ивановича.
Он наткнулся на него возле колонки. Виктор Иванович лежал, глядя широко открытыми глазами в небо. Рядом с протянутой рукой, будто прося христа ради, стояла эмалированная кружка с пятнами марганцовки.
1985
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43